Цунами

Они ощутили несоизмеримую с человеческой силу слона, только поднялись на помост. Слон, удерживаемый погонщиком на месте, терся о помост, отстранялся от него и снова наваливался, и когда он наваливался, помост ходил под ногами корабельной палубой.

— Рад, я боюсь! — вцепляясь в него, воскликнула Нелли.

— Со мной-то? — насмешливо проговорил Рад. Нелли посмотрела на него выразительным взглядом и ступила к краю помоста. Поддерживая ее, Рад помог Нелли встать ногой на рогожную подушку, она нагнулась, схватилась рукой за спинку сиденья, оттолкнулась ногой, остававшейся на помосте, зависла над сиденьем и, пробалансировав над ним, в конце концов оказалась на нем.

— Уф! — выговорила она. — Посмотрим, как ты.

— Да уж трудов-то, — сказал Рад.

Но в тот миг, когда он отталкивался от помоста, погонщик неожиданно перестал удерживать слона, слон тронулся, спина у него всколыхнулась, крупная волна прокатилась по ней, Рада бросило вверх-вниз, и если бы Нелли не схватила его за рубашку, не притянула к себе, может быть, он и загремел бы на землю.

— Видишь, я тебя спасла, — довольно произнесла Нелли, когда Рад с размаху хряснулся на сиденье рядом с ней.

— Что ж, теперь я твой должник, — автоматически ответил Рад.

Погонщик, широкоскулый парень в голубых джинсах и болотного цвета футболке, повязанный синим платком на манер чалмы, оглянулся, убедился, что все в порядке, губы его тронула снисходительная улыбка, и они вновь увидели перед собой его затянутый синим платком затылок. Слон под его управлением, позванивая цепью, уже шел по дороге, по спине у него на каждый шаг пробегала крупная волна, и сиденье качало на ней, словно сидел в лодке. Единственно что ноги были не опущены вниз, а неудобно взодраны вверх коленями к подбородку.

— Каталась раньше когда-нибудь на слонах? — спросил Рад.

— Нет, представь себе, — сказала Нелли. — Как-то так получилось. Хотя только в Таиланде уже пятый или шестой раз.

— Поездила по миру?

— Поездила. — В короткости, с какой ответила Нелли, определенно был особый смысл.

— И в Африке была? — дернуло за язык спросить Рада. Нелли издала странный звук — словно хотела засмеяться, но вместо смеха вышло хихиканье.

— Вот там он меня и бросил умирать, — сказала она затем. — Помнишь, я тебе говорила?

Хмыканье, которым ответил Рад, означало, что он помнит.

— Он меня натурально бросил умирать, — с чувством произнесла Нелли. — Натурально. Мы были на сафари. Ну захотелось ему поехать. Почему нет. Сафари — здорово, да? И у нас была какая-то жуткая гостиница. Вернее, не гостиница, а что-то вроде охотничьего домика, пристанище такое, куда они привозят охотиться. До ближайшего населенного пункта сто километров, дорог нет, связи никакой, вертолет будет через два дня. А меня укусил скорпион. Натуральный скорпион — это там сами местные определили, нога распухла, посинела, я ее уже не чувствовала!

— Ого! — сказал Рад.

— Вот послушай-послушай, чтоб знал, с кем имеешь дело.

— Слушаю-слушаю, — отозвался Рад.

Нелли снова издала тот странный звук — полусмеха-полухихиканья.

— Я бы сдохла, если бы сама себя не спасла. А он уехал охотиться — там лев недобитый, его надо добить, лицензия горит. Какой, говорит, скорпион, что эти тут выдумывают, оклемаешься. И уехал. А у этих, на ресепшене, из всех лекарств — йод и аспирин. Принесли мне — и говорят: «Вы не волнуйтесь, бывают случаи, что и не умирают». Конечно, это у них английский такой, понятно, но услышать «Don\'t worry» в той ситуации… Потом принесли мне стакан бесплатного чая: «Вот все, что можем для вас напоследок». Очень трогательно. И что, ты думаешь, я сделала с этим чаем?

— Выпила? — догадался Рад.

