Цвет надежды

Войдя в гостиную, Гермиона вытащила свою руку из руки Гарри. Он обернулся на нее, но ничего не сказал. По этому мимолетному жесту он все понял. Смешно. Он так старательно оберегает ее от себя, а ей это не нужно. Он ей не нужен. Хотя нет. Нужен, но только как друг. Юноша почувствовал обиду. И хоть здравый смысл подсказывал, что она не виновата, сердце не желало слушать. Они считают, что он будет одинок? Неправда. Он сможет. У него все получится. Гарри стремительно направился к выходу из гостиной. По пути он кого-то задел плечом. Обернулся извиниться. Милая улыбчивая Кэти, которая смотрит с таким обожанием. Плевать, что она ничего не знает о нем. Ей и не нужно знать. Те, кто знают, не способны его полюбить. Только пожалеть. Юноша на миг оглянулся на Гермиону, то ли чтобы утвердиться в правильности поступка, то ли удостовериться, что она все видит. Та о чем-то спорила с Роном. Она даже не замечала его чувств.

— Привет, — уверенно произнес Гарри. — Я Гарри.

— Я знаю, — произнесла девочка, заливаясь краской.

Гарри улыбнулся ей. Все правильно.

* * *

Драко Малфой стоял под струями холодного душа. Он любил холодную воду. Колючие иголки впивались в его тело, помогая проснуться, собраться с мыслями, а так же просто удостовериться в том, что он еще жив. Появились у него такие нехорошие мысли в последнее время.

Он почти не спал в эту ночь. А когда задремал под утро, ему приснился кошмар. Снова этот кошмар. Он периодически наведывался, заставляя сердце сжиматься от страха и собственного бессилия. Он помнил этот кошмар с детства. Казалось, этот сон снился всегда: так глубоко он запал в душу. Хотя… Если бы единственный отпрыск старинного рода хоть раз задумался над периодичностью этого сна, мог бы легко заметить закономерность. Кошмар снился не с детства. Просто он так пугал, что казался вечным. На самом же деле Драко Малфой видел этот сон на протяжении последних четырех лет. Почему именно четырех? Наивный мальчик так зорко подмечал заклинания, которые были наложены на других людей, и не подозревал, что он и сам — жертва. Старинное заклинание, сложное заклинание. Стоило ему чуть-чуть отойти от выбранного судьбой пути, расправа следовала немедленно. Как оно действовало? Очень просто. На безымянном пальце Драко Малфоя был надет серебряный перстень с гербом его семьи. Четыре года. На тринадцатилетие его подарил отец. Символ преемственности и семейственности. Драко и в голову не могло прийти снять подарок. А старинное кольцо было отлито пять веков назад для такого же мальчика, который проявлял чувства, несвойственные Малфоям, и вел себя неподобающим образом. Перстень чувствовал эмоции своего носителя, улавливал его стремления. В жизненном пути юного Малфоя был коридор, сплетенный из еще не сделанных поступков, не принятых решений. Он определялся с рождения и был невидим и неизменен. Юный отпрыск должен был поступать только так и никак иначе. Но вот и в семье Малфоев были непокорные. И если Люциуса Эдвин мог контролировать посредством страха, без перстней и заклятий, то с Драко дело обстояло сложнее. Вот он и получил в подарок эту милую вещичку. Стоило сделать шаг в сторону, как следовала расплата. Пока он не связывал эти явления. Но это только пока…

К слову сказать, Регулус Малфой (и опять-таки, по стечению обстоятельств, по очередности имянаречения, Драко получил второе имя в честь своего предка-бунтаря) трагически погиб в возрасте девятнадцати лет на охоте, которую всегда терпеть не мог. А вот в один прекрасный день решил развлечься и не вернулся. После себя он оставил молодую вдову и крошечного сына, который не унаследовал ничего из характера своего отца.

Знал ли Люциус, на что обрекает сына этим подарком? Конечно, знал. Волновало ли его это?.. Кто может понять этого странного человека?

Драко выключил воду и потянулся к полотенцу. Зубы начали отбивать мелкую дрожь. Сегодня он явно переусердствовал. Холодная вода смыла остатки сна, но на душе остался неприятный осадок. А еще вернулись мысли о гриффиндорке. Он старательно гнал их от себя. Чертова эльфийская настойка. Это все она виновата. Если бы не она, он не затеял бы проверку Брэнду, да и не потащился бы провожать Грейнджер. Стер бы ей память, к чертовой матери. Плевать, что часто этой процедуре нельзя подвергать. Он же не виноват, что она в последнее время оказывается не там, где нужно.

А еще эти ее письма. Блин. Что это было? Любопытство благополучной избалованной девочки, увидевшей странное существо. Ведь именно таким он должен ей казаться. Не стер ей память, проводил до комнаты, потому что она боялась идти. И что? Она возомнила его рыцарем. Глупая девчонка! Как она не понимает, что он не такой? Он никогда не станет таким, каким она себе его напридумывала. Именно напридумывала. Больше ничем другим Драко не мог объяснить ее внезапный интерес к его персоне. Она просто играла. Так по-детски безыскусно, так прямолинейно. Как любопытный котенок, приблизилась к нему, не боясь ничего. Так открыто и доверчиво. Ей и в голову не могло прийти, что она может обжечься о свое любопытство. Наивная девочка, до сих пор верящая в сказки.

