Цивилизации древней Европы

Со временем появились новые мотивы: необходимость использования новых земель, поиск ресурсов для обеспечения потребностей возрастающего населения, — ресурсов, которых не могло предоставить нестабильное распределение добычи. Чтобы решить важные экономические и социальные проблемы, римляне стремились захватить районы с минеральными богатствами, дорожные узлы и плодородные земли. Но поскольку невозможно было организовать новые территории, где вместо римлян и латинян были местные элементы, новую проблему породила интеграция последних, их использование в экономических интересах господствующей власти. Древние квириты, подпоясанные цетеги — cinctuti Cethegi, [27] — скорее всего не питали мысли о мировом господстве; лишь в результате более поздней интерпретации римского «мира» римлянам давно минувшей эпохи приписали эти амбиции, которых у них еще не было. Вначале их экспансия имеет, напротив, как мы часто наблюдаем, методический и педантичный характер, который ведет происхождение от привычки крестьянина организовать свой труд и образ жизни в соответствии со временем года.

27

От лат. cinctutus — опоясанный одним лишь набедренником; cinctuti Cethegi — древние римляне, еще не знавшие туники, т. е. римляне, придерживавшиеся старых принципов, римляне Старого закала.

Римский календарь, который установил различие между благоприятными днями и днями неудачными, в действительности стал жизненным кодексом, хотя и обусловленным астрономическими и сезонными ориентирами. К этой концепции добавились к тому же предписания натуралистической религии, забота об обеспечении расположения богов и высших природных сил. Нужно подчеркнуть, что календарь играл значительную роль в римской историографии. Известно, что понтифики начинали с определения чередования удачных и неудачных дней в году, затем добавили к этому имена магистратов и, наконец, список публичных мероприятий и основных событий: именно с этих «дней» и анналов началось становление письменной истории. Эта история, которая не останавливается на проблемах, а просто перечисляет факты в их хронологической последовательности, отражает древний дух римлян, планы которых, политические и военные, также не выходили за пределы года. В этом чувствуется некоторый детерминизм, характерный для всех древних народов, но он отличается строгим соблюдением правил, которые предписывал календарь. Не нужно недооценивать роли, которую сыграла религиозная скрупулезность в формировании сознания римлян, хотя иногда они использовали ее не самым честным образом, чтобы скрыть политические планы.

Религия римлян была по существу конкретной, полностью замыкаясь на контакте между человеком и божественными силами. Антропоморфизация божеств была заимствована у этрусков и греков. Если говорить точнее, до антропоморфизации божество представлялось римлянам чем-то неведомым — без лица и человеческих параметров, — являло грозный характер и требовало, чтобы его почитали и никогда не забывали о его божественной силе. Эти туманные концепции впоследствии были упорядочены под влиянием этрусской традиции и Сибилловых книг, то есть греческой архаической религии. Римская религия, став практически эклектичной, сохранила, однако, отпечаток своих древних основ. Конформистский характер этой религии, наблюдения за календарем были тесно связаны с правовым сознанием. И на самом деле неизвестно, какая из этих концепций стала основой для появления других. Можно заметить, что это запутанное смешение в религии и поведении было присуще всей протоисторической среде. Однако римляне подобным образом добивались невероятного результата в праве, благодаря которому они выжили, и в организации, которая позволила им завоевать древний мир. Эта разница, заметная при сравнении с другими италийскими народами, объясняется центральным расположением Рима, которое позволило ему извлечь пользу из опыта других народов, в частности этрусков и греков; римляне интерпретировали его в практическом духе, одинаково далеком от угнетающей предопределенности этрусков и абсолютного рационализма греков.

При этом Рим играл роль не просто катализатора сторонних идей, он осуществлял синтез, благодаря которому развитие и обновление продолжалось несколько веков. Это открывает истоки римского превосходства, которое проявилось сначала в Лации, затем в Центральной Италии и, наконец, во всей Италии.

