Цзянь

– Химера!
– завопила она в трубку, как истинная провинциалка.
– Это тетя Марта!
– Разговаривая с Химерой, Даниэла часто ловила себя на мысли, что ей хотелось бы продлить свой разговор за лимит девяноста секунд: очень редко за последнее время ей удавалось поговорить по-английски с носителем языка. Но девяносто секунд - это предел, если хочешь соблюсти секретность.

– Марта Вашингтон.

– Я вас помню, тетя Марта.

– Я звоню, чтобы напомнить о Вальгалле.

– О чем? Повторите, пожалуйста. Плохо слышно.

– О Вальгалле.

– Теперь понятно.

– Ну а раз понятно, - сказала Даниэла в трубку, - так действуйте.

Ши Чжилинь чувствовал неимоверную усталость. Когда он был молод, то мог бы помериться силами с самим Небесным Драконом и загнать его за облака. Теперь с каждым вздохом он чувствовал, как на него наваливается вся тяжесть мира.

Голый и весь в поту, он лежал на кушетке посреди комнаты на своей вилле в Пекине, ожидая сеанса иглоукалывания. Не так давно это бывало раз в неделю. Теперь ежедневно.

Боль. Ужасная боль.

Он лежал на животе, скромно прикрыв чресла простынкой, опустив голову на скрещенные руки, и думал о долгой войне, которую ведет во имя будущего Китая. Небесному Покровителю вообще-то не полагается стареть. И страдать от болей. Настоящий Небесный Покровитель бессмертен, и он может сколько угодно гонять по небу покрытого золотой чешуей Дракона.

Этого он никак не мог понять. Старость, казалось бы, не должна была его тревожить. Ведь у него был рен, его заветный генеральный план. Он жил в его мозгу, беспокойный, словно стая перепелов. Сколько постоянно меняющихся ситуаций, к которым надо приспосабливаться, сколько неожиданно появляющихся врагов, с которыми надо бороться, сколько судеб друзей в его руке!..

Вчера он услышал о назначении Дэн Сяоху, человека из группы проверки У Айпина, на пост заместителя председателя КПК по идеологии. И, как Чжилинь и ожидал, этот ястреб немедленно развернул кампанию по борьбе с "духовными шатаниями" среди молодежи.

Чжилинь взывал к премьеру, указывая, что этот опасный курс может вернуть страну к черным дням Культурной Революции, потрясавшей Китай с 1966 по 1976 годы. Он говорил, что над Дэном смеются за рубежом не только недоброжелатели Китая, но и те, на кого принято смотреть, как на союзников.

Но все без толку.

– Что бы я ни думал о нем лично, - сказал премьер, - но в настоящее время за спиной Дэн Сяоху стоят такие силы, что я просто не могу заблокировать его назначение.

На душе Чжилиня было неспокойно. Неужели этому он посвятил последние пятьдесят лет своей жизни? Чтобы фанатичные недоумки вроде Дэн Сяоху приходили к власти? А может быть, недоумком был я?
– с горечью спрашивал себя Чжилинь.

Он пошевелился, услыхав, что кто-то вошел в комнату. Его голова была повернута в сторону, противоположную той, где была дверь, и поэтому Чжилинь не видел, кто это.

– Доктор, это вы?
– спросил он, почувствовав вдруг беспокойство.

– Нет, товарищ министр, это всего лишь я.

Чжилинь успокоился, услыхав голос Чжан Хуа.

– Какие новости, мой друг?

– "Тихоокеанский союз пяти звезд" пытается овладеть Пак Ханмином. Они уже скупили около ста тысяч акций.

– Угу, - удовлетворенно промычал Чжилинь.

– И это только день первый. По-видимому, наша уловка сработала. Кто-то сообщил им о встрече Цуня Три Клятвы с Питером Ынгом.

– Очевидно.

– И только "Тихоокеанский союз"?

– Не только. "Сойер и сыновья" приобрели тридцать тысяч, а Т.И. Чун пятьдесят.

– Давление увеличивается.

Чжан Хуа кивнул.

– Будет еще хуже.

– Так и надо.
– Чжилинь пошевелился на кушетке, превозмогая приступ боли.
– Давление должно достигнуть уровня, за которым начинается удушье, иначе появится не только один путь выхода из создавшейся ситуации. Мы этого не можем допустить.

– Понятно, товарищ министр.

– Тогда, пожалуй, можно начинать.

– Хорошо, товарищ министр.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Чжан Хуа...

– Да, товарищ министр?

– Что-нибудь слышно о Джейке Мэроке?

– В данный момент он находится на пути в Гонконг.

– Блисс встретит его в аэропорту?

– Ее предупредили, товарищ министр.

– Хорошо. Он позволил себе тяжело вздохнуть.

– Товарищ министр?
– Чжан Хуа сделал шаг к нему.
– Что-нибудь не так?

– Я все о Марианне, - ответил Чжилинь.
– Такая трагедия.

– Судьба, товарищ министр.

– Да. Судьба.
– Чжилинь с трудом повернул голову.
– Да послужит ее смерть предупреждением нам, Чжан Хуа, что ничто никогда не идет в точности так, как запланировано. Началось все с того, что некая таинственная Химера узнает о фу. Затем неудачный рейд Джейка Мэрока на Дом Паломника. Потом смерть Марианны, возвышение У Айпина...
– Он опять вздохнул.
– Боюсь, мой Друг, что я слишком часто начинаю забывать, что все в этом мире взаимосвязано. Когда я был помоложе, я мог жонглировать самыми различными комбинациями, и в уме у меня при этом оставалось еще и место на случай появления новых и непредвиденных ситуациях... А теперь последнее время я все чаще и чаще думаю о семье.

– При данных обстоятельствах, товарищ министр, - деликатно заметил Чжан Хуа, - это вполне объяснимо.

– Объяснимо, но непростительно, - возразил Чжилинь.
– Если я теперь поскользнусь, когда хожу по краю, то всему придет конец: мне, тебе, Китаю, России. Америке. Начнется цепная реакция, которой уже не остановить. Советы подтолкнули нас к опасной черте, мы позволили им такую степень боевой готовности, что ситуация может каждую минуту выйти из-под контроля.

– И есть еще Камсанг.

– Есть и будет, Чжан Хуа. По-видимому, человечеству необходимо, чтобы подобные жуткие призраки стояли у него за спиной, дабы удержать его палец, когда он тянется к спусковому крючку.

– Советы смотрят на это несколько иначе.

– У Советов тоже не будет выбора в этой ситуации, Чжан Хуа. Это я тебе могу гарантировать.

– Есть еще и У Айпин, - сказал Чжан Хуа почти шепотом.

– Да. Прежде всего надо разделаться с нашими внутренними врагами. Чжилинь закрыл глаза.
– Не упускай этого из виду, Чжан Хуа.