Да, Босс!
Шрифт:
В сновидениях, в которых она очутилась, Ева была ещё более смелой. Ей хотелось дать Адаму чего бы он ни пожелал, и она шла на всё, что он от неё требовал. Требовал жадно и властно, давая понять, что она выполнит все его приказы. Не потому, что этого желал только он, но зная, что она нуждается в том же. И ещё ей так хотелось сделать хоть что-то для него, что было бы у Адама только с ней. Только её познаний не хватало, чтобы нафантазировать, чего именно она желает.
Ева проснулась от поцелуев Адама, не сразу осознавая, что реальность — не продолжение её сна. Возбуждённая до предела, она с готовностью делала всё, что приказывал ей муж. И снова, мысленно называя его так, испытывала ни с чем не сравнимый трепет. Но Адам не давал ей ни единой возможности представить, что же могла повлечь за собой их ночь сладостного безумия, превратившаяся
Впрочем, она ещё ночью поняла, что всё зря — если Адам чего-то хотел, он брал это, а она с готовностью отдавала ему всю себя в ответ.
Она кончила, сжимая его язык собой. Стоны превратились в крики, которые Ева даже не думала сдерживать. Пусть даже их могли услышать — ей было всё равно. Она лежала перед Адамом с бесстыдно разведёнными ногами, ласкала грудь, на что не всегда решалась даже когда ей хотелось самоудовлетвориться, и понимала, что больше нет того, что испытывала бы раньше — стыда.
Адам лёг на спину, и Ева, повернувшись к нему, задержала дыхание. Он был безумно возбуждающим. Тот мужчина, которого она впервые увидела, когда пришла к нему на собеседование, исчез, потому что Адам, лежащий возле неё, был совсем другим.
Ева даже в самых смелых своих мечтах не могла представить, что когда-то рядом с ней будет тот, от одного взгляда на которого у неё будет перехватывать дыхание. И не просто рядом — с ней в постели. Желающий её не меньше, чем желала его она.
Она устроилась сверху, наклонилась к его губам и медленно провела по ним языком. Её собственный пьянящий вкус, смешанный с ароматом, присущим одному только Адаму, вновь возбудил Еву настолько, что удовольствие, которое она только что получила, показалось ей всего лишь прелюдией.
Она убрала волосы от лица и спустилась невесомыми поцелуями по груди и животу Адама, пока не замерла, когда её подбородка коснулся его напряжённый член. Бросив на мужа быстрый взгляд, словно напоминание о том, что она сказала ему о своей неопытности в подобном вчера вечером, она осторожно обхватила член пальцами и немного сжала. Горячий и твёрдый, он приковывал всё её внимание. Хотелось рассмотреть каждую венку, выступающую на его гладкой поверхности.
Наклонившись, Ева осторожно лизнула открытую головку, чувствуя солоноватый привкус. Она видела, как Адам инстинктивно сжимает в ладонях простынь, слышала — как его дыхание становится более частым и тяжёлым, но спешить не желала. И надеялась, что муж не будет спешить тоже.
Вобрав член на удобную глубину, Ева сделала несколько сосательных движений, обвела языком головку и отстранилась. Она не знала, делает она всё правильно или нет, но хотела доставить Адаму удовольствие, которого он раньше ни с кем и никогда не испытывал.
Из того, что рассказывали подруги, Ева помнила, что мужчинам нравится, когда женщина берёт член в рот максимально глубоко, но не знала, сможет ли сделать это сразу. Сжимая член рукой, она начала двигаться на нём — то погружая его в рот, то выпуская и облизывая головку. Ей нравилось чувствовать вкус Адама на губах, нравилось смотреть в его потемневшие от возбуждения глаза и понимать, что всё это делает с ним именно она. Словно стирая всё то, что было у него раньше. Испепеляя каждым движением любую мысль о тех, кто был до неё.
Она двигалась в удобном ритме, но с каждым мгновением осознавала, что теряет контроль. Например, когда ладонь Адама легла на её затылок, и когда его бёдра стали приподниматься. Головка члена коснулась горла, и Ева инстинктивно отодвинулась, но рука Адама не позволила ей полностью сняться с пениса. Он нажал на её голову не слишком сильно, но ощутимо, давая понять, чтобы она взяла его целиком. И когда головка скользнула прямо в её горло, остановился, давая ей привыкнуть.
Ева упиралась ладонями в матрас по обеим сторонам от Адама и была целиком насажена на член. Но это не пугало — напротив, рождало внутри неё всё новые волны возбуждения. И когда муж стал насаживать её на себя, обхватив ладонями лицо Евы, она принялась ласкать себя пальцами. То растирая клитор, то входя в лоно.
