Цвет любви. Медный
Шрифт:
Это был ещё один неоспоримый аргумент в пользу того, чтобы обходить малявку десятой дорогой, особенно, если он хочет осуществить свой план. Да и во фракции полно девушек его возраста, которые готовы почти на все, только чтобы симпатичный бесстрашный обратил на них внимание.
Но для Эрика эти встречи уже стали необходимостью, с этой искренней он мог позволить себе быть самим собой: не притворятся, не играть, не изображать кого-то.
Ей, единственной, он рассказал о своей мечте — стать Лидером; о том, что не смог достичь цели, заняв второе место в зачетной таблице.
Поразительно, признаваясь ей в своих неудачах, он чувствовал себя сильнее, словно её молчаливая поддержка снимала с его плеч этот неподъемный груз поражения.
— Будешь? — вырывает его из раздумий её голос.
— Я не люблю сладкое.
— А ты когда-нибудь пробовал эти конфеты? — видя его отрицательный жест, Мол ловко выуживает очередную пирамидку и подносит к его губам. — Попробуй! Уверенна, тебе понравится!
Эрик заворожен бликами света, что играют в ее глазах, он приоткрывает рот, позволяя тонким пальчикам положить конфету ему на язык, и смыкает губы за секунду до того, как девчонка убирает пальцы.
Шоколад теплой пряностью тает на языке, вкус у него невероятный: горько-сладкий, тягучий, неожиданно возбуждающий. Эрик посасывает девичьи пальцы, обводит языком, слизывая остатки лакомства, не отводя взгляда от ее распахнутых карамельных глаз, а потом, не сдержавшись, тянется за поцелуем.
Он будет гореть в Аду!
Она отвечает с жаром и страстью, отдаваясь без остатка, им не хватает воздуха, легкие печет, и он отрывается от её сладких губ, не выпуская девчонку из объятий.
— Давай отвезу тебя домой.
Молли хмурится, протестуя, снова тянется к его губам, но он не дает ей себя переубедить, поднимаясь с песка и утягивая ее за собой.
***
— Фору предложили освободившееся место Лидера… — мужской голос разрезает тишину пустынного пляжа.
Они сидят рядом, любуясь медленно накатывающими на берег волнами и вдыхая свежий бриз, в котором перемешались запахи водорослей и горячего песка.
Мол знает насколько для Эрика это тяжело.
Тщетные амбиции и задетое самолюбие; для эрудита, пусть и бывшего, не добиться поставленной цели — худшее, что может произойти.
Девушка помнила рассказы матери о родной фракции, где им с рождения внушалось, что-либо ты первый и лучший, либо ты никто.
У парня рядом с ней ЭТО в крови, словно неоперабельная раковая опухоль, которая распространяет метастазы, что медленно «убивают» организм.
Она обнимает его плечи, прижимаясь к широкой спине, и тихо шепчет в бритый затылок:
— Для меня ты лучший! И мне плевать Лидер ты или нет! Плевать, что думают о тебе другие! Я люблю тебя таким, какой ты есть!
Эрик замирает, а потом притягивает её ладошку к губам, нежно целуя.
Они долго сидят, обнявшись, наслаждаясь моментом, и не хотят отпускать этот ни с чем не сравнимый миг.
А, знаешь, в этом городе
И после нас останется
Остывший пляж и небо над водою.
А, знаешь, в этом городе
Все мои сны сбываются,
Я так давно хотела быть с тобою.
Благодарю
тебя за то,Что ты сегодня со мною рядом,
Благодарю за то, что ты со мной.
И если где-то рядом ты,
Мне больше ничего не надо
Не уходи, возьми меня с собой…
========== Глава 3. Черный ==========
Зима наступает в Чикаго внезапно, словно кто-то рассыпал над городом куль с мукой.
На пляже на удивление безветренно, снег искрится, словно драгоценные камни, отражая полуденное солнце. Эрик с усмешкой наблюдает, как Молли скачет у самой воды, пытаясь выйти на лед, что сковал кромку зеркальной глади ажурной окантовкой.
Чёрный балабон на шапке смешно подскакивает в такт ее движениям, медная коса змеей вьётся на свитере; куртка валяется на сиденье байка, куда Мол её кинула, мотивируя это тем, что ей жарко.
Парень снова усмехается — огненная девочка.
Её рюкзак валяется рядом с колесом, Эрик, вздыхая, поднимает его со снега, вешая на ручку мотоцикла, из кармана вываливается несколько цветных карандашей. Он собирает их с земли и собирается спрятать обратно, но взгляд цепляется за краешек альбома — видимо сегодня у них было рисование.
Он косится на Молли, она поглощена своими «исследованиями», не замечая никого вокруг, и Эрик решается.
Когда они едут обратно, снова начинается снегопад, крупные снежинки красиво кружатся, опускаясь на землю, украшая деревья на обочине пушистыми нарядами.
Визг тормозов раздается внезапно, а следующий за ним удар дезориентирует.
Снег недружелюбно окутывает холодом, словно саваном, слишком быстро пачкаясь алым, забиваясь в глаза и рот, не давая возможности вздохнуть, словно грудь проткнули сотни ледяных игл.
Реальность меркнет невероятно быстро и беспощадно, темнота обнимает своими щупальцами, утягивая на глубину — не вырваться, не закричать.
***
Эрик выныривает из черноты, с трудом разлепляя свинцовые веки. Свет тусклых ламп режет глаза, но парень успевает заметить переплетение черных труб на темно сером потолке.
Лазарет Бесстрашия.
Во рту сухо, язык прикипел к небу, нос не дышит и воздух проносится во рту как наждак, царапая горло. Он пытается пошевелиться, но тело не слушается, отзываясь дикой болью, он, словно открытый нерв, к которому подвели оголенный провод, и кто-то постоянно включает рубильник.
Хочется заорать, но Эрик стискивает зубы, со свистом втягивая густой, тяжелый, пропахший медикаментами, кровью и мочой воздух.
Над ним появляется широкое, неестественно серое лицо Макса.
— Живучий сукин сын! — темнокожий мужчина облегченно вздыхает. — Вас сбил грузовик отреченных. Водителя занесло на дороге, он не справился с управлением. У тебя серьезное сотрясение, раздроблено пару ребер, сломана ключица и пропорота нога, в миллиметрах от бедренной артерии.
— Мол… — это единственное, что Эрик может выдохнуть.
Он пытается повернуться нечеловеческими усилиями, превозмогая боль, чтобы отыскать её взглядом, лежащей рядом, где-то на соседней кушетке.
Макс испуганно давит на плечи, но не может справиться.