— Выпила, — подтвердила Нелли. — И очень мне этот чай помог. Как-то мозги на место поставил. У Дрона был такой нож — как скальпель, взяла его, прокалила над зажигалкой, сделала надрез, там что-то черное вроде жала, выковыряла его, ну, а кровь уж сама, бежит и бежит, я и не останавливаю, наоборот — жму, чтоб побольше вытекло. А там и йод пригодился, и аспирин. Хочешь посмотреть на шрам? — Она поддернула штанину на левой ноге, обнажив икру, и ткнула пальцем: — Вот, видишь?

Небольшой, сантиметра в два, неровно сросшийся розовый шрам блекло выделялся на ее гладкой, хорошо эпилированной коже, шрам как шрам, не знать его истории — ничего особенного.

— И что Дрон? — спросил Рад. Нелли опустила штанину.

— Подожди еще до Дрона. Забинтовала я ногу, выпила аспирин, легла — эти с ресепшена стучатся: «Вы еще живы?» Буквально так. Видят, что жива, заводят светскую беседу: вам еще повезло, вас только скорпион укусил, а у нас здесь и ядовитые змеи водятся, вон дерево растет, ветки в окно, так они по нему сюда на второй этаж иногда заползают. Я тут уже не выдержала, как заору на них! Так что ж ты думаешь, через десять минут слышу — триммер внизу жужжит. Выглядываю в окно — они траву вокруг дерева косят. Чтобы змея не могла в ней спрятаться. Чтобы к дереву не подползла. Такое вот сердоболие проявили. Какое-никакое, а все же сердоболие, да?

— Несомненно, — согласился Рад.

— Ну вот. Я потом уснула, проснулась — смотрю, опухоль стала спадать, к вечеру я уже ногу чувствую — буду, значит, жить. Приезжает Дрон — льва не нашли, усталый и недовольный. Я ему рассказываю, как у меня и что, и что в ответ? «Я не сомневался, что выживешь». Эти со своим триммером оказались сердобольней!

Она смолкла. «И почему ты после этого с ним живешь?» — крутилось на языке у Рада, но он не позволил себе задать такого вопроса.

— Смотри, — сказал он, нарушая молчание, — как интересно. Погонщик непременно дает слону покормиться. И только после этого требует от него идти дальше.

Вся их группа была уже на слонах. Тайки-канадки сидели вместе, японцу соседом достался какой-то тайванец из другой группы, что прибыла для катания одновременно с ними. По выбитой до камня дороге, уходящей от помоста, двигалась уже целая вереница слонов, а возглавляли ее они с Нелли. Их слон уже дошел до лесистой крутой горы метрах в двухстах от помоста и свернул на тропу, тянувшуюся вдоль горы у самого ее подножия. Гора нависала над тропой карнизом из сурового скального камня, но деревья, кустарник, трава росли на каждом пятачке, пригодном для жизни, и местами скрывали под собой скальную породу так, что она исчезала для глаза. В этих местах слон и останавливался. Дотягивался хоботом до взращенных скалой листьев, с хрустом срывал целую охапку и отправлял в рот. Погонщик, когда слон останавливался, давал ему волю, разрешал отступать в сторону и даже немного забраться передними ногами на скалу, чтобы тот мог дотянуться до листьев, которых ему захотелось, позволял набить рот и лишь после этого трогал его за ухом своей погонялкой — небольшой палочкой с острым крючком на конце, — понуждая идти. Он трогал — и слон послушно направлялся дальше.

— Дай свободу набить брюхо — и требуй, что хочешь, — отозвалась Нелли в ответ на замечание Рада. Но по тому, с какой автоматичностью она отозвалась, было видно, что мысли ее не переключились с прошлого на настоящее. — Тебя, наверное, интересует, почему я с ним после этого живу? — выдержав недолгую паузу, проговорила она.

Его непроизнесенный вопрос был повторен ею настолько дословно — можно было подумать, она подслушала его.

— Это ваше… — начал было он, Нелли его прервала:

— Я тебе отвечу. Ты сам нарвался, ты меня спросил, как мы там живем. Спросил? Спросил. Вот слушай. —