Да не судимы будете

И снова разгорелась дискуссия. В. Ульбрихт предлагает: «Никому не проводить двусторонних встреч с чехословаками, но обязательно в конце июля или первой половине августа в Праге снова провести совещание, чтобы окончательно решить вопрос, как бьггь дальше? ГДР располагает материалами и опубликует их в печати — покажет, что разведка США имеет прямое отношение к дестабилизации положения в Чехословакии».

В заключение Ульбрихт от имени всех делегаций благодарит польских товарищей за хорошую организацию совещания. Гово­рит о политическом и организационном значении принятых документов на этом совещании. На этом Варшавское совещание было закрыто.

Сама организация совещания, со всех точек зрения, была отличной. Что касается письма, то это действительно серьез- щ>1Й, глубоко пронизанный беспокойством за судьбу Чехослова- кда политический документ. Как оценят, поймут его чехи в це­лом, это в большой мере будет зависеть от политической зрелости, партийного и государственного руководства Чехо­словакии. (Все, что здесь изложено по Варшавскому совеща­нию, записано моей собственной рукой. Чтобы велась стено­грамма совещания, я этого не видел, но даже, если она и есть, то в ней не будет такой детализации, как это изложено в моих дневниковых записях.)

15 июля в 18.00 московского времени наша делегация поез­дом выехала на родину. По дороге в Москву сделали кратковре­менную остановку в Бресте, осмотрели Брестскую крепость, затем поехали в Беловежскую Пущу, осмотрели и познакоми­лись с этим замечательным, уникальным уголком природы и животного мира. Тут же был решен вопрос о созыве Пленума ЦК КПСС, где намечалось рассмотреть вопрос об итогах Вар­шавского совещания. 16 июля в 17.00 вся делегация поездом прибыла в Москву.

. 17 июля в 10 часов утра открылся Пленум ЦК, с докладом «Об итогах Варшавского совещания пяти социалистических стран» выступил Л. Брежнев. Доклад был острый, отражал действительную обстановку и политическую ситуацию в Чехос­ловакии и его руководстве. Многие члены ЦК КПСС мало были информированы об истинном положении событий и все восприняли по-новому и с большой тревогой. На что мы, многие члены Политбюро ЦК, были хорошо информированы и были участниками многих совещаний по чехословацкому во­просу, и то, когда в докладе Брежнева все было преподнесено в «едином политическом букете», то временами становилось не по себе.

На Пленуме чувствовались большая напряженность, полити­ческое беспокойство. Все выступления по докладу были по- своему Ш1тересны и полезны. Говорили, что мое выступление тоже прозвучало довольно веско и внушительно, со знанием дела и глубокой оценкой политического состояния происходя­щих событий в Чехословакии и вытекающими из этого нашими задачами и решениями. По общей оценке. Пленум йрошел хорошо, организованно: единодушно принято решение, одоб­ряющее деятельность нашей делегации на Варшавском совеща­нии. Л. Брежнев обстоятельно изложил весь ход совещания, всЬ материалы и документы, которые были приняты на совещании. Умолчал только об острых вопросах, которые возникали на совещании нашей делегации с польской делегацией накануне открытия Варшавского совещания.

Пленум ЦК КПСС рекомендовал всем нацкомпартиям Сою­за, обкомам, крайкомам провести партийно-советские активы, на которых изложить все вопросы по итогам работы Пленума ЦК, Варшавского совещания, суть и значение письма пяти компартий социалистических стран к Президиуму ЦК КПЧ.;

19 июля в Киеве состоялся областной и городской партийно­советский, хозяйственный актив с моей информацией-докладом о Варшавском совещании и об итогах Пленума ЦК КПСС. Для доклада информации у меня материалов, фактов было больше, чем достаточно, и все свежие. Актив прошел живо, было задано много вопросов.

Поздно вечером я позвонил в Москву, доложил Л. Брежневу о прошедшем активе, он поинтересовался, какая реакция наро­да, какие были заданы вопросы. Я ему дал исчерпывающие ответы. В разговоре Брежнев мне сказал, что он мне днями, а возможно, завтра позвонит, и добавил: «Есть для тебя одно очень важное поручение». Я не стал уточнять вопроса, только сказал, что жду его звонка.

