Control your emotions
Шрифт:
– Гермиона…
На этот раз громче. Но она лишь рассмеялась и заплакала.
– …что мне их голоса…я их слышу каждый день…господи, дай мне силы выжить…я схожу с ума…слишком много боли для меня…уже слышу его голос…
– Гермиона…
Драко наотмашь пихнул дверь и подбежал к Гермионе. Споткнувшись, он рухнул на колени и подполз к ней. Осторожно приподнял и обнял.
– Прости меня… – шептал Драко. – Я не знал…это всё из-за меня…что она с тобой делала?
Ни слова в ответ.
– Гермиона, это я. Я настоящий. Я рядом, всё хорошо…
Драко расцепил объятия и посмотрел на Гермиону. Девушка остекленело и пусто смотрела на него, словно это всё ей мерещится. Она приоткрыла рот, собирая на уголках губ запекшуюся
– Гермиона! Скажи хоть что-нибудь! Не молчи! Гермиона!
Он обхватил её лицо ладонями и прижал к себе. Покрывая поцелуями, Драко плакал. Так сильно он не был изможден никогда.
– Тебе нельзя…
Её голос был похож на шелест. Когда ветер легонько летом листья на ветках потревожит, и они шепчутся между собой, негодуя.
– …нельзя здесь…она накажет…
– Она не придет, – Драко замотал головой. – Я могу спасти тебя.
– Не хочу, чтобы ты спасал…ты другой…ты должен убивать…
– Ты с ума сошла?! Гермиона, я здесь только ради тебя!
Драко хотел поднять её, но Гермиона уперлась окровавленной рукой ему в грудь. И голос её стал груб и тверд.
– Не надо. Я не хочу, чтобы ты меня спасал.
– Что…Да что с тобой происходит?!
Малфой отпустил её и поднялся на ноги. Повсюду кровь. А она хочет продолжения.
– Мы с тобой в школе начали одну игру, – с презрительной ухмылкой начала Гермиона.
– Что за игру?
– Боль. Причинять её друг другу, – она вытерла кровавую дорожку с запястья. – Пока я лидирую.
– Что…
– 2:1, Драко, – снова ухмыльнулась Гермиона.
– Гермиона, что ты несешь?! Какая к черту игра?! Мы уже не дети, уже не школьники!
– И что ты сделаешь? Накажешь меня? – тем же тоном сказала Гермиона.
Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, и всё в сознании встало на свои места. Она по-настоящему сходит с ума, как родители Невилла, этим «подвигом» Белатрисса гордилась больше всего. И что ему делать? Отправиться с ней в больницу Святого Мунго – точно не вариант. Просто оставить здесь тоже нельзя, это настолько же неправильно. Драко запустил руку в соломенные волосы и устремил взгляд в потолок. До его слуха не сразу дошел разгневанный шепот. Он обернулся и застыл, пораженный увиденным. Гермиона забралась в угол подвала, оставляя за собой кровавую дорожку, сжалась в комок и теперь напоминала маленького запуганного ребенка. Она давила на раны, плача от боли, сгребала сгустки крови на ладонь и размазывала кровь по стене.
– Я всегда…хотела…люблю рисовать…Драко, погляди – я художница!
Она зашлась в истерическом припадке слез и смеха. Но Гермиона не останавливалась, она продолжала выдавливать из ран кровь и рисовать ею.
– Я художница, Драко! Ты рад? – звенящим голосом воскликнула она.
– Гермиона, прошу, не надо…успокойся…остановись…
Он не мог этого выносить. Нижняя губа задрожала, на лбу выпятилась пульсирующая жилка. Он почувствовал себя таким старым. Как будто постарел на много-много лет. Драко содрогнулся всем телом и упал на колени. Он пытался что-то сказать, но тело словно не слушалось его. И радость Гермионы, смешанная с кровью, в самом деле давила его, душила, заставляла плакать. И у Драко не было сил контролировать эти жгучие, вымученные слезы. Он на коленях подполз к Гермионе и сел рядом. А она все рисовала, тешась своим творениям. Драко чуть не вырвало: на сырой бетонной стене старого подвала кровью был нарисован дом. Простой, какой Драко пару раз видел на картинках в книгах. Рядом поломанные качели, по земле расстилается травяной ковер, на котором стоит человек, а в самом верху, куда смогла дотянуться Гермиона, облака и солнце. Он так рисовал в детстве.
– Мне больно.
