Цвет моего забвения

Голова судорожно соображает, ища решение. Можно встать и дать дёру. Но тогда они точно заметят меня. Здесь, в ночной тиши, слышен каждый звук, и даже удары моего сердца могут выдать. Если они поймут, что я здесь, нет гарантии, что они не бросятся следом. Их силы, наверняка, превосходят мои. Увы, не могу быть уверенной в том, что тело не подведёт меня. Я слишком устала и выдохлась.

Можно прокрасться на этаж и забиться в угол. Но опять же: если они хоть что-то услышат - будут искать. Как пить дать!

Поэтому я выбираю третий вариант: сидеть на месте, затаившись. Молиться мысленно всем божествам и надеяться, что эти люди уйдут на этаж. Когда они отчалят достаточно далеко, я смогу выкроить момент и убежать.

Я задерживаю дыхание и пытаюсь слиться со стеной. Темнота вуалью ложится под глаза, и я начинаю видеть мир в ярко-фиолетовых цветах. Но уже через несколько секунд я жалею о своём решении. Потому что у моих визитёров совершенно другие планы, которые они не собираются согласовывать с моими.

Шаги приближаются. Те сверху, чьё существование подвергается сомнению, не услышали меня.

– А ты видела ещё кого-нибудь?
– доносится до моих ушей женский голос.

– Тебя, - фыркает ещё одна женщина, - а ты?

– Только слышала, - отвечает первый голос.
– Женщину какую-то, на лестнице.

– Может, мы одни тут? А то, что тебе послышалось - запись?

– Запись?
– удивляется первый голос.
– Ну и зачем? Это нелогично.

– А логично ли, что ты под потолком болталась?!
– вторая женщина приходит в ярость.
– Здесь нет никаких логик и физик! Здесь просто то, что мы видим. Мы - в ловушке какого-то маньяка, который накачал нас веществами, а теперь издевается. Очнись уже и прими это!

– Нас как минимум тринадцать, - возражает первый голос.
– Вместе мы могли бы... Вот к чему я веду.

– Почему тринадцать?

– На майку свою взгляни!

– Я ничего не поняла, - бурчит второй голос, - но соглашусь. Мы не должны ссориться.

Две пары одинаковых кед появляются в пролёте. Я сжимаюсь в комок. Чужие ноги останавливаются на верхней ступеньке, словно дразня меня. Только теперь я понимаю, что удрать сразу было бы для меня лучшим выходом. Я словно качаюсь на маятнике. Они ещё не могут видеть меня, но предпринимать что-то уже поздно.

– Вилма, - говорит первый голос, - мы, наверное, без ночлега?

– Это как без ночлега?
– возмущается вторая.
– Сейчас отыщем более или менее приличную квартирку и ляжем.

– И ты сможешь спать?! А если на нас кто-нибудь нападёт?
– надо же: они боятся так же, как и я!

– Не видишь что ли, - с издёвкой говорит Вилма, - этот урод действует исподтишка! Опосредованно. Он не полезет к тебе голыми руками.

– Но...

– На стрёме я стоять не буду!
– резко отвечает Вилма.
– Хочешь - стой сама, а я буду отсыпаться.

Ноги неожиданно разворачиваются, собираясь нести хозяек на этаж выше.

И тут я не выдерживаю.

Я поднимаюсь со своего места. Колени громко хрустят, мурашки бегут по икрам. Несколько секунд я с сомнением смотрю на площадку подо мной, думая, стоит ли давать дёру. Это последний шанс, всё-таки. Глубокая темнота завораживает, призывая погрузиться в неё. Стоит ли?

Собравшись с духом, я разворачиваюсь и иду наверх.

Огибаю площадку и ступаю на лестницу. Наверху топчутся две женщины: миниатюрная и крупная. Половина лица худенькой коротышки замотана банданой. Плечистая дама больше напоминает карикатурную картинку из интернета: на её теле нет свободного от наворотов места! Сплошь татуировки, пирсинги, микродермалы - не тяжело ли ей носить всё это на себе?!

– Добрый вечер, - говорю я, перетягивая внимание на себя.

Обе барышни смотрят на меня, как на бомбу с часовым механизмом, до взрыва которой осталось десять секунд. Мне хочется смеяться и плакать одновременно. А ещё - драпать отсюда побыстрее, пока между нами ещё остался отрезок пространства в виде десяти лестничных ступеней.

Но не получится. Теперь они меня не отпустят. Я для них - источник информации, который нужно выжать. Как и они для меня.

Тишину нарушает голос худышки:

– Кто ты?

– Экорше, - называю я единственное слово прошлой жизни, что чудом уцелело в памяти. Так я представилась Заре и Нике. Почему я должна теперь называть себя иначе?

– Это имя?

– Наверное, - пожимаю плечами. По правде говоря, я уже жалею, что решила с ними связаться. Здесь слишком страшно. А доверие может стать клинком, который поразит в сердце саму же тебя.

Два взгляда, устремлённые на меня сквозь тьму, становятся мягче после ответа.

– Помнишь что-то?
– продолжает допрос девушка.

– Только это...

– А почему мы должны тебе верить?

– Это ваше право, но больше сказать мне нечего.

– Слушай, ты, Эко... Эко... Эколог!
– вступает в разговор Вилма.
– Не обращай внимания на Одноглазую. Она просто нервничает. Ну, знаешь, так бывает у тех, кто ни с того ни с сего попадает в какую-то дыру, и не помнит при этом даже собственного имени.

– У меня те же чувства сейчас, - вздыхаю я, удивлённая поддержкой.
– И та же история.

– Эй, Вилма! Здесь никому нельзя доверять, - снова вклинивается коротышка.

Отворачиваюсь: так, словно виновата. Я ворвалась в их компанию, не спрашивая разрешения. Это ли не повод считать затею, что я отважилась осуществить, глупой?! Да и Одноглазая уже не нравится мне. Не сомневаюсь, что мои чувства взаимны.

– Ты сама сказала, что нас здесь тринадцать!
– Вилма резво трясёт её плечо.
– Чтобы прояснить картину, нам надо хотя бы вместе собраться! А потом уже думать!

– Четырнадцать, - поправляю я.
– Минимум.

– Это почему?
– Вилма хмурится.

– Я видела четырнадцатую, - поясняю я.

– А ещё ты что видела?

И тут я открываю рот и выкладываю всё. Начиная с первого - самого ужасного - мгновения, когда поняла, что время излечило меня до полной амнезии. Я рассказываю, как встретила на шестом этаже такую же несведущую Зару, как мы разбудили Нику, спящую в одной из квартир. Вспоминаю, как мы случайно нашли нож в нише стены. И, конечно, как попытались выйти из подъезда, свернули с курса и попали в ледяную темноту. Вспомнила не без укора, что потом, когда я выронила нож, выяснилось, что мои спутницы не так благородны, как казалось. Пересиливая себя, я рассказываю историю про монстра из мрака, и каждое сказанное слово заставляет меня вздрагивать. Упоминаю и яму с припасами, в которую упала, слоняясь по тёмному отрезку коридора. Когда я заканчиваю, девушки переглядываются, словно решая, верить мне или нет.