Цвет любви. Медный

— Зак! Помоги! — вдвоем с доктором они удерживают его на кровати. — Эрик! Послушай меня!.. Она погибла!.. Погибла!.. Мне жаль!..

Парень пытается вырваться, словно страшные слова дают ему дьявольскую силу, лишая боли и чувствительности, он «рвет» трубки капельницы и провода датчиков, пока укол снотворного не жалит в шею, даря мнимое успокоение.

***

Лидер твердой походкой шагает по темному коридору, и хоть обычно трубы пола при ходьбе создают легкий гул, он умудряется двигаться по ним совершенно бесшумно.

Люди расступаются перед бывшим эрудитом в благоговейном страхе, предпочитая уйти с дороги, чем ненароком вызвать его гнев.

О самом молодом лидере Бесстрашия ходит много разных слухов и домыслов, реальность в них смешалась с фантазиями, страхом, ненавистью, восхищением и слепым обожанием.

Его жестокость уже стала притчей во языцех; он не жалеет никого, равнодушно взирая на чужую боль; о его безжалостности по Чикаго ходят легенды.

Им пугают непослушных детей, и одно его имя способно остудить самые буйные головы.

Его серый холодный взгляд подобен каленному клинку — он не предвещает ничего хорошего, только страдание и боль.

Его «выковали» в углях Бесстрашия как дамасскую сталь, выжгли все нормальные чувства, характерные для двадцати однолетнего парня.

Он редко улыбается и еще реже смеется.

Бесстрашные шутят, что услышать искренний смех Лидера, так же невероятно, как лицезреть единорога посреди Ямы.

Самые дотошные наблюдатели подмечают, что бывший эрудит, при всех своих недостатках, на самом деле не переносит только три вещи: шоколад, зиму и отреченных.

А ещё, среди его любовниц нет ни одной рыжей.

========== Глава 4. Желтый ==========

А знаешь в этом городе все без тебя изменится

Я не смогу остаться здесь — ты слышишь?

Дождь кругами на воде, к утру туман рассеется

Да, у меня есть море, но ты ближе…

— Ты в своем уме? — Макс резко встает с кресла и меряет широкими шагами светлый кабинет.

— В своем! Это единственная возможность, решить эту проблему! — мужчина за столом откидывается на спинку стула и раздраженно складывает руки на широкой груди. — И не надо на меня так смотреть! Не ты ли неделю назад, в этом самом кабинете, требовал, чтобы я принял меры? Вопрос решился сам собой! От нас только зависит то, как мы воспользуемся этой возможностью!

— Но это… Я даже не знаю… Жестоко! … Господи, Джон, она же твоя дочь! — темнокожий мужчина замирает и всем корпусом поворачивается к своему лучшему другу.

Они дружат с пеленок, даже переход Джона Этвуда в другую фракцию не смог повлиять на их дружбу. Они всегда поддерживали друг друга, но сейчас, когда их интересы сошлись в одной плоскости, Макс сомневается.

— Вот именно — потому что она моя дочь… — Этвуд устало трет глаза. — Это для ее же блага! Да и не ты ли хотел, чтобы они расстались? Ты кричал мне, что Молли отвлекает твоего лучшего бесстрашного? Что вместо того, чтобы заниматься своей карьерой, он сбегает к ней, словно… Как ты там говорил?.. «Хренов Ромео»?

Макс раздраженно разрубает ладонью воздух.

— Я от своих слов не отказываюсь! Но если правда выплывет наружу?

— Каким образом? Да, они пострадают какое-то время, но потом, через месяц-два, успокоятся. Смирятся с неизбежным! Им негде будет встретится. А если вдруг это и произойдёт, ты действительно веришь, что это любовь? — лидер бесстрашных качает головой. — Вот и я о том же! — мужчина сцепляет пальцы в замок на столе. — Макс, я бы не пошёл на это, но вспомни нас. Как ты думаешь, если все оставить, как есть, долго ли Эрик сможет держать себя в руках и не трогать мою дочь? Ты долго мог сдерживать свою похоть в семнадцать? Я нет! А ведь Мол только четырнадцать, она ещё ребёнок! Господи, я как подумаю, что он мог с ней делать, я его готов убить своими руками!

— Да не надо меня уговаривать! Думаешь, если у меня нет детей я не понимаю твоих чувств? И проблем, которые грозят ЕМУ, если эта ситуация выйдет из-под контроля? — Макс садится на стул, внезапно успокоившись. — Решено! Так и поступим, а там будь, что будет!

***

Молли приподнялась, присаживаясь на кровати, ушибленный бок неприятно ныл, загипсованная рука болела, а голова кружилась, заставляя предметы в комнате расплываться.

Врач сказал, что ей крупно повезло, сугроб смягчил удар, все могло быть гораздо хуже.

Что он может знать!

Она мертва, и пусть сердце ещё бьётся в груди, гоняя кровь по венам, но глубоко в душе пустота.

Боль, которую не залечишь ни лекарствами, ни гипсом.

Когда отец ей сказал, что Эрик погиб на месте от удара об дерево, с ней случилась истерика. Она орала так, что родители всерьёз опасались за её рассудок.

Может он, действительно, повредился?

Она не хотела жить.

Мысль, что она его больше не увидит, не обнимет, не заглянет в эти невероятные глаза, не почувствует его тепла, была хуже всех физических мучений вместе взятых.

Мол хотела умереть.

План был прост и банален до ужаса.

Пузырек с таблетками — просто и эффективно.

Когда её найдут, будет уже поздно.

Девушка с трудом поднялась с кровати, зажала баночку с лекарством в руке и высыпала на ладонь горсть ярких капсул. Их было много, не проглотить, а стакана с водой по близости не оказалось. До туалета надо ещё дойти и тут на глаза попался её рюкзак, что сиротливо валялся на стуле. Мол помнила, что там на дне, под учебниками, была бутылка с водой.

Она прошаркала к нему и, расстегнув, свободной рукой высыпала содержимое на кровать.

Ручки, карандаши и прочая мелочевка разлетелась по простыням, учебники с глухим стуком упали на пол, альбом, распахнув страницы, словно белая птица накрыл бутылку, что скатилась на коврик у кровати.

Девушка медленно опустилась на колени, поддевая краешек альбома пальцами, и откинула его в сторону. Взяла бутылку в руки, зубами отвинтила крышку, выплюнув на пол, та, подскочив, плюхнулась прямо на раскрытую страницу А4, разрисованную цветными карандашами.

Молли поражённо застыла, уставившись глазами на рисунок, таблетки «горохом» посыпались на тёмный ламинат, вода лужей растекалась на корике.

Она подтянула к себе альбом: на странице изображена зимняя ночь, снег мягкими хлопьями падает на землю, окутывая фигурку юной девушки, что стоит босиком на снегу. В её руках теплится огонек свечи, освещая мягким светом рыжие кудри.

Девочка настолько похожа на неё, что Молли не может отвести взгляда, поражаясь фотографическому сходству.

Человек, что рисовал рисунок обладал невероятным талантом.