Цветные туманы

– Эль, понимаешь, она тогда так жалко выглядела. Ручки тоненькие, хромает на одну ногу, глаза на мокром месте. Мне стало жаль её, и я зашёл на пять минут. А вышел только под утро. Сам не понимаю, как меня сморило в сон после пары бокалов. Наверное, от усталости. Ведь я в тот вечер помогал в клубе разгружать фургон с музыкальной аппаратурой. Но это ещё не всё. Люся сказала, что в ту ночь я приставал к ней. Она уступила моим притязаниям, потому что я давно ей нравлюсь. Самое ужасное, что я лишил её девственности. Я своими глазами видел эти ужасные кровянистые пятна на простыни. Эль, что теперь делать? – Альберт вопросительно посмотрел на старшую сестру.

– Ой, братец, про девственность ты загнул! Сколько лет этой Люсе? И ты поверил, что ты – её первый мужчина? Не знаешь, что существует множество способов имитировать следы так называемой «девственной крови»? Ну, ладно, Бертик, не паникуй! Даже, если допустить, что она беременна, зачем ей рожать ребёнка без отца? Давай рассуждать здраво. У неё, я слышала, недавно мать умерла. Кто будет помогать с ребёнком сидеть? Она где-нибудь работает твоя Люся? – спросила Эльвира у брата.

– Она работает лаборанткой на нашем лесном комплексе. Вроде, окончила медучилище. Но не в этом дело. Эль, она заявила, что будет рожать! – ответил Альберт, потупив глаза.

– Как тебя угораздило, братишка, переспать с ней? А как же твоя обожаемая Оленька? – снова спросила Эльвира.

– Никак. Оля отказалась выслушать меня. Ей кто-то уже сообщил о том, что я нажил ребёночка с соседкой, – сказал Альберт. Эльвира в ужасе уставилась на брата. Её переполняла досада, возмущение и злость на слабовольного братца, зачеркнувшего свою счастливую историю с Олей из-за банальной похотливости.

Вскоре после этого разговора Эльвира уехала продолжать свою учебу в медицинском институте и её захватила студенческая разнообразная активная жизнь. Через пару месяцев ей пришло письмо от Альберта, в котором он жалуется, что Люся преследует его повсюду и умоляет жениться на ней.

– Что ты ноешь, Бертик? Собирайся и беги из Январска! Ты с отличием закончил институт культуры! Ты мечтал попасть в московскую студию танца! Вот и сделай это! – кричала Эльвира в трубку брату, заказав междугородние переговоры. Но Альберт мямлил что-то о предстоящем назначении его директором городского дома культуры с приличным окладом. Эльвира не выдержала, бросила трубку.

* * *

Когда Эльвира приехала домой, мама с грустью в голосе сообщила, что Альберт зарегистрировал свой брак с Людмилой Векушиной и переехал жить в её однокомнатную квартиру на первом этаже в их доме.

– Мама, в конце концов, что такого произошло? Альберт сделал свой выбор, значит, нам надо принять и смириться! – сказала Эльвира, пытаясь утешить маму.

– Ах, если бы! Эта женщина намного старше Алика! Но даже дело не в этом! Она хитра, лжива и лицемерна! И потом, Алик не любит Людмилу, он страдает по Ольге! Я же вижу! – возразила мама.

– Какой страдалец, однако! Так страдает, что запросто упал в постель с другой! – ответила Эльвира со злостью.

А через три месяца Люся родила здоровую красивую девочку, которой дала имя Арина. Арина Альбертовна Вяцкая.

После окончания учёбы Эльвира с мужем какое-то время жили вместе с мамой. После работы она забегала к брату и с удовольствием возилась с племянницей.

В ней возник материнский инстинкт, который рос, разрастался и увеличивался. Пока не реализовался спустя два года.

Эльвира сама стала мамой крепыша весом в четыре килограмма.

