Curriculum vitae

– А Айвар?

– Соскучился?

– Не то чтобы очень, но как-то нехорошо мы расстались, слишком поспешно, не удалось даже попрощаться, а очень хотелось…

– Думаю, эта возможность тебе предоставится, – ухмыльнулся разведчик, – на “малине” Харадиная, кроме твоей потеряшки, мы нашли ещё такой сувенир… Этот “борец за свободу”, оказывается, похищал, обменивал на выкуп и убивал не только сербов, но и албанцев. Твой Айвар затащил в кафе к Арди главу местного клана Мусаи, когда тот пришел к нему, как к врачу. Ты представляешь, в какое дерьмо влез твой доктор! Вот этого дядечку мы и обнаружили на вилле, ощипанного, но ещё относительно целого. Нам он нахрен не впёрся, так как занимается чисто криминалом, но использовать его как инструмент сам Бог велел. По своим каналам дали знать его семье, что готовы обменять на “доктора”. Так что Айвара албанцы нам пообещали доставить в ближайшее время. Сидим – ждём.

– Так вот почему мы не в расположении…

– Соображаешь, Айболит. Ну что, встать-то сможешь? Давай помогу!

При переходе в вертикальное положение пол опасно накренился, как палуба корабля во время качки. Вестибулярный аппарат шумно жаловался ушам на свою немощь, но руки Ёжика были крепки, и Григорий упал на них доверчиво, как в детстве падал в руки отца, ни мгновения не сомневаясь, что его подхватят и удержат.

– Ничего-ничего, Гриша, – ласково приговаривал майор, половчее перехватывая гришкино обмякшее туловище, – я после контузии целый месяц на карачках путешествовал, говорить не мог, думал, скоро лаять начну, – и замолчав, Лешка вдруг неожиданно добавил, обращаясь в коридор к кому-то, стоявшему за его широкой спиной, – а-а-а, привет!

Обхватив друга за шею и подтянувшись на непослушных руках, Григорий выглянул из-за спины Ежова и вдруг увидел Ангела. Нежное, невесомое создание стояло, опершись о косяк, и смотрело на него изумрудными глазами, в которых плескалось столько сострадания и участия, что Распутин зажмурился, отгоняя видение, но когда открыл глаза, фигурка не исчезла, а приобрела отчётливые человеческие очертания. Вокруг иссиня-черных волос ангельского лика сиял светящийся ореол заходящего Солнца, прячущегося за худенькой спиной. Казалось, солнечные лучи просвечивают тело насквозь, создавая иллюзию абсолютной бесплотности и воздушности. Черты лица, попадающие в тень, были размытыми и неопределенными, отчего огромные глазищи выделялись особо, приковывая к себе взгляд, без остатка растворяя в себе всё окружающее пространство, поглощая бренное тело и бессмертную душу Григория…

– Добро вече! – прошептал ангел, не отрывая глаз от страдальчески-искаженного лица Распутина.

– Кто это? – прохрипел легионер на ухо Ежову, вцепившись пальцами в его руку.

– О-о-о-о, как у нас всё запущено! – присвистнул Лёшка, – не узнаешь свою няньку? Ну что ж, давай знакомиться! Даша, это – Гриша! Гриша, это – Даша!

– Душенка, – улыбнувшись, поправил “ангел” Ёжика.

– Как себя чувствуешь, душенька? – собрав в кулак всю свою силу воли и стараясь не хрипеть, произнёс Распутин, удивляясь новым интонациям в своём голосе.

Ангелоподобное существо, очевидно не поняв, что сказал Григорий, виновато опустило глаза, а Лешка, наоборот, вытаращился на легионера, будто видел его впервые.

– Ты смотри, голос прорезался! Да какой певучий! – улыбнулся он во весь рот, – Дашенька, вы положительно влияете на самочувствие нашего Штирлица! Давай-ка, я его прислоню к чему-нибудь фундаментальному, например, к дивану. Секунду… Держись-не-падай, герой. Вот так! Если тебе прямо сейчас не требуется срочная путёвка в комнату раздумий, предлагаю вам пообщаться, а меня отпустить для выполнения всяких разных служебных надобностей. Даша, побудьте с ним немного. Если начнёт валиться – зовите!..