Хотя ожесточенные войны долгое время сталкивали их с этрусками, римляне всегда добровольно признавали свой долг перед ними, иногда очевидно преувеличивая его, но это легко объяснить. Римская эрудиция развивалась в эпоху, когда сильное влияние оказывала эллинистическая культура, однако римляне плохо относились к грекам, которые искали в собственном прошлом и в своем интеллектуальном превосходстве компенсацию политического упадка. Значит, мы должны искать истоки римской цивилизации в Италии. Поскольку римляне не могли, за неимением документов, восстановить свое собственное прошлое, они не отказывались признавать за этрусками авторитет и престиж ведущей нации. Было создано нечто вроде мифа об Этрурии. Мы уже намекали на некоторые сферы, в которых римляне ощущали себя должниками этрусков. Они были обязаны этрускам за обычай основания городов, разделения территорий, за искусство предсказания воли богов. Последнее было полностью заимствовано у этрусков, хотя примитивная латинская религия земледельческого, довольно отсталого характера, весьма отличная от религии этрусков, изначально плохо поддавалась этому влиянию. Римляне, впрочем, использовали это знание в практических и политических целях и организовали свои города оригинальным способом: прямоугольный план — наследие Средиземноморья, которому этруски придали религиозное значение, — у римлян принял военный характер; в колониях благодаря четырехугольному периметру можно было наблюдать извне за внутренним порядком. Более того, в центре новых городов форумобразовывал ансамбль, отвечавший различным потребностям каждого сообщества. Действительно, форум был одновременно религиозным, политическим и экономическим центром; он также использовался для зрелищ; капитолий, возвышавшийся с одной из сторон, являл собой главное сооружение, но выполнял не только религиозную функцию. Эту неспособность разграничить, разделить разные аспекты или цели жизни также считают особенностью римского гения.

Долгое время обсуждали — и еще долго будут обсуждать — связи между этрусским храмом и римским. Конечно, как показывает традиция, сЬязанная с капитолийским храмом Юпитера, этот тип здания должен был существовать в Этрурии еще до того, как греческое влияние трансформировало его. Недавние исследования, в особенности исследование Л. Банти, доказывают, что три целлы здания соответствуют адаптации этрусской техники к религиозным потребностям римлян; кроме того, высокий фундамент, подиум, просторные, массивные формы первоначального римского храма, который называют тосканским, также обнаруживаются в этрусском храме; то же самое наблюдается в декоре из обожженной глины — simulacra pictilia, — образах, представлявших богов, которые в эпоху Катона Старшего [28] дискредитировали интеллигенцию, пропитанную эллинистической культурой. Нет сомнений, что изначально именно этруски научили римлян придавать человеческие формы божествам, но мы забываем, что римляне на первых порах связывали своих божеств с мифами, заимствованными из греческих легенд в эллинистическую эпоху. К заимствованиям из этрусского искусства относится, кроме того, введение тосканского ордера, упомянутого выше. Витрувий приписывал им также изобретение атрия— центральной части римского дома, — крыша которого над имплювиемимела отверстие.

28

Марк Порций Катон Старший Цензор (234–149 гг. до н. э.), римский политический деятель, консул (195 г. до н. э.), цензор (184 г. до н. э.), радикальный сторонник возрождения пошатнувшихся под греческим влиянием суровых древних римских традиций, идеолог политической партии, выступавшей за полное уничтожение давнего соперника Рима — Карфагена.

Хотя слово зилати переводят как претор, [29] этрусские магистратуры, впрочем плохо известные, практически не соответствуют римским. Как представляется, коллегиальность магистратов была институтом собственно римского происхождения. Она неизвестна другим цивилизациям Античности. В Италии, у самнитов, верховный магистрат, meddix tuticus,имел коллегу, meddix minor,но если говорить о магистрате второго ранга, это был скорее magister equitum [30] приближенный к римскому диктатору. Нам ничего не известно об организации магистратур в этрусских городах, которые не имели царя. Однако знаки должностных отличий, подобные фасциям ликторов, составляли элемент этрусского церемониала и были, возможно, наследием монархической традиции. То же самое относится к триумфу и toga picta— пурпурной тоге триумфатора, расшитой золотом: торжественные кортежи появляются в искусстве только в погребальном репертуаре и лишь в более позднюю эпоху, но они отражают, несомненно, обычный, реальный факт. И наконец, обычай шествия, характерный для церемонии триумфа, благодаря которому появилась арка, соотносится с этрусским погребальным культом. Эти связи вызывают большой интерес еще и потому, что римляне интерпретировали эти концепции и формы согласно своему духу. Их колебания между этрусской традицией и Сибилловыми книгами, тем более что они не подвержены влияниям, показывают характерную черту римской религиозной мысли — стремление ничего не оставлять без внимания, даже вне привычных форм, что приводило к некоторому синкретизму, совершенно чуждому, казалось бы, концепциям этрусков.

