Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I

На этом посту адмирала и застала в 1904 году русско-японская война, в которой ему, по словам «Военной энциклопедии», пришлось играть роль страдательную, ибо общественное мнение России, не подготовленное к войне правящими сферами, возложило на него ответственность не только за ее возникновение, но и за нашу неподготовленность к ней.

В качестве же Главнокомандующего он оказался лишенным всей полноты власти в руководстве военными операциями вследствие назначения ему «самостоятельного помощника» в лице генерала Куропаткина^{332}. 

По документальным данным

В настоящее время, по документальным данным, — продолжает «Военная энциклопедия», — роль Алексеева как Наместника в подготовке вверенных ему сил, средств и территорий к войне и его роль в военных событиях 1904 года представляется в следующем виде.

Наместник выступал за продление сроков русской оккупации Маньчжурии [254] и предотвращение японской оккупации Кореи. Собрав к 26 сентября 1903 года — сроку вывода русских войск из Маньчжурии — всю русскую эскадру в Порт-Артуре, Алексеев содействовал срыву намеченной эвакуации. Чтобы не подрывать русское экономическое преобладание в Маньчжурии, адмирал требовал оговорить вывод оккупационных войск обязательством Китая не открывать для международной торговли устье реки Ялу ^{333} .

254

А лучше бы было ее присоединение к России.

Пытаясь развести корейский и маньчжурский вопросы, адмирал Алексеев один противостоял всей внешней политике Японии, охраняя престиж и достоинство Русской державы.

В июле 1903 года японское правительство обратилось к нашему правительству с предложением пересмотреть существующие договоры наши как с Японией, так с Китаем и Кореей и представило проект их изменений, направленный к созданию полного господства Японии в Корее и к вытеснению России не только из этой страны, но и из Маньчжурии. Предложение это было, естественно, чистой провокацией.

Адмиралу Алексееву, по Высочайшему повелению, поручено было совместно с нашим тогдашним посланником в Токио бароном Романом Романовичем Розеном рассмотреть этот проект и составить проект русских ответных предложений для представления таковых на Высочайшее благовоззрение. Выполняя это поручение, Евгений Иванович исходил из следующих резонных оснований:

— не допускать вмешательства Японии в маньчжурские дела,

— обеспечить свободу плавания русских судов вдоль корейских берегов,

— воспрепятствовать образованию из корейской территории стратегической базы для враждебных против России действий Японии,

— во всем же остальном предоставить ей — Японии — широкие права в Корее. Составленный на этих основаниях ответ нашего правительства, понятно, не удовлетворил Японию, и в октябре 1903 года она представила второй проект соглашения, рассмотрение которого по Высочайшему повелению опять было поручено Алексееву с указанием установить примирительную формулу, «отнюдь не отказываясь от основных наших требований».

5 ноября 1903 года адмирал представил Министру Иностранных Дел Ламздорфу второй проект соглашения, причем высказал, что «необходимо теперь же остановиться на тех последствиях, которые могут произойти в случае отказа Японии принять наш проект».

Попросту говоря, предупредил: «Завтра война, ребята!».

Основываясь на энергичной деятельности Японии в Пекине и Сеуле, направленной против России, при сочувствии и поддержке Англии и Америки, а также принимая в расчет непрекращающиеся приготовления Японии к усилению ее боевой готовности, Евгений Иванович высказывал предположение, что непринятие Японией наших предложений может сопровождаться не только занятием Кореи, как предполагалось прежде, но и обращением к нам по маньчжурскому вопросу уже в согласии с Китаем.

А что ж вы хотели? 1898 и 1900 годы сильно порушили наши «особые отношения» с Поднебесной. Недаром граф Муравьев окончил жизнь самоубийством.

Ввиду возможности такого исхода переговоров адмирал предлагал замедлить передачу нашего проекта, «дабы иметь время привести в исполнение некоторые уже начатые мероприятия, направленные к усилению нашего военного положения на Дальнем Востоке, что, в свою очередь, окажет влияние на японскую притязательность».

Как же! После некоторых изменений в Петербурге проект был спешно передан японскому правительству уже 20 ноября! — быстрее, чем доходили до Петербурга депеши Хитрово и Дубасова — и, как предвидел Алексеев, естественно, не удовлетворил Японию, которая, сочтя, что переговорили достаточно, перешла от слов к делу.

24 декабря 1903 года адмирал телеграфировал в Петербург о целом ряде мероприятий японцев, несомненно, свидетельствовавших об их намерениях занять Корею и установить над нею протекторат. Придавая этому готовившемуся событию значение большой и серьезной опасности для нас в военном отношении, Алексеев «не с целью вызвать вооруженное столкновение, а исключительно в видах необходимой самообороны» предлагал принять ряд предохранительных мер, направленных к поддержанию равновесия в стратегическом положении сторон, нарушаемом оккупацией Кореи.

Первое: объявить мобилизацию в войсках Дальнего Востока и Сибири, ввести в Маньчжурии военное положение для удержания страны в спокойствии, обеспечения целости Китайско-Восточной железной дороги и подготовки сосредоточения войск, а также занять войсками нижнее течение Ялу.

Или второе: довести до состава военного времени и начать перевозку в Иркутск 2 армейских корпусов, предназначенных для усиления войск Дальнего Востока, одновременно с тем принять меры по подготовке мобилизации остальных подкреплений и объявить на военном положении Маньчжурию и приморские крепости (Порт-Артур и Владивосток) для немедленного приведения последних в полную боевую готовность.

Очевидно, что реализация любого из этих предположений, а лучше бы обоих сразу, поставила бы русские вооруженные силы в несравненно более выгодные условия при начале боевых действий, чем это произошло.

В ответ на эти предложения Наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке получил 30 декабря 1903 года через Военного Министра следующие ценные указания: с началом высадки японцев в Корее

1) объявить Порт-Артур и Владивосток на военном положении;

2) приготовиться к мобилизации и

3) приготовить к выдвижению на корейскую границу отряды для прикрытия сосредоточения наших войск в Южной Маньчжурии.

Вместе с тем ему указывалось принять все меры к тому, чтобы на корейской границе не произошло каких-либо столкновений, которые могли бы сделать войну неизбежной.

В очередной раз зададим риторический вопрос: маразм или предательство!

Некоторый свет на этот вопрос проливают уже упоминавшиеся записки И.Я. Коростовца, с 1902 года начальника восточного отдела в азиатском департаменте МИД: