Цитадель

«Не дождетесь!» - решилась Тамара и отправилась искать ножницы.

Ивая ждала на улице, отказавшись входить в дом, Потому когда Тамаа вышла, сестра удивленно приподняла бровь.

– И все это ради того, чтобы скрыть ссадину?!

– Что можно тебе Ива, нельзя мне. Обо мне и так рассказываю нелепости и выдумки. Представь, чего напридумывают, если увидят.

– Любовник побил?

– Скорее всего, - грустно вздохнула Тамара.

– А с щекой?

– Скажу, мошка укусила.

– Поверят?

– Надеюсь. Но оправдываться не буду.

– Может, перестанешь петь? Ло это не нравится.

– Отказаться от работы – важное решение, и чтобы его принять, надо разговаривать, а у нас с Долоном не получается поговорить, так что решение пока не принято. Кроме того, мне нужна работа, потому что обо мне некому заботиться.

– Думаешь?
– удивилась Ива.

– Если люди меня спросят: Тамаа! Ой, Тхайя, а кто тот мужчина ради которого ты огрела тех наглецов? Что я отвечу? Молчишь? Вот и я том же.

– Ты хочешь за него замуж?

– Оба должны иметь одну цель, а не кто-то один. Потому не загадываю. Только Боги ведают наши пути.

– Что-то ты сегодня разговорчивая.

– Мы все меняемся. Я, ты, и другие. Кстати, а откуда ты узнала, что мне по дороге попадется ненормальная карга? Если не секрет?

– Не секрет, - пожала плечами Сестра.
– Мы не знали. Ло просил встретить, и так уж случилось. Нет, что-то после встречи с Бокасой тебя не узнать! – и подозрительно покосилась на Томку.

– Это я тебя задабриваю. Вдруг, третий раз придется меня спасать, - пошутила Тамара.

– Давай без приключений, и к Басе не подходи! Второе избавления тебя от истерии Ло мне не простит. Нрав у него крутой. Хотя у кого из братства он простой?

– У тебя обычный нрав. Просто ты рослая и кажешься старше, потому от тебя и требуют больше, чем от других отроков. Хотя, вредности тебе не занимать.

– Опять пакость сказала, Птичка!?

– Колючка! – ответила Тамара и, показав язык, припустила к «Погребку». Настроение было отличным, ведь Долон переживал за нее и скучал по ней. Нутром чуяла.

Хозяйка встретила ее прищуренными глазами и испепеляющим взглядом.

– Красиво, но чую, не к добру!
– протянула руку, чтобы коснуться внезапно появившихся у Тхайи коротких волос на лбу, но та остановила ее:

– Нет –нет –нет! Только вечером, после выступления! – и погрозила пальчиком. Женщина растерялась.

– Эх, Тхайя, у тебя подозрительное хорошее настроение. Неужели он решился жениться?

– Мужчинам легче головой рисковать, совершая подвиги, чем рукой, на которую надевают браслет. Это для них равносильно кандалам.

– Скажешь тоже, - недовольно пробурчала она и покосилась на мужа, стоявшего рядом и делавшего вид, что погружен в работу. Но попался на том, что после Томкиной шутки одна из тарелок выскользнула из его рук и с грохотом разлетелась на куски.

– А что думать? Так и есть. Ноги не пожалел, а руку жаль, - отшутилась Тамара.

– Знаешь, Тхяйя, если обещал, пусть сватается! Нечего порочить девиц! У соседки дочь подала прошение жрецу. И, между прочим, он женился, хотя до этого отпирался.

– И как живут? – скептично спросила Тома.

– Хорошо, как все люди. Поначалу злился, нос воротил, а потом смирился.

– Да? Думаете одного из братьев Ордена можно так же припереть к стенке?

– А чем он лучше? Еже ли обещал, пусть исполняет. С Братьев спрос строже!

– Нет, не хочу так.

– Гордая, да? А поздно уже гордыню изображать.

– Хочу и буду!

– Попомни мои слова, ничем хорошим это не закончится!

– Сама разберусь!

– Я тебе добра жалею!

– В благодарность затяну добрую, грустную песню, - пригрозила Тома.

Угроза подействовала, хозяйка перестала поучать и лезть не в свое дело, но весь вечер ходила с кислой миной, как почтенная матрона перед оступившейся женщиной, и воротила нос. Но Томке было чихать, кто и что о ней говорит и думает. Она-то знала, что любима. И море казалось ей по колено.

***

На четвертый день Ивая принесла весть: Долон желает с ней поговорить.

– Рада бы, да занята, - мстительно ответила Томка, припоминая сказанные им обидные слова. Не собиралась она бежать сразу, как только поманили пальчиком.

– Сами разбирайтесь. Я передала, - фыркнула сестра, но возражать не стала. – И на побегушках быть не желаю!

Оставшись одна, Тома победоносно улыбнулась.

– Ха! Съел, грубиян?! А вот терзайся! – она наслаждалась новостью, что Ло тоскует и желает объясниться. – Пока три раза не взмолишься, даже и не думай о прощении!

Но дожидаясь желанной вести, много думала о себе, о нем, о причинах ссоры, о произошедшей драке. И, смирив гордыню, признала, что к замечаниям Долона все же следует прислушиваться, ведь он родной мир знал лучше. Так, скрепя сердцем, Томка купила несколько скромных платьев, на которых он изначально настаивал.

Теперь же, собираясь надеть одно из них, тяжко вздыхала. Ведь душа желала другого.

– Ну, а что ты, Тома, хотела? Какое место работы, такая и форма. «Погребок» - таверна простая, непритязательная, вот и выглядеть надо соответственно, чтобы не казаться легкомысленной.

Строгое платье едва обозначало фигуру. Повертевшись перед зеркалом, выбрала серьги, яркий браслет, накинула тонкий палантин и вышла из дома.

Кроме одежды, изменилось и Томкино поведение. Теперь она неохотнее улыбалась, чтобы не дарить ложные надежды. Да и после того, как наметились подвижки с Долоном, стала держаться гораздо увереннее. Переживала, что после перемен внимания станет меньше и сократятся чаевые, однако, чем строже держалась, тем больше из кожи вон лезли поклонники, пытаясь обратить ее внимание.

Стоило Томе вскользь обронить, что любит цветы, слова не осталось незамеченным, и в «Погребке» заблагоухало дарами флоры. Приносили в горшках, полевые, сорванные по дороге, редкие и самые обычные. Вскоре ставить их было некуда, и пришлось выставить растения у входа в таверну. Калиса радовалась и даже не роптала, поливая цветы.

Томка же с нетерпением ожидала, когда же Ло пришлет еще весточку или придет сам, но дни шли, а он не появлялся. Не приходила и Ивая. Терзаясь сомнениями, она подумывала уже о том, чтобы отправить записку, благо, писать по местному, хоть и с ошибками, но научилась, однако желание сохранить гордость было сильнее.