Цирк уродов
Шрифт:
– Ладно, не буду с вами спорить, – сказал Алекс. – Давайте вернемся к Алхимику.
– Генрих пошел по стопам отца, – продолжил Либерман. – Получил медицинское образование в Чикагском университете и стал самым молодым доктором медицинских наук.
– Это там его научили ставить опыты над людьми?
– Нет, конечно, его научил Одо Вульф. Отец передал Генриху все знания, накопленные в Освенциме: дневники, пленки, фотографии, результаты опытов и опробованные на заключенных Освенцима препараты.
Это было противоестественно до мерзости. Вместо стихов и детских книжек Одо Вульф показывал
А профессор тем временем продолжал:
– Генрих оказался способным учеником. Он участвовал практически во всех последующих опытах отца. После смерти Одо Вульфа его сын фактически возглавил лабораторию экспериментальной психологии.
Алекс прижал пальцы к вискам, пытаясь сосредоточиться.
– Вы познакомились с Генрихом во Вьетнаме?
– Именно там. Уже тогда его все боялись.
– Почему?
Либерман задумался.
– Знаете, на первый взгляд ничего демонического в этом парне не было. Худощавый, голубоглазый, светловолосый. Обычная внешность истинного арийца.
– Особые приметы у него были? Шрам, родинка на подбородке, глаз косил. Может, он заикался или прихрамывал при ходьбе?
– Нет, ничего такого не было.
– Почему его боялись? Из-за его сумасшествия?
– Боюсь, вы составили о нем неверное мнение. Генрих Вульф не безумный ученый, который зловеще хихикает и потирает руки в преддверии того, как нажмет на тумблер и в разрядах молний сотворит очередное чудовище.
– Конечно нет, – усмехнулся Алекс. – Подобными делами занимался его отец, Одо Вульф.
Профессор начал его раздражать. Похоже, он не понимал или отказывался понимать масштаб и последствия творимых Алхимиком зверств.
– А кем вы считаете самого Генриха? – пронзил взглядом Либермана Алекс. – Кандидатом на Нобелевскую премию мира?
– Нет, я вовсе не это имел в виду, – ответил профессор, почувствовав настроение агента. – Просто… Генрих всегда был аккуратен, последователен и наделен недюжинным умом. Хотя иногда казалось, что Генрих расценивает окружающих, как подопытных животных. Он нередко говорил об этом вслух. Меня это настораживало.
– Если отца вашего знакомого называют Доктор Франкенштейн, это не может не настораживать.
Профессор сцепил руки над столом и поставил на них свой двойной подбородок.
– Мне кажется, нацистские корни не были единственной причиной презрения к окружающим. Генрих любил заводить разговоры о сверхлюдях. Но он имел в виду вовсе не арийскую расу, как остальные нацисты.
– А кого?
– Людей, обладающих сверхспособностями: телепатов, ясновидящих, парапсихологов. Генрих мечтал организовать тайное общество, которое состояло бы только из сверхлюдей. Таких, как он.
– Из садистов, маньяков и убийц?
Алекс задумался. Возможно, Генрих каким-то образом узнал о существовавшей столетие назад секте «Ловцы Душ» и решил возродить ее?
– Что случилось с солдатами «Призрака»?
– Препарат подействовал не так, как планировалось. Солдаты превратились в бешеных зверей. Генрих что-то не рассчитал, смешивая дозы своих медикаментов.
– Что было потом?
– После того дикого случая я вернулся в Соединенные
Штаты. Военные не хотели меня отпускать, но со мной произошел несчастный случай. – Либерман с кривой усмешкой указал на свои укрытые пледом ноги. – Я подорвался на мине. Ампутация, психологический срыв. Я потерял ноги, но обрел возможность вернуться домой. Больше я Генриха не видел.– Алхимик продолжает опыты здесь, в Чикаго, – сказал Алекс. – Он похищает людей, чтобы испытывать на них свой новый препарат.
Либерман весь подался вперед и спросил:
– Как далеко он продвинулся в своих исследованиях? – Ученый всегда остается ученым.
– Чересчур далеко.
В деле оставалось еще немало неясных моментов, и Алекс решил выжать Либермана досуха.
– Скажите, профессор, можно ли мгновенно ввести человека в состояние транса для последующего гипноза? Недавно я разговаривал с одним гипнологом, он утверждает, что это невозможно.
– Я бы согласился с вашим гипнологом, если бы не знал Генриха. У него особые способности. Генрих с детства обладал очень сильным биополем. Уже во Вьетнаме он проявил себя мощным гипнотизером. В его-то годы! Скорее всего, это у него врожденное. Генрих мог заставить человека сделать что угодно помимо его воли. Даже без всякой химии. А если делал укол…
– Кстати, – перебил его Алекс, – как можно подобраться к человеку со шприцем и сделать укол незаметно?
Этот вопрос интересовал Алекса не меньше остальных. Каким образом Алхимик смог сделать инъекцию осторожному и подозрительному Анджею?
– Генрих может обойтись без шприца. Он ему не нужен, – загадочно улыбнулся Либерман.
– Как это?
– Вы слышали о кардинале Родриго Борджиа?
– Очень смутно, – признался Алекс. – При чем здесь он?
– У этого итальянского кардинала пятнадцатого века, впрочем, как у многих отравителей эпохи Возрождения, был перстень, сделанный на заказ. В середине он был полый, а с одной его стороны был сделан маленький шип. Предназначался перстень для хранения яда. Следовало всего лишь обменяться с жертвой рукопожатием, и яд через маленький шип попадал в кровь жертвы. Ни о чем не подозревающая жертва вскоре умирала.
Алекс ошарашенно молчал. Господи, какой старый трюк. Давно забытый, но оттого не менее действенный.
– Генрих хотел сделать себе такой же. Только не для яда, а для своего препарата. Думаю, что он в итоге заказал этот перстень. Ничего сложного в его изготовлении нет. Так, благодаря обычному рукопожатию, можно почти моментально парализовать волю любого человека. А потом, с помощью гипнотического внушения, запрограммировать его.
– Понятно. – Агент закашлялся. В комнате уже было порядком накурено. – Спасибо за информацию.
Неожиданно у него зазвонил мобильный телефон.
– Алло?
– Это Уиллард.
– Да, Капитан. – Алекс едва сдержался, чтобы не назвать собеседника Хиксом. – Слушаю вас.
– Я нашел его, – голос бывшего спецназовца дрожал от возбуждения. – Я нашел этого ублюдка!
– Как?!
– Я следил за «санитарами». Прослушал их переговоры. Они готовятся взять Алхимика завтра вечером.
– Где?
– В больнице. Приезжайте ко мне. Мы должны опередить разведку.