Да прибудет тьма

«Так вот как это действует. Надо просто отдать, прежде чем что-то взять.»

Уна всхрапнула и положила голову Веселине на плечо. Обняла шеей. Прижалась, тихонько заржав.

«Да моя ты хорошая. Девочка моя. Уночка. Ласковая моя», — на глаза навернулись слёзы. Казалось невероятным, что это большое мощное животное доверилось ей — чужачке. Как тут не растрогаться.

— Подружились, — мальчишка смотрел одобряюще. — Нам пора.

С телеги он ловко забрался на спину Бруни, устроился так, чтобы тюки не мешали, и выжидающе воззрился на спутницу. Застоявшийся конь под ним заплясал в предвкушении дороги. Только Веселина не торопилась. Внимательно осмотрела место стоянки.

«Ничего не забыли? Надо бы круг разорвать. Как вчера круг пропал, в котором ты стоял?», — вопрос прозвучал в голове мальчика.

— Я не знаю. Я так испугался, что совсем ничего не соображал. А потом ты упала вся в крови, — застыдился Матс.

Не по себе стало Весе, накатила тошнота, а с ней вернулась и боль. Тело вспомнило ту жгучую агонию, когда когти разрывали кожу, плоть, как померк свет.

«И как сильно вонял волк. Фу! — девушка отогнала наваждение. — Кстати, что-то его не видно. Ну и ладно! Так, и что с кругом делать? Может просто стереть?»

Так она и сделала. Стёрла ногой черту. Вспыхнув, голубая вязь растворилась в воздухе.

«Хм… И это всё? Ни тебе грома, ни тебе молний. Как-то слишком просто. А может, я зря заморачиваюсь? Ищу трудности или подвох? Может, всё намного проще, чем кажется?»

— Ну, чего ты? — Матс высказал нетерпение.

«Вдруг, я здесь всемогущая? Надо будет проверить при случае. Рот Матсу вчера заклеила, опять же птичку призвала, ручей нашла. Да я крутая! Почти Богиня».

Девушка усмехнулась, забралась на телегу и одним прыжком перекочевала на спину Уны, поймав одобрительный взгляд и лошади, и мальчишки.

«Точно, крутая!»

Уезжали, не оглядываясь. Оставляя позади всё плохое, с надеждой на лёгкую дорогу и светлое будущее.

Лес закончился быстро, его сменили заросли колючего кустарника, которые перешли в равнину. То тут, то там попадались яркие островки полевых цветов. От дурманящих ароматов под стрекот кузнечиков приятно кружилась голова. Встречались и скалистые валуны, поросшие коричневым мхом. Они вздымались, словно гребни динозавров, уснувших под землей.

Веселина всматривалась в новый пейзаж с азартом, стараясь не пропустить ни одну деталь, запомнить и найти в нём хоть что-нибудь знакомое.

То, что она уверенно сидела на лошади, все же удивляло. Всесильная, может, и всесильная, но мозг не готов был так сразу это принять. Он и мир-то этот до конца не принял, а тут сверхспобности. Сомнение точило внутри червяком, противненько подогревая неуверенность.

Шло время, а пейзаж не менялся. Монотонный шаг лошади укачивал, вгонял в дрему. Цветы и валуны уже не вызывали детского восторга. Их вид утомлял.

«А кто они такие, эти Сумрачные?», — спросила Веся, скорее чтобы сон прогнать, чем поговорить.

Мальчик ответил не сразу.

— Пришли они с юга. Уже в правление Олава. Две зимы назад, после Дня больших кровавых жертвоприношений*. Вначале их видели только при свете луны. Они резали и угоняли скот. Потом стали пропадать дети. Затем началась охота на женщин, а после Жатвы Хлебов* они уже убивали всех, кого встречали. Отец говорил, повезло тем, кого убили сразу. Бойся, если заберут с собой. От них никто не возвращался. Убитых они тоже уносили, не давая отправить в Вальхаллу.

«Почему они осыпаются?»

— Не ведаю о том. Знаю лишь, что с их приходом земля начала умирать. Трава чернеет, а деревья сохнут, переставая приносить плоды. Хлеб не всходит. Рыба дохнет, а зверь бежит. Люди в страхе покидают свои дома, уходят на север, целыми гардами*. Мы видели пустые деревни. Ни души.

Мальчик вздохнул.

— Два солнца назад отец сказал, что здесь не должно быть Сумрачных, что они ещё сюда не дошли. Ошибся. Надеюсь, мы сможем уйти как можно дальше, куда они не доберутся, пока я не вырасту. А потом… Потом я вернусь. И убью их. Всех!

Вокруг мальчика заклубился туман, видимый только Веселине. Он темнел, наполняясь желчью. Это злость бурлила в нём и клокотала. Матс сжал кулаки.

— Всех убью! Или умру! — выкрикнул, словно ядом плюнул. И уже тише. — Как отец.

________________________

*День больших кровавых жертвоприношений — праздник, проходивший в феврале.

*Жатва Хлебов — конец августа и начало сентября.

*Гарды — поселения состоящие из нескольких усадеб. Несколько гардов образуют деревню.

Глава 5

Когда солнце выползло в зенит, а в животе заурчало, они остановились на привал. Выбрали валун побольше — спину пристроить.

Отпустили лошадей на вольный выпас. Бруни, гордо мотнув головой, отошел подальше, пощипывая мягкими губами траву. Уна устроила пастбище рядом, постоянно посматривая на новую хозяйку. Кобыла явно серьёзно отнеслась к тому, что они одной крови.

Путники сидели, лениво жуя хлеб с копченым мясом. Смутное беспокойство мешало Веселине расслабиться. Оно зудело и зудело назойливой мухой. Когда вдали послышался топот копыт, по спине пробежал недобрый холодок.

— Люди? — Матс насторожился.

Не сговариваясь, они встали. По пыльной дороге приближались четыре всадника.

«Как в Апокалипсисе. Надеюсь, это не Чума, Война, Голод и Смерть», — Веселина нервно поглаживала меч.

Впереди на коротконогом крепком конике восседал крупный мужчина. Мощные плечи его покрывала шкура медведя. Длинные светлые волосы всадника с боков были заплетены в косы, а в бороде виднелись несколько мелких косичек. Обветренное загорелое лицо пересекал уродливый шрам. Надменный и властный взгляд серых глаз выдавал в нём лидера. Трое разномастных, но не менее живописных воинов за его спиной показательно держали руки на ножнах, готовые в любой момент выхватить оружие.

— Приветствую, — проскрежетал человек со шрамом. — Я Арнбьёрн* Громогласный, сын Герхарда. Это мои люди. Направляемся мы в Сигтуну*.

— Я Матс, сын Гуди. Это моя сестра Велина Немая, — соврал мальчишка. — Направляемся в земли ярла Фолкора Грозного. Отец и мать уехали вперед, нам пришлось задержаться. Надеемся к ночи их нагнать.

«Вот же сказочник», — Веселина мысленно улыбнулась. — «А врет-то как складно. Ему бы книжки писать. Если они вообще тут писать умеют. На крайний случай — саги* сочинять».