Цветущий Омут Конохи. Книга первая: Семечко

— Только вы можете вылечить руки Орочимару-сама.

— Проваливайте.

— Мы не просим сделать это просто так. Мы отплатим! — Якуши подался вперед в порыве эмоций.

— Пять секунд. Проваливайте, или я избавлюсь от вас, — исходящую от Тсунаде сейчас ауру нельзя было назвать ки, но во рту от этого давления пересыхало.

Кабуто еще пытался что-то говорить, Шизуне уже подобралась, готовясь атаковать… и тут в разговор наконец вступил Орочимару.

— Я воскрешу твоих любимых. Младшего брата и возлюбленного… с помощью киндзюцу, которое я разработал.

Тсунаде вздрогнула, как от удара, Шизуне отшатнулась назад, непроизвольно загораживаясь рукой. Кабуто усмехнулся.

— Не думаю, что поднятие с помощью Эдо Тенсей можно считать полноценным воскрешением, — Джирайя невесть когда и как оказался внизу, по левую руку от Тсунаде. Честное слово, под его сандалиями даже пыль не покачнулась! — Эта техника — лишь надругательство над теми, кого мы любили, и ты это знаешь, Орочимару.

Якуши досадливо закусил губу — кажется, присутствие Джирайи стало для него сюрпризом. По лицу змеиного санина ничего понять нельзя было. Все та же легкая усмешка, разве что приобретшая отчетливый оттенок иронии.

— Джирайя… ты так и не поумнел с годами. Разве я стал бы обманывать того, кто является одним из санинов… как и я? Особенно придя с просьбой о помощи?

Наруто рядом запыхтел, как возмущенный ёжик. Кажется, он как раз таки не сомневался, что еще как стал бы, и вообще, Белый Змей — чистое зло. А вот я в этом была далеко не уверена…

Эдо Тенсей разработал Тобирама Сенджу. Орочимару же сказал «разработанное мной киндзюцу».

— И что ты собирался предложить? — Джирайя скрестил руки на груди.

— Фуши Тенсей. Моя техника перерождения. Они были бы действительно живы, — Орочимару усмехнулся.

Тсунаде вздрогнула сильнее, прижимая к груди сжатый кулак. Шизуне встревожено закусила губу.

— До тех пор, пока не пришла бы пора менять тело, иначе их душа навсегда бы затерялась, — отпарировал Джирайя.

А вот теперь змеиного санина пробрало. Даже усмешка с лица сползла.

— Интересно, откуда ты знаешь такие тонкости моей техники, — взгляд Орочимару стал холодным и жестким.

— Я не выпускал тебя из виду с того момента, как ты покинул Коноху. Именно благодаря тебе я вышел на Учиха Итачи и Акацки, — спокойно отозвался Джирайя.

— Похоже, кое в чем ты все-таки продвинулся, — нехорошо прищурился Змей. — Итак, Тсунаде, что ты решишь? Ты хочешь увидеть их двоих?

Сенджу дернула плечом, словно отгоняя досаждающую мошку:

— Что ты собираешься делать, если я вылечу твои руки?

— Я не люблю лгать… поэтому на этот раз я точно разрушу Лист!

Ы. Уважаю. Потому как выдать это, стоя напротив готового к бою Джирайи, нервной Шизуне и непонятно как среагирующей Тсунаде… да еще и с неработающими руками… Воистину, нужно иметь яйца не просто стальные, а титановые.

Рядом послышалась возня, Наруто вывернулся из захвата Учихи и сиганул вниз.

— Тебе никто не позволит это сделать! Баа-чан никогда не согласится на такие условия!

— Наруто…

— Эро-санин, это же ваш сокомандник! Почему вы ничего не сделали? — Узумаки повернулся к Джирайе всем корпусом.

— «Баа-чан», «эро-санин»… мне уже интересно, какое прозвище достанется Орочимару, — мы с Саске бесшумно приземлились за спиной Шизуне.