Гермиона обхватила себя руками и смотрела куда-то в пол. Она раскачивалась, каждый раз глухо ударяясь спиной о стену. Она закончила рисунок и вцепилась подписанной Белатриссой рукой в Драко. Он дрогнул и посмотрел
на Гермиону.– Мне больно, – тихо повторила она.
– Все будет хорошо, – дрожащим голосом сказал Драко.
Малфой поднялся на ноги, достал волшебную палочку и зашептал заклинания. Так его спасал Снегг. Раны на теле Гермионы стали затягиваться, и лишь надпись «грязнокровка» не желала убираться. Казалось бы, Гермиона сейчас должна была подняться и посмотреть на него. Но нет, она все так же сидела на полу, обхватив себя руками, и смотрела пустым взглядом в пол.
– Вставай, Гермиона, – попросил Драко, склоняясь к ней.
Он хотел взять её за руку, но Гермиона пошатнулась и вдавилась в самый угол подвала, словно боясь его.
– Прошу, давай, я хочу помочь тебе, – взмолился Драко, протягивая руку.
На лестнице послышались шаги. Драко застыл на месте. Он судорожно соображал, что делать. В голову ничего не приходило, кроме убийства того, кто войдет сюда. Шаги стали все отчетливее, и можно было разобрать бессовестный голос Лестрейндж.
– Где же ты, моя грязнокровочка? Соскучилась? Малышка, я уже иду, погоди всего минуту…ох, чертово платье!
Оставалось секунд двадцать, не больше. Драко зажал Гермионе рот рукой, потому что она помахала рукой дверям и заулыбалась, намереваясь что-то сказать. Драко вцепился в её руку и сосредоточился, концентрируя мысли: «Поттер…Поттер и Уизли…к ним…в Лондон…Кинг-Кросс! Точно, вокзал Кинг-Кросс, платформа 9 и 3/4!!!»
Его везения хватило, чтобы трансгрессировать вместе с Гермионой за три секунды до того, как в подвале появилась Белатрисса.
Лондон встретил их туманом, ветром и холодом. Вокзал был непривычно пуст, и любой звук раздавался здесь протяжным эхом. В голове Драко сразу возникла мысль послать сообщение Гарри, вот только как это сделать, он не знал. Гермиона совершенно без сил лежала у него на руках. Драко осторожно усадил девушку на лавку и осмотрелся. И впрямь никого, значит можно не опасаться.
– Гермиона, как ты? – подсаживаясь к ней, проговорил Драко.
Она молчала, бессмысленным взором глядя в пол. Уже, правда, не раскачивалась, но от этого легче не становилось.
– Гермиона… – снова предпринял попытку Малфой.
Его ожидало молчание. Это было невыносимо, вот так сидеть и молчать. Тишина давила на уши и тянула куда-то вниз, топила собственной беспомощностью.
– Мне больно, Драко, – после получасовой немоты наконец сказала Гермиона.
– О, Мерлин… – сбитый с толку, произнес Драко. – Гермиона, я с тобой, всё хорошо, сейчас я что-нибудь придумаю…
– Мне больно, Драко, – каменным голосом сказала Гермиона. – Помоги, прошу.
– Да-да, сейчас…Гермиона, я…сейчас…Фините – с надеждой прошептал Драко. – Сальвио…Протего…Фьянто…
В глазах предательски защипало. Но нет, он не заплачет. Он же, черт возьми, Драко Малфой, деланный волшебник с самомнением выше крыши! У него всегда все получалось, получится и сейчас. Драко бормотал все известные ему заклинания, и потихоньку лицо Гермионы из мертвенно-бледного приобрело естественный оттенок. Она сделала глубокий вдох и часто-часто заморгала. Казалось, что она просыпается из глубокого сна. Гермиона вытянулась на скамье и удивленно посмотрела на Драко.
– Где мы?
Пока ей ещё трудно было совладать с голосом, и сиплый шепоток был едва различим даже в пугающей тишине. Драко на всякий случай огляделся, но вокзал был все так же пуст. И все равно Драко не покидало ощущение неуверенности, поэтому он наложил заклинание на себя и Гермиону, чтобы никто не мог их услышать.
– Рука…так болит…
Из горла Гермионы вырвался отчаянный вопль, лишь она закатала рукав. Погано выскобленное «грязнокровка» засохшей кровью жгло руку.
– Я помню Беластриссу…Малфой-мэнор…она меня пытала… – Гермиона закрыла лицо руками, – а потом ничего не помню…как будто я потеряла сознание…просто было больно…за ней пришел твой отец…а потом – ничего…