Coming Out

Вера в любовь с первого взгляда исчезла из моей жизни. Спасибо большое Валере. Надежды встретить единственного не осталось, да и не было это нужным. И вдруг — такое счастье. Откуда что взялось? Откуда силы любить? Сквозь череду однодневных партнеров по постели — и любовь? Среди тех, кому ненасытный член и неудовлетворенная страсть я встретил любовь? Я боялся верить, но уже не мог не верить. Больше — я знал. Знание — больше, чем вера. просыпаться не одному, с его именем. Засыпать и думать, что завтра мы встретимся. Я начинал удивляться. Я начинал любить.

— Зубная щетка, бумага, ручки, бритва… Вроде — все. Татьяна Викторовна, присядем на дорожку… — говорил я, не успевая думать. Пусть тело само решает, что и как делать.

— Удачи, Сереженька. Ты когда?

— В понедельник сразу на работу. Все, я исчез как класс.

Женщина перекрестила меня и обняла на дорогу.

Глава 9. Чтобы не помнить

Мой милый мальчик,

Я так долго тебя искал,

А ты ушел… В последний миг.

Ведь ТЫ меня не ждал…

Что это? Откуда? Слезы? В глазах слезы. Маршрутка. Выходить через две остановки. Но Слава живет в шести позже… Надо, я еду домой.

Он не приехал в Москву. Я помчался к Диме, позвонил домой. Ничего не понятно….

— Сереженька, я заболел.

— Я выезжаю.

— Не надо.

— Почему?

— Позвони через неделю.

— Почему?

— Извини, голос садится.

— Почему?

— Буду… Ждать… в воскресенье.

Короткие гудки. Все?.. Закончилась сказка. Да нет же, НЕТ!!! Мы же хотим этого — быть, быть вместе, быть вместе всегда. Мы? Я…

— Димка, извини…

— Позвони, когда приедешь.

— Я глупо поступаю?

— Кончай с реверансами. Иди уже.

— Прости.

Дом-работа-дом. Только это однообразие и спасало. Дома ни на минуту не занимал телефон. Звонил в воскресенье. Телефон молчал.

Понедельник, вторник, среда, четверг….

Какой-то алкоголь по вечерам — чтобы заснуть. Я ни ночи не оставался один. Друзья, подруги, шумные компании. Пиво, вино, водка.

Сможешь ли ты меня простить? Мой друг, после всего, что я больше не буду скрывать от тебя, после того, что я тебе скажу сегодня… Сумеешь ли ты не избегать встреч со мной?

Родной, ты старше меня на семь лет, а мне на удивление легко с тобой. Да, да, как сошлись мы на той доске объявлений, так, в общем-то, ты и поселился в моем сердце. И ни ты ни я не сможем от этого избавиться.

Не перебивай… Хотя…. Виртуально перебить сложно. Ты видишь эту улыбку? Ты — третий, кому я улыбаюсь без напряжения. Скажи мне, почему так произошло? Не отвечай… Я не хочу знать твой ответ!

Помнишь, как я нацарапал на листке блокнотика свой телефон, а ты его потерял? Я хотел быть твоим другом, твоим любимым, а ты ускользнул от меня, словно льдинка в жаркий день…

Мы много общались, болтали, гуляли по городу… Сколько же ты мне рассказывал! Но никогда не мог сказать что-то до конца… Ты мне не доверял?

Пиво под дождем… Промокли (помнишь?) насквозь, зато были счастливы…

Я тебя люблю. Подними на меня взгляд… Прошу тебя… Посмотри в мои глаза. Прочитай в них боль и отчаяние… Пойми этот страх! Страх — потерять друга. Боль — от этой любви… Отчаяние — бессмысленности…

Туман скроет тебя. И только сквозь время твой образ, твоя чеширская улыбка будут приходить ко мне по ночам…

И будет ли кто-нибудь лучше тебя…

Понедельник, вторник, среда, четверг…

Чтобы не помнить.

Чтобы забыть.

Навсегда.

Помнить.

Глава 10. Вечность

Передо мной стоит рюмка водки, стакан апельсинового сока и пепельница. Я жду. Долго. Вечность.

Сигарета. Вторая, третья. Кто — кого. Я, Разум и Сердце вступили в безмолвную перепалку.

Половина. Еще треть. И остаток. Разум отступает, собирая силы, а Я и Сердце объединяемся.

Новая пачка отравы. Обычный ритуал — третья сигарета первого ряда слева. Иначе день будет неудачным. Иначе на работу придется ехать с тремя пересадками. Иначе ночью опять будут слезы в подушку и будильник прервет сладкие грезы.

Телефонный звонок. И опять — ритуал: взгляд медленно перемещается от плиты к буфету, от буфета к аппарату.

Веселое треньканье повторяется. Перерыв. И снова. Больше — нельзя. Я бегу к телефону, срываю трубку и выдыхаю:

— Алло?

— Привет! — раздается радостный голос в трубке.

— А… Это ты… Привет, — кто-то щелкнул выключателем хорошего настроения и улыбка исчезла, будто и не трогала этих губ.

— Не очень-то ты рад меня слышать. Что случилось? — настороженно вопрошает трубка.

— У меня постоянно что-то случается. Не замечаешь? Плохо, что не замечаешь.

— Опять?

— Опять, опять, опять!!! Ну что я могу сделать с собой? Удавиться для разнообразия жизни?

— Ждешь? А, что я спрашиваю, конечно ждешь. Пойдем гулять? Может быть, это больше разнообразит жизнь… А?

— Я уже… Гуляю… Слегка так.

— В одиночестве? — вот и проявляются новые интонации: жалость и недоумение.

— Да. Я докатился и до этого. Присоединишься? Или презирать будешь?

— Ммм…

— А, что я спрашиваю! Не надо! Не надо меня жалеть, — синусоида истерики достигла своего пика и стала спадать. — Не надо. Мне не надо.

— Я приеду.

— А я не открою, — говорю я коротким гудкам.

Шаги. Звонок в дверь. Второй. Третий. Шарканье тапочек.

— Ну и зачем? Я же просил… — говорю я в открытую дверь.

— Затем. Что случилось? — я ошибся. Жалости нет. Есть боль, страх и желание помочь.

— Уже поздно спрашивать.

— То есть?

— Я принял решение.

— Какое?

— Уйти.

Взгляд — в глаза. Взгляд — в потолок. Взгляд — в зеркало. В себя. Мы допиваем водку и сок, докуриваем сигареты и долго говорим. Нам есть что сказать, нам есть о чем говорить. Мы понимаем друг друга, не смотря ни на какие обстоятельства.

— Будет?

— Будет.

— Веришь?

— Верю.