Тсунаде снова передернула плечами, но уже как-то… более свободно, что ли. Как будто наше появление стряхнуло с нее не то гипноз, не то оцепенение.

— Почему вы позволили ему возненавидеть Коноху?! — Наруто перевел требовательный взгляд уже на Сенджу. — Если бы… если бы Саске… или Сакура… я бы сделал все, чтобы вернуть их обратно!

Джирайя вздохнул, кладя руку на плечо Узумаки.

— Я долго пытался вернуть Орочимару, — спокойно сообщил он. — Но если потребуется, я уничтожу его как угрозу Листу. А что скажешь ты, Тсунаде? — его взгляд добавился к тем, которые уже сверлили химе.

— Мертвые мертвы, Тсунаде-сенсей, — тихонько сказала я. — Они ушли на следующий круг перерождения, и выдергивать их обратно — все равно, что засовывать родившегося ребенка обратно в утробу матери. Недаром почти все призванные Эдо Тенсей стремятся как можно скорее избавиться от уз этой техники.

Сенджу опустила уголки губ:

— Какие нынче генины пошли…

— Тсунаде-сенсей, — я, внутренне обмирая от собственной наглости, обхватила ее ладонь своими руками. — Вы можете назначить любую другую цену. Но тревожить мертвых, которые мертвы уже много лет… все равно что разрывать могилу в попытке добраться до костей.

Химе нахмурилась, высвободила руку. Повернулась к Орочимару. Змеиный санин подобрался, готовый к любому повороту событий.

— Я вылечу твои руки, — твердо сказала Сенджу. — Но ты поклянешься никогда не нападать на Коноху.

— Ху-ху-ху-ху… Отчего такой странный выбор, Тсунаде?

Женщина на миг прикрыла глаза.

— Потому что я — Годайме Хокаге Скрытого листа.

Налетевший порыв ветра осыпал нас листьями. Секунда торжественной, величественной даже тишины…

— Эй, а как же расенган?

Честное слово, такой обиженной мордочки у Наруто я еще не видела.

Разумеется, на этой ноте переговоры между санинами не закончились. Но все-таки уже сказанного оказалось достаточно, чтобы стало ясно, что будут именно переговоры, а не попытки исподтишка кого-нибудь убить, захватить или заставить. Потому разговор было решено перенести с улицы куда-нибудь в более удобное место. Учитывая, что двумя из трех высоких договаривающихся сторон были Джирайя и Тсунаде, санины как-то очень естественно переместились в бар.

Но главное коварство было в том, что они нас выгнали! Причем «нас» — это не только мою команду с Хаку. Шизуне и Кабуто тоже не допустили присутствовать. И, на мой взгляд, это лучше чего бы то ни было характеризовало отношения между санинами. Потому что как ни крути, а Орочимару сейчас в уязвимом положении. И шансы у Тсунаде и Джирайи все-таки убить своего сокомандника были вполне реальными. Однако ж вот доверяет… Конечно, у Змея могли быть какие-то козыри в рукаве — хотя бы та же гемофобия Тсунаде, — но все равно.

Со стороны, наверное, мы смотрелись забавно. Бар, в котором сидят двое хмурых мужчин и роскошная девушка, потеющий бармен за стойкой, стайка хмурых подростков возле входа, напрочь распугивающая вероятных посетителей. Причем такая… эмоциональная стайка. Наруто все еще бурлит обидой, что никто так и не посмотрел его расенган, Саске источал миру свое глубокое неодобрение, Хаку просто волновался. Кабуто был напряжен, готов в любой момент броситься отбивать любимого саму и отпугивал всех посторонних грозным взглядом и направленным Ки. Шизуне тоже нервно переминалась с ноги на ногу и волновалась как бы не больше Якуши. Меня распирало от желания подслушать разговор. У-у-у, ну почему у шиноби нет специальных техник по подслушиванию в рамках академического курса? Что-нибудь с направленным звуком или хотя бы невидимыми слуховыми трубками…