Да, Босс!

— Я — дурак.

Ребенок посмотрел на него серьезно и сказал:

— Это — плохое слово.

— Ты прав, — улыбнулся Левандовский и протянул ребенку руку: — Меня зовут Адам. А тебя?

Маленькая детская ладошка нырнула в его огромную ладонь и Адам осторожно ее пожал.

— А я — Боря.

— Очень приятно, — ответил серьезно Левандовский.

— А ты откуда? — спросил Боря, с любопытством его разглядывая. — Я тебя раньше не видел.

Адам пожал плечами:

— Забрел… случайно.

— Мама говорит, что нельзя уходить далеко от дома одному.

— И это правильно. Но мне можно, я уже большой. — Левандовский поймал себя на том, что все ещё улыбается.

— Боря! — рядом раздался укоризненный голос и подошедшая к ним молодая женщина взяла мальчика за руку. — Не приставай к дяде. Извините, — обратилась она к Адаму. — Он чересчур общительный.

— Ничего, — ответил он, поднимаясь на ноги. — У вас чудесный ребенок.

— Спасибо. — Женщина чуть помедлила, а потом повернулась, чтобы увести сына. — До свидания.

— До свидания, — ответил Адам. — Пока, Боря.

— Пока, — ответил мальчик и помахал ему рукой на прощание.

Левандовский же смотрел, как они уходят и думал о том, так ли уж страшно иметь семью.

Да — потому что страшно терять.

И нет — потому что в детях продолжалась жизнь.

Не в фирме, которую ему даже некому будет оставить. А в тех, чье значение для себя отрицал много лет.

А ведь если бы у него были дети, он мог бы вместе с ними заново прожить то, чего был лишен. И мог бы дать то, чего не было у него самого.

А вместо этого он пошел и фиктивно женился.

Левандовский на мгновение представил Еву с ребенком — их общим ребенком — и понял, что эта картина не вызывает в нем отторжения. Напротив — захотелось вдруг, чтобы это было по-настоящему.

Может быть, ещё не поздно сделать из того, что началось как грубая сделка, то, о чем никогда не думал раньше.

Осталось только понять, что представляет из себя его… жена. Представляет на самом деле, а не под гнетом приказных решений и цифр с кучей нулей на конце. Ибо если мог ошибаться он — могла ошибаться и она. Но копаться во всем этом просто не было больше сил.

Гораздо проще было бы начать все заново. Что он и сделает в Кракове.

Сделка с Лучаком о продаже фабрики была заключена быстро. Поляк понимал, что больше тянуть нельзя, а Адам готов был платить прямо здесь и сейчас. Кроме того, предоставлял бывшему владельцу и дальше управлять своим семейным предприятием, если тот пожелает.

Осмотрев в сопровождении Евы свои новые владения и с удовлетворением отметив, что все содержится в достойном состоянии, несмотря на финансовые трудности Лучака, Левандовский тут же, под мерное шипение стекловаренных печей, подписал договор о покупке фабрики.

И на этом его миссия здесь была завершена.

Оставив Панова, который был для него не просто юристом, но и главным доверенным лицом, улаживать мелкие детали, Левандовский вышел вместе с молчаливо следующей за ним женой-секретаршей на улицу и глубоко вобрал в лёгкие влажный от прошедшего дождя воздух. Середина декабря в Кракове больше походила на позднюю осень на Урале — температура около нуля или чуть выше и дождь со снегом, образующие под ногами грязь и слякоть. Не самая волшебная атмосфера, зато вполне комфортная для прогулок.

Он не сказал Еве, на сколько дней они останутся в Польше. Прилетев сегодня ближе к полудню в аэропорт имени Иоанна Павла II на своём частном самолёте, в первую очередь Адам направился на фабрику — не столько потому, что ему не терпелось заключить эту сделку, сколько потому, что хотел покончить с ней как можно скорее. Чтобы теперь можно было сделать необычную для него вещь — оставить время на себя. И на стоящую рядом женщину.

Подойдя к арендованной «Альфа Ромео», Адам не спешил открыть перед Евой дверцу. Вместо этого он остановился и сказал, глядя куда-то вдаль:

— Ева… Мы оба знаем, что из себя представляет наш брак. И мне… жаль, что все вышло так. Вы, конечно, мечтали совсем не о такой свадьбе. — Левандовский поджал губы и, немного помолчав, добавил: — Но сейчас мне хотелось бы забыть об этом и устроить и себе, и вам небольшой отпуск. Будем считать это заменой свадебному путешествию, — он усмехнулся и повернулся к ней. — Хочу остаться в городе на несколько дней. Я снял жильё в центре и приглашаю вас его со мной разделить. Что скажете? Но прежде, чем ответить, — Адам предупреждающе выставил перед собой указательный палец, — вспомните, что у меня дурной характер и я не люблю отказов. Наши вещи уже дома, а до темноты ещё есть время прогуляться. Так что, каков будет ваш положительный ответ? — процитировав крылатую фразу, он насмешливо-выжидающе вздернул брови.

Несмотря на небольшой опыт общения с мужчинами, Ева понимала, что даже если бы разбиралась в таких, как выразилась Галка, экземплярах, как Левандовский, она бы вряд ли смогла дать себе чёткий ответ, что из себя представляет её босс. И теперь по совместительству ещё и муж.

Вся та чудовищная растерянность, которую она зачастую испытывала, находясь рядом с ним, была более чем объяснима. В Левандовском, кажется, уживались сразу несколько людей, как в том самом герцоге Ричфилде из «Нефритовой бухты», и только Ева начинала думать, что ей удалось найти общий язык с одним Адамом, как ему на смену приходил другой.

Это и случилось в Польше, когда Левандовский, уладив все дела с Лучаком, вдруг предложил ей создать видимость, что они проводят вместе своё свадебное путешествие.

Собственно, у Евы мелькнула такая мысль в тот момент, когда Адам сообщил ей об этой поездке сразу после свадьбы. Придумать себе несуществующий атрибут их с боссом женитьбы впридачу к букету и белому платью. Воспринять деловой визит в Польшу как первое путешествие с её мужем. Но то, что минутой раньше озвучил Адам, всё равно породило в ней новую волну растерянности.

В последнее время она часто думала о том, что изменилось в их отношениях с Левандовским с того момента, как они стали мужем и женой. И приходила к выводу — ничего. Подчёркнуто деловой тон в беседах, отсутствие разговоров о свадьбе, ничего из того, что обычно связывает мужчину и женщину, только что вступивших в брак. Да и не надеялась она на то, что между ней и Адамом что-то должно поменяться. Хотела, но не надеялась.

Впрочем, кольцо, которое была вынуждена снять, когда находилась дома, Ева на палец всё же вернула.