Да будем мы прощены

– Ты где? – спрашивает он.

– За столом у твоего отца, я тут кое-какую работу делал.

– Можем говорить с видео, – предлагает он с энтузиазмом. – Почему-то я раньше об этом не подумал. Прямо на папином компьютере есть камера, и все настроено. Ты только нажми синюю иконку внизу – она вроде пузыря, в котором слова в комиксе пишутся. Нет, подожди! Я сам тебе позвоню. – Через секунду компьютер начинает ритмично звонить. – Нажми «принять», – говорит он, и я нажимаю, не успев подумать.

Нейт меня уже ждет.

– А я тебя вижу, – говорит он.

– Я тебя тоже, – отвечаю я в трубку.

– Можем телефоны отключить, – говорит он, и я так и делаю.

– Ты меня слышишь? – говорит он.

Я слышу. Видеокамера прямо в компьютере – это же ужас. А вдруг за мной кто-то следил только что?

– А как это называется?

– Фейстайм, ай-чат или скайп, – отвечает он. – Зависит от программы, но результат один и тот же. Скайп, – говорит он, и у меня четкая ассоциация, как Элла Фицджеральд пела скэт.

– А что тебе видно? – спрашиваю я, интересуясь, насколько высоко разрешение.

– Весь папин кабинет, книжные полки, призы. Все, что у тебя за спиной. Не знаю, почему я раньше не вспомнил – все время могли бы говорить лицом к лицу.

– Да, могли бы, – говорю я, мучимый мыслью, не осталось ли что-нибудь от предыдущего разговора, пятна там незамеченного на книжной полке…

Видеочат – это как разговор с космическим кораблем: все время небольшая задержка звука и изображения. Как картинки из космоса: пиксельно-мозаичные, вроде постмодернистского мультфильма.

– Приве-ет! – кричу я.

– Орать не надо, – говорит Нейт. – Я в библиотеке, вполне хватит нормального голоса.

– Ладно, ладно, – шепчу я.

– Куда поедем в свободные дни? – интересуется Нейт.

– В смысле?

– Скоро школьные каникулы, вот интересуюсь, куда поедем.

– Вы всегда куда-нибудь ездите?

– Конечно, – отвечает он снисходительно.

– У Эшли тоже каникулы в школе в это время?

– Ага.

– Не слишком ли будет ездить просто так, без причины? – спрашиваю я.

– Иногда людям нужно развеяться, отвлечься.

– И куда обычно вы ездите?

– Кататься на лыжах в Аспен, иногда на Карибы или на образовательную экскурсию – например, посмотреть обиталище черепах на Галапагосских островах.

– А что тогда летом делаете?

– Лагерь, летняя школа, поездки, сколько-то времени на острове Мартас-Винъярд. У мамы всегда все продумано. Наверняка и на этот год план есть.

– Приятно знать. Выходит, на предстоящие каникулы есть план? И ты его имеешь в виду?

– На самом деле нет. Если ты ничего не придумаешь, можем всегда поехать в «Диснейуорлд».

– Как же это получается, что владелец собственного городка в Южной Африке желает поехать в «Диснейуорлд»?

Нейт отвечает не сразу.

– Я – человек, – заявляет он после паузы. – Ты думаешь, детишки Нейтвиля не знают Микки-Мауса? Он у них на футболках. Вся одежда, которую мы пихаем в благотворительные корзины на парковках моллов, продается – не отдается даром – бедным людям в заморских странах.

– Я понятия не имел.

– Никто не имеет, но когда смотришь документальный фильм о бедных странах, то все дети в футболках с американским киноперсонажем или лозунгом. Кстати, о детях: этого мальчика, сироту, мы можем с собой взять?

– Тут есть о чем подумать, – говорю я, несколько остолбенев.

Никогда не ездил никуда с детьми, тем более если детей двое, а к ним еще и сирота.

– Как его зовут?

– Не знаю.

– Как это не знаешь? Ты разве не навещал его в больнице?

– Заехал и закинул какие-то гостинцы, – отвечаю я, гадая, не знал ли я его имя и не забыл ли в какой-то момент. Я согласен с Нейтом, это кажется странным. – Уточню его имя, – говорю я. – Кстати, пока ты на линии: новости про отца хочешь узнать?

– Нет.

– Ну, ладно.

Я не собираюсь заставлять его слушать, но мне все-таки неловко владеть всей информацией в одиночку.

– Так мы можем наметить телефонную конференцию с Эшли и поговорить о поездке? – спрашивает Нейт.

– Конечно. Наверное, стоит с ней по скайпу связаться? – предлагаю я уже мягче.

– Не выйдет. У нее в школе видеочаты запрещены. Типа, педофилов боятся.

– Ладно, позвоним просто по телефону к концу недели.

Через несколько дней дети на телефоне оба. Я начинаю словами:

– Цель нашего разговора – составить план на каникулы.

– Что-нибудь веселое, – просит Нейт.

– Например? – спрашиваю я.

– На русских горках кататься, – предлагает Нейт.

– В отель куда-нибудь, – говорит Эшли. – Только чтобы не слишком жарко, не слишком холодно и чтобы не все время под крышей.

Не знаю, как это получается, но мы выбираем Вильямсберг – в основном благодаря Нейту, который все время разговора гуглит, как турагент, фильтруя и взвешивая желания, требования и запреты.

– Историческое место, отели с хорошим обслуживанием, и рядом – парк аттракционов «Сады Буша» и аквапарк «Грейт-Вулф-Лодж». Если захотим, можем остановиться в «Грейт-Вулф» в номере, где, скажем, двухъярусные кровати и встроенная бревенчатая хижина. А рядом – трек для картов.

Я смотрю на то место, о котором он говорит, и понимаю, что он еще ребенок. Это место – вирусный кошмар, озверевший летний лагерь, детская фантазия – водяные горки и картофельные чипсы. У меня заранее забивает хлором носовые пазухи, я представлю простыни из стопроцентного полиэстера и стулья с виниловой обивкой. Вспоминаю, как навещал в уик-энд Джорджа – тамошняя обстановка и то лучше. Но я молчу. Некоторые карты лучше не открывать.

– Будем голосовать? – спрашивает Нейт.

– Естественно, – отвечаю я.

– Все за Вильямсберг и его окрестности?

– Да! – дружно отвечают все.

Значит, решено. И как только принято решение, Нейт начинает меня бомбить насчет того, чтобы взять с собой мальчика.

Под конец разговора имя мальчика всплывает у меня в памяти. На самом деле всплывает какое-то мерзкое замечание Джорджа – как мать ребенка звала его по имени…

– Рикки, – говорю я. – То ли Рикки, то ли Рикардо.