Цыганская невеста

— Я не вижу связи.

— Всё со всем связано, сеньор инспектор. Ничего не происходит просто так, одно всегда ведет к другому. Разве вы не слышали о том, что взмах крыльев бабочки в Австралии может вызвать здесь землетрясение?

Сарате совсем не хотел слушать про эффект бабочки в исполнении охранника парка. Сейчас его это не интересовало. Он направился к трупу.

— Ваш напарник идет, — сказал охранник. — Простите, я слишком много болтаю, мне не с кем поговорить, я провожу дни в одиночестве, а с тех пор, как скончалась жена, и ночи тоже. Здесь только нищие да я. Ну теперь и эта мертвая, конечно.

К ним приближался напарник Сарате — Альфредо Коста. Если бы Косте пришлось повторно сдавать конкурсные экзамены, чтобы попасть в полицию, еще вопрос, сдал бы он их или нет. Он рассказывал Сарате, что в его возрасте вместо занятий спортом валял дурака, и теперь, когда дело шло к пятидесяти, он не смог бы при необходимости догнать собственную бабушку.

— Ты видел труп? — Сарате был возбужден — молодым полицейским редко выпадает возможность расследовать убийство. Сальвадор Сантос, его наставник с юности, человек, который вдохновлял его и помог поступить в полицию, любил повторять: убийств в Мадриде почти не бывает.

— Да, видел, но не подходил. — Коста, не новичок в полиции, не разделял мнения Сальвадора: на его взгляд, убивали в Мадриде слишком часто, а главное, слишком часто в его смену. — И ты тоже не подходи, потому что потом криминалисты обвинят нас в уничтожении улик. От них полиции один вред, вот что я тебе скажу.

— Ты им звонил?

— Сразу после тебя, они должны уже приехать.

Оба подошли к месту, указанному охранником, и встали в нескольких метрах от мертвой девушки. На талии у нее виднелось что-то розовое.

— Что это?

— Балетная пачка. Когда у тебя будут дочери, замучаешься покупать такую фигню. — Дочерей у Косты было две, четырнадцати и десяти лет, и когда он рассказывал о них, желание иметь детей у собеседника пропадало начисто.

— Надо бы подойти поближе.

— Не нарывайся. Когда ты поймешь, что лучше не создавать себе проблем? Повышение дают за выслугу лет, а не за топтание в грязи.

Сарате и шагу сделать не успел, как появились криминалисты. Приехал Фуэнтес, один из самых опытных оперативников. Надо же, оказался в одной обойме с такими матерыми профессионалами!

— Труп опознан? — осведомился Фуэнтес.

— Мы еще не подходили.

— Мать вашу! — вскинулся он. — Откуда же вы знаете, что она мертва?

Все трое подошли к телу. Сарате внимательно разглядывал девушку: брюнетка, наверняка цыганка, красивая, но лицо сильно разбито. Пачка грязная и в крови, как и остальная одежда, и все изорвано.

Криминалист приступил к осмотру: приподнял веко, чтобы увидеть зрачок, и вскрикнул от неожиданности. Из глазной впадины выполз червь, но поразило Фуэнтеса не это.

— Она жива! Мой саквояж! Скорей!

К нему кинулся один из помощников, но по телу девушки пробежала последняя предсмертная судорога. Кто знает, приди они раньше, может, ее удалось бы спасти. Фуэнтес вздохнул и покачал головой.

— Все, она мертва, но в любом случае жить ей оставалось недолго. Мы напишем в отчете, что нашли ее мертвой, чтобы вам было меньше геморроя.

— Что тут произошло? И что за червь? — Сарате растерялся.

— Ничего не трогайте, боюсь, это дело не вашего уровня, — предупредил Фуэнтес. — Звоню комиссару Рентеро.

Сарате посмотрел вокруг. Внезапно парк утратил красоту и превратился в страшное место, где из глаз мертвых девушек выползают черви.

Глава 3

— Баррита с помидорами, сеньора инспектор?

Элене Бланко совсем не нравилось, что Хуанито, румынский официант, — эффектный, бойкий, ярый болельщик «Барсы», — каждый день при всех называет ее инспектором, но делать ему замечания она уже перестала.

— На мне что, написано, что я хочу барриту с помидорами?

При этих словах Хуанито доставал из холодильника под барной стойкой бутылку молодой фриульской граппы «Нонино», которую она любила за кристальную прозрачность и терпкий свежий вкус. Пить граппу на пустой желудок не полагается, но Элена Бланко не первый год начинала с нее утро, завершая этим напитком бессонную ночь.

— Он был здесь рано утром, Диди, сторож с подземной парковки. Попросил у меня бокальчик вашей граппы.

— Надеюсь, ты не дал.

— Нет, я налил ему другой, из виноградных выжимок. Он рассказал мне, что прошлой ночью на третьем этаже парковки трахались.

— В красном «лендровере»?

Румын улыбнулся, ему нравились шутки Элены, и поэтому он сообщал ей все сплетни, которые, по его мнению, имели к ней отношение. Время от времени он пытался к ней клеиться, хотя знал, что это совершенно бесполезно.

— Может, это вы и были, инспектор?

— Нет, не я, но я всегда думала, что, если мне и случится потрахаться на третьем этаже парковки под моим домом, я сделаю это только в красном «лендровере». Видишь, мои фантазии исполняются, хотя и без моего участия. Диди оставил тебе что-нибудь для меня?

Хуанито, изобразив беспокойство, внимательно огляделся по сторонам и быстро сунул ей в руки пакетик, словно это была страшная колумбийская контрабанда.

— Не бойся, Хуанито, ведь полиция — это я, а я не собираюсь тебя задерживать.

— Будьте осторожны.

— С красным «лендровером» или с наркотой?

— И с тем, и с другим.

— Не представляю, как ты решился пересечь всю Европу, с твоим-то благоразумием.

В пакетике было всего несколько граммов марихуаны, Диди выращивал ее в саду своего дома в Камарма-де-Эстеруэлас. Кустов у него росло мало, не хватало даже двум-трем клиентам на полгода. Элене нужно было совсем немного, она курила очень редко и не больше одного косяка, обычно утром, как сегодня, после пьяной ночи в баре и посещения парковки с каким-нибудь владельцем большого автомобиля. К себе она гостей обычно не приводила.

— Получи с меня, Хуанито, я иду спать.

Жить на Пласа-Майор — и роскошь, и головная боль. Роскошь, потому что стоит выйти на балкон и увидишь старый город, каким он был и сто, и двести, и даже четыреста лет назад — именно такую годовщину недавно отпраздновала площадь. Говорят, раньше на ней проводили бои быков, шествия, мессы, аутос сакраменталес [3] , суды святой инквизиции и даже сожжение еретиков. С балкона Элены были видны удивительные красочные фрески на Каса-де-ла-Панадерия и самые разные праздничные шоу. В том и состояла головная боль: все, от фестиваля чотиса [4] в День святого Исидро до рождественской ярмарки, происходило под ее балконом. Конечно, с него она могла бесплатно любоваться гарцующими андалузскими лошадьми, но шум был гарантирован круглый год.

3

Аутос сакраменталес — одноактные аллегорические пьесы на сюжеты из Священного Писания, жанр испанского театра XVI–XVII вв.

4

Чотис (шоттиш) — европейский парный танец XIX в., ставший визитной карточкой Мадрида.