Адам трахал её рот, вбиваясь на полную глубину, а Ева едва не кончала
от ощущения наполненности. Всё было безумно возбуждающим, сводящим с ума и влажным… И когда Адам вонзился в её рот в последний раз и излился с приглушённым рычанием, обхватила свои пальцы собой, кончая следом.Ева распахнула глаза, встречаясь со взглядом Адама, который уже отпустил ей, давая возможность наконец выпустить член изо рта. Неистребимые, но ненужные мысли о том, что раньше он точно так же брал в рот своих секретарш по утрам, вновь понудили Еву испытывать помимо удовольствия ещё и сжигающую изнутри ревность.
— Тебе было хорошо? — задала она вопрос, отчаянно ругая себя за то, что в этот момент думает о каких-то мифических женщинах, которые были у Адама до неё. — Я не знаю, всё ли правильно… для первого раза.
Что было в Еве такого, что она могла заставить его сходить с ума от возбуждения, делая при этом самые простые вещи — Адам не знал. Зато знал, что никогда не испытывал такого удовлетворения, как сейчас, когда Ева осторожно пробовала его на вкус, скользя языком по давно стоящему члену. И то, что он был первым, кто брал ее в рот, возбуждало Левандовского особенно остро. Хотя раньше ему не было никакого дела до того, кто и как трахал женщин до него, потому что все, чего он обычно хотел — это получить удовольствие. С Евой же все было иначе, но о причинах этого пока предпочитал не задумываться. Ему просто нравилось, что у нее мало опыта. Ему просто нравилось, что именно он научит ее всему, чего она раньше не пробовала.
И она, определенно, уже делала успехи в приобретении столь любимого ею нового опыта.
Адам смотрел, как Ева обхватывает пухлыми губами член, как, кивая, вбирает его в рот, и понимал, что не сможет долго находиться в роли зрителя. Знал, что рано или поздно возьмёт все, как и всегда, под свой контроль. Потому что ему хотелось быть в ней полностью, так глубоко, как она наверняка и не подозревала, что сможет взять.
Обхватив ее затылок, он дернулся вперёд, засаживая член на всю длину — так, что головка достигла горла. Вид Евы, склонённой над его бедрами, сводил с ума, но ещё сильнее возбуждало то, как она начала ласкать себя, пока он трахал ее в рот. Тяжело дыша, он смотрел, как ее пальцы двигаются, то теребя клитор, то входя внутрь и от этого зрелища готов был мгновенно кончить. Когда движения пальцев Евы между ног ускорились и он понял, что она близка к новому оргазму, Адам стал насаживать ее на себя резче и через несколько движений кончил ей прямо в рот.
Чуть выровняв дыхание, он уже привычным жестом намотал ее волосы на кулак — так, как нравилось и ей, и ему — и подтянул Еву к себе. Впечатался влажным поцелуем ей в рот, смешивая их вкусы и запахи, и ощущая, что этот симбиоз дурманит голову сильнее, чем что бы то ни было.
— Мне было безумно хорошо, — ответил Адам, проводя языком по ее губам. — Если бы только знал, какая развратница в тебе кроется, то взял бы тебя в первый день прямо с порога. И даже не в секретарши. — Его рука прошлась по ее спине ласкающим движением, а губы скользнули к уху, которое тут же начали ласкать. — Боже, Ева, почему мне тебя так мало? — выдохнул Левандовский, обводя языком ушную раковину. — После всего, что было, я хочу тебя ещё сильнее. — Он спустился поцелуями к ее плечу и чуть прикусил нежную кожу, оставляя на Еве свою отметину. — Я провел бы с тобой так весь день, — пробормотал Адам, зализывая укус, — но, наверное, всё-таки придется поесть, потому что на твоём кофе мы долго не протянем, а я собираюсь взять тебя в сексуальный плен надолго.
Поцеловав ее в последний раз, Левандовский нехотя выбрался из постели и пошел в ванную. Вернувшись оттуда, принялся одеваться — все те же брюки, брошенные ночью на пол, слегка мятая рубашка и никакого галстука — сегодня он хотел быть совсем не тем, кем привык быть много лет, а потому решил послать к черту идеально отглаженные костюмы, а вместе с ними — и строгий порядок, по которому жил. Хотя бы на эти несколько дней, когда желал принадлежать только той женщине, что была рядом.
Они вышли из дома около полудня и двинулись по старым улочкам, мощеным брусчаткой, к рыночной площади, где множество туристов уже прогуливались вокруг Суконных рядов, рассматривая товары и расположенные на площади достопримечательности. Левандовский отметил, что почти в каждом доме первый этаж занимали рестораны, причем самые разнообразные — от итальянской пиццерии до Макдональдса. Они же с Евой решили отдать предпочтение ресторану польской кухни Wesele.