* * *

В 1988 году Клима Аргунова, мужа Эльвиры, пригласили на строительство нового ледового дворца в Иркутске. Ему вне очереди выделили двухкомнатную квартиру. Клим окончил Красноярский строительный институт и имел практический опыт в строительстве спортивных сооружений в Красноярске. Они переехали без раздумий. Всё же областной центр имеет неоспоримые возможности в плане жизненных перспектив и развития ребёнка. А это волновало Эльвиру в первую очередь.

Они поселились в пятиэтажке почти в центре Иркутска. Тимофей пошёл в детский садик, Эльвира устроилась в городскую больницу возле дома.

В родной Январск Эльвира приезжала редко, только во время редких отпусков. Молодой семье не хватало денег. Клим пропадал в горных экспедициях, довольствуясь только самым необходимым. Он мог годами ходить в старой прожженной солнцем куртке и есть сухой суп из пакетов. Эльвире же для комфортного существования было не достаточно питаться кое-как и одеваться в дешевое тряпье на китайском рынке. Она днем принимала больных, ночью дежурила в отделении. Зато щеголяла в норковом полушубке и финских высоких сапогах.

В последний раз Эльвира приезжала в Январск на похороны мамы.

Моложавая активная Лилия Антоновна Вяцкая сама несколько раз приезжала в Иркутск увидеться с дочерью и внуком. Она никогда не жаловалась на здоровье, успевала посмотреть художественные выставки и сходить с внуком в драматический театр. Её короткое пребывание в Иркутске радовало Эльвиру и освобождало от многих проблем. Лилия Антоновна готовила вкусный ужин из свежих продуктов, купленных на рынке, вымывала до блеска квартиру и проверяла дневник Тимофея.

– Эх, доченька! Какой дорогой ценой ты платишь за эти тряпки! Пройдет несколько лет такой безумной гонки и ты не сможешь видеть себя в зеркале! – говорила Лилия Антоновна, вглядываясь в измученное лицо дочери.

– Знаю, знаю… Но как остановиться? Уже не могу занижать планку. Вот подрастёт Тим, брошу дежурства, оставлю только дневные приёмы… – заверяла Эльвира, набрасываясь на жаркое из говядины, поставленное заботливой мамой.

– Стремление всегда быть на высоте – это в тебе от отца. Он так заботился о том, чтобы понравиться окружающим. Боялся, что о нем могут плохо подумать, загонял себя в стальные тиски. Но это его и сгубило… – с грустью отозвалась Лилия Антоновна.

– Мамочка, не волнуйся за меня. Я – сильная! – горделиво ответила Эльвира.

Спустя годы, она будет вспоминать с горечью о том, что тогда даже не спрашивала мать о ее самочувствии. Никогда жизнерадостная Лилия Антоновна не давала ей повода печалиться.

Когда ей исполнилось 58 лет, мать легла в районную больницу на плановую операцию по поводу иссечения небольшой язвы кишечника. Во время операции её сердце остановилось.

* * *

– Эль, ты не против, если мы переселимся в мамину квартиру? – спросил Эльвиру Альберт после поминок. Все посторонние разошлись, они вдвоём горестно смотрели на мамину фотографию с черной полосой.

– Делайте, как вам удобно, – тихо произнесла Эльвира. В этот момент у неё не было сил думать и говорить о материальном. Шок от неожиданной утраты парализовал тело и дух.

Да и делить было нечего. О разделе квартиры, в которой они с братом выросли, Эльвира не хотела слышать. С её точки зрения, это выглядело кощунством – продать родительскую квартиру. Книжные шкафы с любимыми мамиными книгами, занавески из гобелена, подшитые мамиными руками, картины на стенах, вышитые маминой рукой – это то, что следует хранить и лелеять. Также, как трепетно хранила мама их детские рисунки и тетрадки с первыми словами. В том, что её брату мамины вещи были так же дороги, Эльвира не сомневалась.