Весь этот фонтан красноречия Распутин пропустил мимо ушей, не отрывая взгляд от небесного создания, стоявшего напротив, и терзаясь всего одной мыслью – как он мог, как посмел не разглядеть эту красоту в том злосчастном доме на окраине покинутого села?!

– Эй, Айболит! – Лёшка помахал рукой перед глазами Григория, и увидев, что привлек его внимание, дурашливо вытянулся во фрунт. – Разрешите идти?

– Да иди ты! – раздраженно бросил Распутин, поморщившись от такого шутовства, показавшегося ему абсолютно неуместным.

– Есть! – гаркнул Лёшка.

Душенка-душенька вздрогнула и удивлённо вскинула свои глазища, а майор, выскочив в коридор и удаляясь, прогудел паровозным сигналом – “не шалите, I’ll be ba-a-a-ack!”

Эхо шумных шагов Ежова умолкло. Теперь Душенка и Григорий смотрели друг другу прямо в глаза и каждый силился понять, что думает о нем визави, знакомство с которым случилось при столь обескураживающих обстоятельствах и продолжилось ничуть не менее драматично.

– Захвалюем вам! – наконец прошептала девушка, поняв, что собеседник окончательно превратился в мебель.

– Извините…, - Григорий чуть не чертыхнулся, сделав шаг навстречу, и снова вынужденно схватившись за спинку дивана, чтобы не упасть.

Душенка молнией метнулась к легионеру, подставила своё худенькое плечико.

– Ocлони се на менe! Не плаши се! Я сама яка! [27] – заворковала она чудным грудным контральто. Позже Гриша узнал, что девушка сорвала голос, ругаясь на бандитов, и просто не могла себе позволить свой обычный тембр. Но в тот момент Распутину показалось, будто грациозная гибкая кошка изящно коснулась своим шелковым боком его руки и заурчала-замурлыкала, утешая, убаюкивая, даря умиротворение и нечаянную тихую радость. Она помогла опуститься обратно на диван, взяла руку в свои ладошки и что-то спрашивала, снимая повязку, перебирая пальчиками кожу на запястье, а Гриша глупо улыбался, сознавая, что выглядит беспомощно и нелепо, но даже не пытаясь как-то приосаниться и сменить изображение на лице. Часы остановились. Он выпал в межвременное пространство и жил там долго и счастливо, пока на улице не раздались отрывистые команды, а в коридоре топот тяжелых армейских берцев. В комнату ворвался возбужденный Ежов с глазами старика из сказки Пушкина, выменявшего свою старуху на золотую рыбку.

27

Обопрись на меня, не бойся, я сильная.

– Ну, Айболит, всё! Привезли твоего полунемецкого эскулапа, пойдем долги гостеприимства возвращать! Шустрый оказался пациент, чуть не сорвался с крючка. Албанцы его прямо в аэропорту подсекли, на виду у всей немецкой делегации. Ещё полчаса, и случился бы полный “ауфидерзен”!

* * *

– А теперь мы будем отвечать по-военному быстро, чётко и убедительно, – перевернув стул спинкой вперед, усевшись на него, как на коня, и положив свои кулачищи на верхнюю перекладину, отчеканил Ежов, упершись взглядом в Айвара.

Тот фыркнул, тряхнул головой, дернул пластиковые хомутики, намертво прицепившие его руки к ручкам стула и насмешливо ответил по-русски:

– Вы, майор, с ума сошли или перепились на радости, что из своего российского гадюшника в приличную страну попали! Какие ответы? С какой стати? Это не я вам должен что-то говорить, а вы мне приносить извинения, пока дело не дошло до политиков, чтобы за ваши действия не пришлось оправдываться вашему алкашу-президенту!

Ежов, запрокинув глаза в потолок, со скучающим лицом выслушал гневную тираду эскулапа и печально вздохнул по её окончанию.

– Ну вот не везёт мне категорически! Каждый раз – одно и то же! Вы, Айвар Витолдович, совершенно не цените ни моё, ни собственное время! Ваши требования, к сожалению, невыполнимы. Знаете почему? Потому что вас тут нет! Никакого гражданина Латвии Веиньша на Балканах не было изначально, а доктора Августа Вуле три часа назад похитили на глазах у коллег члены какой-то албанской криминальной группировки и держат в заложниках. Неизвестно где. Кстати, абсолютно отмороженные ребята… Никто не знает, что они сейчас с вами вытворяют…