Да не судимы будете

На второй день съезда дали мне слово для выступления. В своем выступлении доложил съезду о работе Компартии Украины за отчетный период. О достигнутых успехах в эконо­мике, промышленности, сельском хозяйстве, культуре, науке. Сказал о наших недостатках и недоработках. Поставил некото­рые вопросы, заслуживающие особого внимания, в частности, о росте производительности труда, о развитии железнодорожно­го и автомобильного транспорта и о строительстве автомаги­стральных дорог, о развитии энергетической базы республики, о незаслуженном забвении и ошибке в развитии угольной про­мышленности и особенно Донецкого угольного бассейна. Был поставлен и ряд других важных вопросов. Выступление было спокойное, убедительное, съездом воспринималось хорошо.

Съезд прошел хорошо, организованно, обидно^ что среди военных, которые вошли в состав ЦК КПСС, в голосовании большой разнобой. На съезде больше всего против голосов получили Воронов и Шелепин (по 36 голосов), этого не могло быть без определенной «проведенной работе» с ведома и согла­сия Брежнева. Получил и я два голоса против, как это произо­шло, трудно сказать, одно только ясно, из счетной комиссии Добрик мне сказал, что по всему видно, что зачеркивали фами­лию Шелепина, краем задели и мою. В счетной комиссии так и посчитали, но когда доложили «начальству», то оставили так как есть, решили по-иному, чем думала счетная комиссия. Этим «перекрыли» другие вопросы. Брежнев, по подсчетам «комис­сии», не имел ни одного голоса против, но это не так, ибо бюллетени посчитали недействительными, а против были. Ну что ж, так «надо» держать авторитет.

Состоялся Пленум ЦК КПСС, избрали Политбюро ЦК КПСС из 15 человек, добавили до прежнего количества 4 чело­века, в том числе и Щербицкого, со мной по вопросу избрания Щербицкого разговора не было. В кулуарах много было разго­воров якобы о моем переходе после съезда работать в Москву. Причем этот разговор был в разных вариантах, но со мной на эту тему никто не вел разговора, хотя я чувствовал, что вокруг меня происходит какая-то возня. Избрание Щербицкого в состав Политбюро — это сигнал не в мою пользу, хотя Брежнев это и прикрывает значимостью республики, но ведь республика всегда имела свою значимость, а такого не было, чтобы в соста­ве было от республики два человека в Политбюро членами. Ну что ж, посмотрим, что будет дальше. Брежнев совсем осмелел, начинает проявлять «вождизм», и со стороны все это выглядит очень смело, но и печально. Повторяется все сначала, за что критиковали Хрупцева.

16 апреля. Под Киевом, в районе хутора Быковня, в лесу обнаружено 200 могил-холмиков с останками захоронения. При вскрытии могил принимали участие и делали заключение судме­дэксперты. Они установили, что в этом месте было расстреляно не менее 500 человек, в том числе мужчины, женш;ины, под­ростки. Имеются следы насилия, многие были расстреляны со связанными руками. Было вместе с останками обнаружено мно­го личных вещей: металлические кружки, ложки, расчески, кошельки, сумки, некоторые безделушки. Был лично на ме­сте — жуткая картина человеческой трагедии. Следственные органы ведут расследование, кто эти несчастные, когда это произошло и кто виновник этой трагедии. Многие веш;и с ино­странными марками и клеймами. Сделали перезахоронение, вырыли экскаватором общую могилу, сложили в большие дере­вянные ящики, вот так и захоронили — просто зарыли. Кто эти люди, за что их казнили и кто казнил, пока ничего не известно, но ведь можно найти следы и этого преступления.

17 апреля. Прошел партийный актив Киевской области и Киева по итогам работы XXIV съезда КПСС. Я делал доклад. Все прошло хорошо. До меня дошли слухи, что среди интеллиген­ции, в особенности творческой, ходят «тревожные» слухи в связи с якобы моим уходом на работу в Москву. Многие высказывают опасение, что если это произойдет, то для интеллигенции будет плохо, да я и сам в этом уверен. Пройдет разгул необоснованных обвинений и притеснений. Ведь чтобы сдерживать все несправед­ливости и отметать их, надо на себя брать определенную ответ­ственность. А кто ее на себя возьмет из этого состава «претенден­тов» на руководство республикой?

