Цветы всегда молчат

– Вы что, – сказала она наконец звенящим от гнева голосом, – шпионили за мной?!

– Да, – честно и беззастенчиво призналась та, – для этого я и была сюда направлена!

Джози опешила. Несколько минут она хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Потом, все-таки взяв себя в руки, проговорила:

– И кто же, позвольте спросить, вас направил сюда? Кто ваш наниматель?

– Нанимательницы, – поправила ее Тереза, наклоняясь и шнуруя башмаки, – ваши сестры.

– Мэри и Сара? – Джози пришлось схватиться за кованую зонтовницу, чтобы не упасть.

– Они самые, – подтвердила горничная и бросила обеспокоенный взгляд на напольные часы, что украшали холл, – и будут гневаться, если я опоздаю с докладом.

Джози тряхнула головой, пытаясь привести в порядок мысли и чувства, находившиеся сейчас в страшном смятении.

– Постойте! – удалось произнести ей. Она расслабила верхнюю пуговицу на воротнике своего дневного платья из тонкой шерсти терракотового оттенка. – Вы не просто подслушиваете, вы еще и сестрам моим пересказываете услышанное?! – Тереза кивнула. – Немыслимо! – Джози распирал праведный гнев. – А знаете что – я еду с вами! Подайте-ка мне манто, муфту и помогите одеться!

Через четверть часа обе дамы садились в экипаж. Собрание заговорщиц происходило у Мэри. Джози вся пылала: она никак не ожидала такой подлости от родных сестер!

Лондон, Найтсбридж, особняк Мэри Кэссилфон, 1878 год

Мэри и Сара пили чай в гостиной. То была роскошно обставленная комната, обитая малахитово-зеленым шелком, украшенная тяжелыми бархатными портьерами, старинными гобеленами и картинами в позолоченных рамах. Джози поморщилась, с недавних пор она предпочитала лаконичную элегантность столь показной роскоши.

Мэри недавно исполнилось двадцать семь, и она была очаровательной полнушкой, а тридцатилетняя Сара пошла в мать и отличалась стройностью и идеальной осанкой. Сейчас обе были одеты в светлые дневные платья, сшитые по последней моде. Женщин столь поглотила их беседа, что они даже не заметили влетевшую, как метеор, сестру. Но та нервно топнула ножкой, привлекая их внимание.

Раскрасневшаяся с мороза, с выбившимися из прически темными локонами, обрамлявшими нежное безупречное личико, со сверкающими глазами, Джози выглядела богиней мести.

Сестры забеспокоились.

Мэри на правах хозяйки кинулась к ней.

– Ах, Джози! Как хорошо, что ты заехала! – она суетилась вокруг, помогая раздеться и тотчас же передавая одежду подоспевшему мажордому. Затем, взяв сестру за руки, подвела к столу. Тут ее заключила в объятия Сара, нежно расцеловав.

Но Джози была вовсе не настроена на нежности. Нахмурившись, она отодвинулась от обеих, села очень прямо и посмотрела строго.

– Может, вы соизволите – обе! – объяснить мне, как смогли додуматься подослать ко мне шпионку?!

Сара похлопала ее по руке:

– Малышка, не злись на нас. Ты нам совершенно ничего не рассказываешь о своей личной жизни! А между тем у тебя такой муж… – последнее слово она произнесла с придыханием и снова похлопала ее по руке.

– В голове не укладывается! – честно призналась Джози. – Неужели вы не могли просто вызвать меня на откровенный разговор?

– Джози, дорогая, – мягко улыбнулась Мэри, – мы не хотели тебя смущать. Но последняя ваша выходка, там, у родителей… Это было так романтично и чувственно… У нас просто не выходило из головы, как Ричард принес тебя на руках в зал…

– О да, он держал тебя одновременно нежно и сильно… – все тем же умильным тоном сказала Сара. – И мы тогда подумали: «А каков он в интимном плане? Так же любит тебя – страстно, но трепетно при этом?» Вот и подослали Терезу, чтобы она смотрела, слушала, а потом подробно пересказывала нам…

– Как вам не стыдно! Вы же взрослые замужние женщины! – воззвала к рассудительности сестер Джози.

– В том-то и дело, милая, – грустно проговорила Мэри, покачав головой. – Наша жизнь скучна и обыденна. И хотелось хоть одним глазком посмотреть на другую – яркую и полную событий.

Джози вздохнула. Она уже не злилась на них, напротив, даже пожалела. Ведь и вправду они обе – добропорядочные жены и матери. У них надежные степенные мужья (Джози вдруг подумала, что раньше она считала занудой своего Ричарда, и смущенно улыбнулась).

– Хорошо, – проговорила она, покраснев и потупившись, – если сегодня я отвечу на все ваши, даже самые бесцеремонные вопросы, то вы поклянетесь мне больше никогда так не делать? – и она посмотрела на них так серьезно, словно сама была старшей.

Сестры пообещали исправиться, налили чаю, наложили сладостей и устроили допрос.

Лондон, Хэмпстед, 1878 год

– Ангел мой, где вы пропадали? – Едва переступив порог, она попала в объятия Ричарда. Ничего не ответив, она приподнялась на цыпочки, притянула его к себе, вынуждая наклониться, и поцеловала в губы. У поцелуя получился морозный свежий вкус. – Клодин сказала мне, что вы поспешно удалились куда-то с новой горничной… Кстати, где она? Я так волновался…

Он спешно избавлял ее от верхней одежды, хотя взгляд его красноречиво говорил, что он желает избавить ее от всяких покровов вообще.

Джози взглянула на него устало и чуть обиженно:

– Ах, Ричард, а я только решила перестать считать вас занудой, – уныло проговорила она.

– А вот и совершенно напрасно, – подмигнув ей, весело отозвался он, подхватывая на руки, – я тот еще зануда и побурчать люблю. Так где же вы были, ненаглядная моя?

Он нес ее вверх по лестнице. Она обняла его за шею и удобно склонила голову ему на плечо:

– Навещала сестриц и рассчитывала служанку.

– Вы, должно быть, совершенно вымотались. Вам просто необходим расслабляющий массаж, – констатировал он, ногой приоткрывая дверь в спальню.

– О нет, – возразила она после того, как ее осторожно водрузили на мягкую постель, – мне необходимо кое-что совсем другое, и вовсе не расслабляющее, – и вовлекла его в поцелуй, в душе радуясь, что не рассказала сестрам и сотой доли того, что происходило в ее супружеской спальне на самом деле. Это было слишком ее, и делить эти воспоминания она не собиралась ни с кем, кроме Ричарда…