29

Одна из римских магистратур. Главная роль преторов состояла в руководстве судопроизводством. Они определяли процедуру суда, судили иностранцев, председательствовали в чрезвычайных трибуналах. Имели право военного командования, созыва сената комиций, издания законов. Им доверялось также управление провинциями.

30

Начальник конницы» — экстраординарная должность, помощник диктатора, избираемый на полгода в момент грозящей государству чрезвычайной опасности. Несмотря на название, его функции не исчерпывались лишь командованием кавалерией. Фактически в период диктатуры начальник конницы являлся вторым лицом в республике. То есть известная тождественность его функций с обязанностями самнитского meddix minor вполне очевидна.

Что касается права, позиция Рима, по-видимому, была полностью независима. По правде сказать, нам почти ничего не известно об этрусском праве. Законы XII таблиц (451–450 г. до н. э.), которые восхищали Цицерона как памятник юридической мудрости и которые коррелировали с законами Солона, [31] хотя и появились на полтора столетия позже, кажутся крайне примитивными. Известно, что магистраты кодифицировали их под давлением плебса, следуя в первую очередь греческим законам, в частности законодательству западных греческих колоний, консервативный характер которого привел к отставанию в политическом и социальном развитии по сравнению с Афинами.

31

Солон — реформатор законодательства и государственного устройства Афин. В частности, по инициативе Солона было отменено долговое рабство, введен, выражаясь современным языком, суд присяжных, все население было разделено на имущественные страты, согласно которым определялись права граждан и их обязанности (прежде всего по несению военной службы) перед государством.

Но законы XII таблиц не стремились ни зафиксировать конституцию, ни установить политические отношения, это был лишь гражданский и уголовный кодекс. Они ограничивались изложением правил и обычаев. Их суровость отражала жесткую строгость mos majorum [32] этих крестьян-солдат, добродетелей, немного идеализированных позже, которые лежали в основе римской морали. При этом поражает, что народ, которому нравилось обновлять правовые институты, даже новые, придавал некодифицированным принципам большее значение, чем писаным законам. Так, в начале римской правовой деятельности весьма обширный материал был преднамеренно изъят из законодательства. Эта гибкость, связанная, нужно сказать, со стойкими консервативными тенденциями, была одной из сильных сторон римлян; долгое время она позволяла им избегать твердых позиций, возведенных в ранг принципов, и адаптироваться к различным ситуациям как внутри, так и вне своего общества.

32

Нрав, закон предков (лат.).

В недрах города, таким образом, право сложилось в процессе расширения права, первоначально характерного для среды патрициев. Типично, что обновление происходило на протяжении всего дальнейшего процесса эволюции Рима. Этим объясняется значение, придаваемое римлянами индивидууму, и особый оттенок, который приобрело у них понятие свободы. В этом патриархальном обществе грозная власть была сосредоточена в руках dominusи pater familias. [33] Магистраты частично наследовали эту силу и власть некоторых из них — власть почти абсолютную. Триумф чуть ли не обожествлял победителей, возродился культ предков, и возводились почетные статуи магистратов, погибших на службе государству.

33

Dominus — господин ( лат.); в данном случае — глава патриархальной семьи; pater familias — отец, глава семейства (лат.).

Что касается почетных памятников, состоявших из статуи и надписи, которые были связаны не с погребением, а явно с гражданскими мотивами, они восходят к более раннему периоду. Права индивида резюмировались в понятии libertas, [34] которое абсолютно оригинально и не должно смешиваться ни с греческой eleutheria,ни с современным понятием демократии. Оно соединяло права и привилегии, которые в реальности принадлежали только ограниченной категории, по крайней мере в эпоху архаики; это был удел аристократии, прерогатива которой ревностно оберегалась. Ничего подобного мы не обнаруживаем у италиков, во всяком случае при нынешнем состоянии знаний. Зато можно сравнить свободу, которой обладали римские женщины, со свободой, знакомой этрускам, той самой, которая удивляла греков и о которой они старались не говорить.