20 июля. Воскресенье. Я на работе, рассматриваю разнооб­разную почту, а ее за мое отсутствие накопилось очень много. Обстановка в мире, экономическая, политическая, идеологиче­ская, социальная, очень напряженная, сложная и довольно про­тиворечивая. Осложняются дела в Европе, и основная причина этого — опасные события в Чехословакии.

Усиливается антисоветская пропаганда в пограничных рай­онах Дальнего Востока. Китай закупил в ФРГ в компании «Телефункен» 70 мощных радиопередающих станций и исполь­зует их для передачи на нас враждебной пропаганды. Китай на границе с нами сосредоточил свыше 70 дивизий, разрабатыва­ются планы военных действий и крупных пограничных кон­фликтов. На нашу территорию засылают шпионов. Сосредото­чивается особое внимание на внесение межнациональной розни, исполАзуя религиозные чувства населения. На нашу страну идет много радиопередач на молодежные темы. Китайцы пытаются дезориентировать, привить молодежи нигилизм.

Во второй половине дня мне из Москвы позвонил Л. Бреж­нев и сказал, что я срочно сегодня, 20 июля, должен вылететь в Будапешт, где у меня состоится встреча и беседа с Я. Када­ром: «Он тебе все расскажет, как тебе надо действовать». И добавил: «У тебя должна состояться встреча на Балатоне с Биляком. Он там отдыхает с группой чехословацких товари­щей. Надо себя там вести осторожно, незаметно, чтобы не привлечь внимания остальных чехословаков. При встрече с Ва­силем — действуй самостоятельно, ориентируйся по обстановке и настроению В. Биляка». Из Москвы в Киев в 13.00 вылетел специальный военно-транспортный самолет ВВС, на котором я должен лететь в Будапешт с посадкой на военном аэродроме нашей Южной группы войск. Со мной вылетают прикреплен­ные из КГБ, техник с приборами скрытой записи, мой помощ­ник А. Пахаренко.

Из Бориспольского аэропорт^ вылетели в 17.00 на Буда­пешт. На военном аэродроме меня встречали представители военной администрации и представитель ЦК Венгерской пар­тии. Была подана мапшна Кадара, чтобы не привлека^’ь внша^ ние посольской машийой, и меня никто не встречал Ш нашего посольства. После встречи с Кадаром я все же побывал в нашем посольстве, былй встреча и беседа с послом Ф. Титовым й всем посольским корпусом. Они! много рассказывали о реакций в Венгрии на чехословацкие события. В самой Венгрии было много своих трудностей, и Я. Кадару приходится немало лави­ровать. (

Встреча с Я. Кадаром состоялась в здании ЦК, в его кабине­те, при неизменном присутс^’вии его симпатичной обаятельной Нади. Настроение у Я. Кадара было хорошее, он меня уже ожидал. По поручению Л. Брежнева передал привет Кадару от Брежнева, Подгорного, Косьп'ина и всех членов Политбюро. Кадар поблагодарил за переданные приветы и лучшие пожела­ния. Тут же мы с ним обговорили все вопросы о ъюей поездке на Балатон для встречи с В. Биляком. Для сопровождения меня Кадар выделил своего доверенного человека — заведующего отделом международных отношений ЦК ВСРП. «Р1азмести- тесь,— ,сказал Кадар,— на моей даче: это будет хорошим прикрытием. Вы мой гость. Что касается встречи с Биляком, то вы должны сами ориентировать(Ья. Он знает, что вы должнь1[ прилететь в Будапешт и что вы должны быть на Балатоне, н6 когда и где должна состояться встреча, ему это неизвестно. Все это надо Организовать на месте по приезде на Балатон».

По поручению Л. Брежнева я информировал Я. Кадара о прошедшем Пленуме ЦК КПСС и обсуждении его документов по стране, по республикам, краям и областям. На Пленуме ЦК КПСС деятельность нашей делегации на Варшавском совеща­нии была одобрена. Кадар, в свою очередь, рассказал, что Президиум их ЦК только одобрил деятельность их делегации на Варшавском совещании. Он располагает данными, что в целом партия и народ поддерживают мероприятия, направленные нй урегулирование положения в КПЧ и стране. Продолжая разго^ вор, Кадар сказал: «Жалко, что чехословацкие товарищи до сих пор не понимают или не хотят понять всей серьезности й^, главное, опасности для КПЧ и всей их страны».