Юноша стал стремительно натягивать на себя одежду. А ведь он повелся! Написал сначала один ответ, потом другой, потом третий…

Все это чертова эльфийская настойка. Драко так часто себе это повторял, что почти поверил. Почти…

Он вспомнил ее последнее письмо.

«Спокойной ночи».

Ровные крупные буквы. Даже ее почерк был каким-то открытым и доверчивым. Вспомнил, как заколотилось сердце, когда получил первое письмо. Это тоже было непривычно. Ведь его никто не просил писать последний ответ.

Он мог проигнорировать. Не ответить. Он и пытался это сделать. Сначала хотел бросить в огонь, но рука не поднялась. Так он мерил шагами комнату, периодически поглядывая на два простых слова. А потом вдруг написал ответ. Как — и сам не понял. Словно что-то его потянуло. Он успел обругать себя, на чем свет стоит, после того как отправил ей записку со словами «спокойной ночи». Пытался вернуть филина, но тот прилетел обратно уже без пергамента.

Интересно, что она подумала? Посмеялась? Удивилась? Или вовсе не обратила внимания? Хотя… Какое ему дело? Он не должен думать о ней. Драко яростно расправил покрывало на кровати, словно это оно было виновато в его метаниях. Все. Он сегодня останется здесь. Не будет выходить. В конце концов, Блез или кто-то еще что-нибудь из еды принесут. А ему там делать нечего. Он же должен как-то себя вести. А как? Сделать вид, что ничего не было? Или сказать что-то обидное (благо, с фантазией на эту тему дело обстояло замечательно), чтобы она похоронила все свои глупые выдумки, если таковые имелись. Или…

Дверь без предупреждения распахнулась, и в комнату ворвалась Блез.

Драко хотел сказать что-то резкое. Он терпеть не мог подобной бесцеремонности, но слова так и не сорвались с языка. Слишком счастливый вид был у его невесты. Причина оказалась проста: следом в комнату влетела Пэнси. Она не уехала.

— Драко, представляешь, Пэнси здесь!

Блез бросилась ему на шею, повалив на кровать. Пэнси со смехом запрыгнула рядом.

Драко попытался подняться, но Блез не пускала. Она так сильно сжимала его в объятиях, что он не мог пошевелиться.

— Блез, подожди, — встать снова не удалось, поэтому он лишь убрал с лица рыжие локоны, которые немилосердно щекотали нос. — Объясните толком, что случилось!

Блез ничего вразумительно сказать не могла, она лишь счастливо смеялась и периодически звонко чмокала его то в шею, то в щеку. Пэнси чуть успокоилась и проговорила:

— Я так не хотела ехать. Все время думала о чуде. И оно случилось. Представляешь?

— О Мерлин! Я даже боюсь спрашивать, что ты призвала на несчастную голову суженого.

Девушки рассмеялись.

— Не знаю, — потупив взгляд, проговорила Пэнси, — но приехать он не смог. Отец прислал сову сегодня. Я могу не приезжать домой в эти выходные. Все откладывается на неопределенный срок. Здорово, правда?

— Блез, — простонал юноша, — дай я сяду.

Девушка нехотя отодвинулась, продолжая обнимать его за талию.

— Поздравляю. Я рад за тебя.

Драко осторожно сжал плечо Пэнси.

— А как я рада. Я так изнервничалась, что сейчас готова съесть слона. Причем целиком. Пойдем завтракать.

Она окинула взглядом Драко и Блез.

— Я — за, — тут же отрапортовала Блез.

А что оставалось делать Драко? Портить девчонкам радужное настроение? Он обреченно встал и направился вслед за ними на завтрак. Ладно. По дороге решит, что делать с Грейнджер. Может, повезет, и вовсе ее не встретит. Суббота как-никак.

Драко же не знал, что сегодня не его день и удача отвернулась.

* * *

Они спустились к завтраку одновременно. Ну, почти одновременно. Гермиона заняла свое место и подняла взгляд к Слизеринскому столу. Драко Малфой был там. Он улыбался словам Блез Забини. Гермиона почувствовала, что сердце больно стукнулось о ребра и кровь прилила к щекам. Ярость захлестнула девушку. Злость на себя. Досада. За бессонную ночь, за дурацкое ожидание чуда и выдумывание несуществующего героя. Она так переживала, а он… Он… Он так мило улыбался своей невесте. Значит, вчера после их переписки он преспокойно провел ночь с Блез. Почему-то именно так показалось Гермионе, когда Блез просунула руку ему под локоть и прижалась щекой к его плечу. Ее улыбка была такой яркой и завораживающей. Девушка опустила взгляд к тарелке. Она не могла и не хотела на это смотреть. На что она надеется? О чем думает? Как она может соперничать с Блез Забини? Красивой, умной аристократкой, знающей о жизни гораздо больше, чем сама Гермиона. А главное, знающей гораздо больше о Драко Малфое. Он ей улыбается так, как никогда не улыбался Гермионе и не улыбнется. Ему дорога Блез. Это же видно. Никого другого он не подпускает к себе так близко. Лишь Блез.