34

Свобода (лат.).

Как видно, в культурном плане Рим не претендовал на роль ведущей нации. Однако он осознавал свое превосходство в правовом и организационном отношении. Фактически он преуспел там, где другие потерпели неудачу. В основе Рима было не что иное, как город-государство — полис. Но по мере того как его могущество разрасталось, возникла проблема постоянного поддержания сплоченности завоеванных земель. После заключения на равных началах договора с латинскими городами Рим заставляет их признать себя главой конфедерации, к которой он присоединил смежные территории. Когда он расширил свои завоевания, аннексия перестала быть возможной. Именно тогда Рим прибегнул к колонизации и договорам. В конечном счете все было регламентировано соглашениями. Напомним, что греческие колонии, однажды организованные, становятся независимыми от метрополии. Этрусская колонизация в Кампании и Цизальпинии — колонизация территориальная, а не морская — носила, возможно, тот же характер. Римляне заимствовали у этрусков систему территориальной колонизации, но все их колонии получили один статут — lex data, [35] который определял их связи с Римом, то есть права, которые получали или сохраняли колонии. Это и единые права для граждан-солдат собственно римских колоний, каждая из которых была настоящим маленьким Римом, расположенным на покоренной территории, [36] и более ограниченные права для жителей латинских колоний. [37] Эти колонии были одним из средств, используемых Римом для сохранения своего положения на завоеванных землях и укрепления экономического влияния. Но, организуя в инородной среде очаги римской жизни, Рим равным образом укреплял свою власть, договариваясь с завоеванными регионами. Безусловно, в этом случае устанавливались различные типы соглашений или союзов — foedera,но в любом случае они предполагали взаимные обязательства, обеспечивавшие двустороннюю связь. Союзники — foederati, socii— в основном сохраняли свою политическую индивидуальность и институты, а значит, свою свободу на собственных территориях, но зато они больше не были независимыми в своей внешней политике. Рим всем гарантировал безопасность, но взамен требовал контрибуции в виде людей, денег, продовольствия. Римских завоевателей часто упрекали в лишении народов их свободы: все завоеватели действовали одинаково, но мало кто навязывал завоеванным территориям порядок, из которого потом сам извлекал выгоду. Разумеется, римское налогообложение было жестким, репрессии по отношению к «мятежникам» безжалостными, но эта суровая система, которая требовала жертв, особенно в первое время, позволила городам и народам Италии мирно развиваться под римским покровительством. Она способствовала также экономическому и культурному сотрудничеству: циркуляция продукции и идей внутри полуострова стала более широкой, если не более быстрой. Древние исторические источники рассматривали эту систему прежде всего с военной точки зрения. Современные ученые вернулись к изучению экономических отношений, этого мощного средства объединения. В действительности римляне монополизировали экономическую жизнь Италии; хотя изначально они были не особенно компетентны в управлении экономикой государства, они вынуждены были стать арбитрами итальянской экономики, особенно после того, как римская монета, распространившись по всей Италии, уничтожила или вытеснила все другие автономные монетные системы. Сельское хозяйство контролировалось и стимулировалось колониями; кроме того, расширялось ager publicus— земли, принадлежавшие завоеванной территории, которые переходили в собственность римского народа. Торговля и индустрия, в которых патриции в принципе отказывались участвовать, фактически контролировались ими и сословием всадников, и развитие этих сфер стало одной из важных проблем политической жизни Рима. Увеличение общих интересов сопровождалось укреплением правовых отношений и военного союза; в результате образовалось практически единое италийское государство. В силу названных обстоятельств вся Италия вошла в это единство, которое получило название «республика римского народа» — res publica populi Romani.

35

Дарованный закон (лат.).

36

Муниципии римского права, то есть города, жители которых пользовались полным правом римского гражданства на основе самоуправления и под контролем консулов и находились под непосредственной властью Рима.

37

Муниципии латинского права — их жители пользовались только гражданскими, но не политическими правами. Назывались также префектурами, так как правосудие в них осуществлялось присланными из Рима префектами.