22 апреля. День рождения В. И. Ленина, всесоюзный суббот­ник, все члены Политбюро, руководство города и Дарницкого района были на субботнике на территории: очистка парка, посадка деревьев. Все прошло хорошо.

А вечером в тот же день встречали и провожали на Киевском вокзале Брежнева. Он с делегацией едет на съезд Болгарской компартии. От Украины в составе делегации Щербицкий, вот и начал его Брежнев приобщать.

18 мая. В зале Верховного Совета в 11.00 открылся съезд писателей Украины, присутствуют все члены Политбюро ЦК КПУ. Мое выступление и оглашение приветствия съезду от ЦК КПУ заняло 45 минут. Открытие и выступления прошли хорошо.

Вечером рассматривал почту, имел разговор с товарищами по работе. Имел крупный разговор с секретарем ЦК КПУ Титарен- ко, последний заявил, что он не подписал и не подпишет постановление Секретариата ЦК КПУ по поводу рекомендации Д. Павлычко в состав Секретариата Союза писателей Украины. Я с ним откровенно повел разговор. «Что это значит? — спросил я его.—- Какой вы специалист в области литературы? Чье это влияние?» Выяснилось, что «влияние» это было «днепропетров­цев», тупого и обозленного Ватченко и ограниченного Грушецко- го. Разъяснил Титаренко его ошибочное поведение.

19 мая. Получил постановление ЦК КПСС — утверждена делегация от КПСС на XIV съезд КПЧ. Состав делегации: Брежнев — глава делегации, Гришин (Москва), Шелест (Украи­на), Катушев, секретарь ЦК КПСС, Рябов (Свердловск), Черво- ненко — посол в^ЧССР. Позвонил мне в тот день же Брежнев и сообщил о включении в состав делегации, также о том, что предстоит поездка в Братиславу, и туда он не собирается лететь, и что, очевидно, мне это сделать придется. (Брежнев просто боялся возможных эксцессов в Бритиславе — он ведь очень из «храбрых» и жидок на расправу).

24—29 мая. В Праге 25 мая открылся XIV съезд КПЧ. Весь день слушали доклады Гусака и Яшика. На второй день работы съезда был заслушан доклад Штроугала. В этот же день, во второй половине, выступление главы делегации КПСС Брежне­ва. В своей основе выступление было неплохим, но чересчур напыщенным, и нравоучительным.

На заводе состоялся митинг, присутствовало 5—6 тысяч человек. Выступление Брежнева слушали внимательно, но ре­акция была разная. Охрана всех мероприятий была особенно усилена. В Братиславу так никто й не поехал — опасались инцидентов, а может быть, и большего.

Под вечер 27 мая Гусак, Свобода, Брежнев пригласили меня и выехали в «Ланы» на охоту, правда, больше разговаривали и пили, чем охотились. Поздно вечером возвратились в Прагу. Свобода был очень доволен «удачной охотой».

28 мая съезд продолжал работать. Брежнев решил «блес­нуть» новой техникой — показать съезду новый самолет Ту-144. В Прагу прилетел опытный образец самолета, сделали перерыв на съезде. Все вышли на улицу, специально объявили, что будет демонстрироваться новейший самолет Советского Союза. Самолет на довольно низкой высоте прошел над Пра­гой, над зданием, где проходил съезд. Продемонстрировали новейшее достижение авиационной техники — это было сдела­но хорошо, эффектно, но после этого самолет еще больше десяти лет доводили до «кондиции».

29 мая. Закрытие работы съезда, и в тот же день после грандиозного приема наша делегация вьшетела в Москву. Я у Брежнева отпросился из Праги и своим самолетом вылетел прямо в Киев. При встрече я прямо в здании аэропорта проин­формировал членов Полибюро ЦК КПУ о прошедшем XIV съезде КПЧ, о трудностях экономического и политического порядка. Высказал мнение, что чехи нам не скоро забудут и простят 21 августа 1968 года, да и вообще забудут ли и пррстят ли когда-либо, ибо все это вошло в историю не как наша политическая победа. А людям можно толковать что угодно и как угодно, но настоящая история лжи не признает.