Clarity

— Мне кажется, ты лучше, чем о тебе думают. И я думаю, ты лучше, чем ты думаешь о себе сам. Я читала в одной книжке, что невозможно, в конце концов, не стать тем, кем тебя считают другие, — Элион робко улыбнулась. — Просто о тебе всю жизнь думали плохо, вот ты и стал таким.

— Я боюсь, тебя ждет разочарование, — с мрачной уверенностью пробормотал Фобос. — Ты же не знаешь, что я сделал.

— Дай себе шанс, — Элион осторожным движением руки убрала серебристую прядь с его лба за ухо. — Я не верю, что ты можешь быть плохим.

Фобос не стал ее убеждать в обратном, просто криво улыбнулся. Но та уверенность, с которой о нем говорила Элион, всколыхнула в нем забытое чувство радости и предвкушения чего-то яркого и солнечного.

Ведь плана до сих пор не было.

Он смотрел издалека, как Элион постигает свои будущие обязанности, узнает больше о королевстве и, кажется, искренне хочет стать хорошей королевой, и его грудь сдавливал металлический обруч. Чтобы осуществилась его мечта, он должен переступить через желания сестры, и он уже не был уверен, что он готов выплатить такую цену.

Еще до встречи с Элион Фобос знал, что она все разрушит, но Фобос и понятия не имел, что это случится таким ироничным образом. Ведь, так или иначе, одна часть его души неизбежно должна будет погибнуть, и уже независимо от своего выбора счастлив он быть не сможет. Даже отказавшись от трона, Фобос никогда не сможет назвать Элион своей в том смысле, в котором ему бы хотелось, а захватив власть, он, вдобавок, сделает больно еще и единственному человеку, которого хотел бы защитить.

Кроме того, правда заключалась еще и в том, что магии, переданной Вейрой по наследству, было слишком много для хрупкой маленькой Элион. Ее разрывало на части от клокочущей силы внутри, в то время как Фобос медленно засыхал. Силы переполняли ее, магия переливалась через края, сияла светлым ореолом над ее кожей, но, и она, и окружающие — никто кроме Фобоса этого не замечал.

И она, сама не зная об этом, подпитывала его энергией и давала дополнительные минуты жизни бесчисленным множествам существ, которых создал Фобос.

Он много думал и уговаривал сам себя, но, в конце концов, принял это как данность. Элион стала частью его самого, срослась с ним в единое целое, переплелась, и стали они единым существом. Только Элион была его лучшей половиной. И как всякий хрупкий уголок души, Фобосу хотелось защитить, уберечь от разочарований Элион. Она стала белоснежными цветами, а он — колючим терновником вокруг.

Фобосу даже показалось, что это может длиться бесконечно долго. Вечная неопределенность, сладкий туман, и Элион, засыпающая в его кровати. Он будто действительно стал тем человеком, каким его видела Элион.

Фобос был рад, что Элион с такой огромной силой, по крайней мере, не умеет читать мысли. Хотя, знай, она о том, что творится в его душе, быть может, вела бы себя осторожнее.

Фобос не имел никаких иллюзий на ее счет, Элион может видеть в нем только брата, родного и близкого. Она ведь сама это сказала в ту ночь, когда впервые пришла к нему в комнату.

Он — единственное, что у нее осталось. Без него Элион одна во всем мире.

Но отчего-то ей нравилось гладить его по рукам, переплетать их тонкие бледные пальцы между собой, прижиматься щека к щеке в попытках в очередной раз вызвать улыбку на лице брата. Она обвивала его шею руками, обдавала его шею горячим дыханием и запахом фиалок, даже не подозревая, каким мукам его подвергает. Иногда ему хотелось встряхнуть ее за плечи, как следует, и воскликнуть «ну неужели ты не видишь, что делаешь со мной?»

Но даже в этом случае Фобос не был уверен, что в силах прекратить эту пытку. С болезненным удовольствием он переносил все ее выходки, словно наказывая себя ее близостью.

****

Элион, задумчивая и мрачная, стояла напротив зеркала. Из-под дурацкого платья торчали ключицы и острые худые плечи.

— Ужас, да? — скривилась Элион, с беспокойством теребя голубую ленту, завязанную на талии.

— Да, — с легкостью согласился Фобос.

Она бросила на него расстроенный взгляд, а заметив искорки веселья в его глазах, вспыхнула.

— Эй!

— Слушай, я никуда не пойду, — решила Элион, резко оборачиваясь к брату лицом. — Скажи им, что я заболела. У принцесс же бывает мигрень?

— Ты прекрасно выглядишь, — неожиданно тепло улыбнулся Фобос.

Элион выдохнула с кратким облегчением, но затем побледнела еще сильнее.

— Не позволяй никому танцевать со мной, — прошептала Элион, чувствуя дрожь в коленках. — Отказывай всем и каждому.

— Пусть все подумают, — промурлыкал он, ей в затылок, — что я — тиран?

— Это лучше чем, если все будут думать, что я грациозна, как корова.

Ее нежелание танцевать с кем-либо кроме него приятно холодило позвоночник, и он, пребывая в хорошем расположении духа, подошел ближе и притянул ее к себе за плечи. Она нуждалась в опоре, и сегодня Фобос был готов поддержать ее так, как она этого захочет, но бросив короткий взгляд в зеркало, он окаменел.

Он слишком хорошо помнил родителей, и теперь на него с той стороны зеркала смотрели именно они: Вейра и Зейден. Спустя секунду наваждение оборвалось, но подавленное чувство вины уже обрушилось на него с неистовой силой. Он, конечно, знал, что немного похож на отца, да и Элион была светловолосой копией Вейры, но вместе они являли собой полное сходство. Он быстро отпустил Элион и сделал шаг назад.

— Уверен, все не так плохо, — пробормотал он, подавая ей свою руку.

И на секунду Элион почему-то пожалела, что ее руки затянуты в длинные белоснежные перчатки.

— Что случилось? — внимательно заглянула ему в глаза она, упрямо останавливаясь перед дверьми, за которыми их ждали гости. — Фобос, на тебе лица нет.

Фобос покачал головой, фальшивые улыбки она научилась распознавать с мгновенной скоростью и удивительной точностью, поэтому он уже и не пытался. Вместо этого он быстро толкнул двери, чтобы Элион ничего не успела возразить.

— Если ты отдашь меня кому-нибудь, я тебя убью, — выдавила из себя она, побледнев, чувствуя обращенные к ней сотни взглядов.

Фобос бросил на нее слегка насмешливый взгляд, и Элион поняла, как глупо прозвучала ее угроза. Церемониймейстер огласил титул Фобоса, затем ее, но Элион все прослушала, оказавшись в каком-то информационном вакууме. Единственное, что ей удавалось удержать в голове, это, как переступать ногами маленькие ступеньки, чтобы кубарем не свалиться с лестницы прямо под ноги изумленной публике, и прохладная рука Фобоса, ее единственная опора в этот момент.