Да прибудет тьма

Точно в страшных сказках, подумал Матс, завороженный зрелищем.

— Держи, — женщина сунула факел Свейну. — Да смотри, не урони.

И добавила, зыркнув на Матса: — Показывай сестру.

Послушно мальчик прошёл к телеге. Старуха встала рядом. От нее приятно пахло травами, без старости и затхлости.

— Подсвети, балбес, — голос старухи замолодился, лишившись скрежета несмазанных колес.

Свейн подскочил с другой стороны телеги. Упёр рукоять факела в дно, чтобы держать было проще.

— Погодьте. Змею уберу, — спохватился Матс.

Змея лежала на привычном месте — на груди девушки. Её грязно-оранжевый свет проступал сквозь одеяло. Матс сунул руку, аккуратно нащупал гладкое тело, изо всех сил надеясь, что стражница его не цапнет, не воткнет в руку наполненные ядом клыки. Та и не думала нападать. Привыкла за пару дней маленькому человеку и к запаху его. Позволила взять себя в руки. Обвисла в ладони, только голову подняла осматриваясь, да непрестанно воздух проверяя.

— Ух, ты! — восхищенно выдохнул Свейн. В глазах мальца прыгали отсветы огня. — Красивая какая. Чо-о-о-орная.

Матс повесил змею на шею, словно веревку. Та изогнулась, устраивая поудобней.

— Кто, говоришь, твоя сестра? — блеклый глаз смотрел пронизывающе, вызвав холодок в позвоночнике.

— Я не говорил, кто она, — парень откинул шерстяное одеяло.

Свет дернулся — это Свейн чуть факел не уронил.

— Кто её так недобро мял да ломал? — узловатые пальцы ощупывали опухшее лицо Веселины.

— Мародеры. Убить хотели.

— Небось, напугала она их чем, коли так глумились. Не простая у тебя сестра. Чегой-то у неё с волосами? Красные какие. Кровь запеклась что ли?

— Нет. Ягодами мажет, чтобы росли лучше, — ложь легко сорвалась с губ.

— Ягоды. Странные ягоды. Ну да Один с ними, — бормотала старуху, продолжая осмотр. — Кто нос ей вправлял?

— Сам. Я сам, — смутился парнишка. — Он ещё щелкнул, когда на место встал.

— Правильно сделал. Учил кто?

— Нет. С перепугу я. И ветки наложил, там где переломы заметил.

— Вижу. Вижу. Не слепая, — старуха продолжала щупать безвольное тело. — Ничего. Жить будет. Помята сильно. Но ты всё верно сделал. Боги руки твои направляли да разум. Травку дам. Поить её будешь. Да мазь наварю, на лицо накладывать. Кости срастутся. А вот как разбудить сестру твою не знаю. Тут только на волю Эйр надеяться.

Хейда накрыла Веселину одеялом.

— Утром придешь. Отдам всё. А сейчас ступайте. Устала я. Отдых мне требуется. Ишь, молодежь. И сами не спят, и другим не дают.

Женщина зашаркала в избу. Дверь жалобно скрипнула, и наступила тишина. Мальчишки переглянулись. Свейн пожал плечами. Сунул факел в бочку с водой, что стояла у плетня. Тот зашипел грозно и потух.

Всю обратную дорогу молчали. Ночь накрыла деревню неожиданно, упав сверху. Сквозь ставни их окон домов лился тусклый свет.

Матс поплотнее запахнул плащ, прячась от ночной свежести. Свейн же, казалось, не замечал, что похолодало. Он скоро шагал вперёд, точно бежал от увиденного.

_________________________________

*Гард — огороженное подворье, усадьба. Несколько гардов составляли деревню.

*Бонд — глава и хозяин гарда, тут — главный в деревне.

*Георг — землевладелец.

*Свейн — мальчик.

*Хейда — ведьма (от хейд).

*Валькиирия — дева-воительница. Она на крылатом коне над полем битвы и решает, кому из воинов, павших в бою, попасть в Вальхаллу.

*Локи — бог хитрости в скандинавской мифологии.

Глава 9

Дом бонда — самый большой и длинный в деревне. Двустворчатая дверь на распашку манила присоединиться к пирующим в Медовом зале. Почти вся деревня собралась, чтобы вкусить эля из одного кубка с гостями, преломить хлеба, поделиться историями и житейской мудростью. Отмечали встречу широко. Пили и пели во славу Одина, показывая, что в людях нет страха.

Норманны не преклонят колени перед новой напастью. В их крови отвага. Они впитывают жажду к битве с молоком матери. Ничто не может сломить этих бородатых мужчин. Они наполняют кубки пивом, смачно рыгают и возносят славу богам.

Свейн помог новому знакомцу поставить телегу в сарай и выпрячь лошадку.

— Я здесь останусь, а ты иди, — Матс уже присмотрел себе место для ночлега и бросил на сено плащ.

— Принесу тебе еды. Пива? — малец танцевал от нетерпения в дверях, уже успев зажечь факел, закреплённый в стене над бочкой с водой.

— Не нужно. Чем больше пива, тем меньше разума.

Не успел Матс договорить, а пацана уже словно ветром сдуло. Проверив альву, хотел было сарай осмотреть, а Свейн уже воротился. В руках держал миску с мясом и хлебом, да ещё и кувшин. И как всё уместилось? Поставил на землю и убежал, крикнув напоследок:

— Я у бонда. Ищи меня там, если понадоблюсь.

От мяса исходил пьянящий аромат. Видно, здесь любили вымачивать его в пиве. В кувшине очень кстати оказался навар лесных ягод.

В противоположном от двери углу в стойле заржал конь. Забил копытом, требуя внимания. Жеребец Фолкора кивал приветливо головой. Чёрный, как сама ночь. У его длинных ног валялось деревянное ведро.

Мягкие губы жадно припали к принесенной Матсом воде. Конь втягивал в себя воду, довольно фыркал, раздувая и без того большие ноздри. Сын Гуди поделился хлебом. Оторвал горбушку, ведь она лошадям по нраву. Оставил на перекладине.

Насытившись, Матс устало откинулся на сено. В углу раздался удар, а затем истошный писк. Мальчишка бросился на звук и оторопел. Жеребец с хрустом жевал. Смачно так, со вкусом и слюнями. Из его пасти, усыпанной острыми, точно наконечники стрел, зубами, торчал длинный крысиный хвост. Он шевелился в такт с огромными челюстями. Казалось, крыса ещё жива и пытается выбраться. С чёрных губ на землю капала кровь. Конь облизал их длинным пупырчатым языком.

Волосы на затылке зашевелились. Мальчишка невольно сделал шаг назад и уперся спиной в стойла для скота. Почувствовав запах крови, коровы и овцы занервничали. Испуганное мычание и блеяние переполошило уснувших на гнездах кур. Послушная лошадка и та всхрапнула в общем переполохе.

Жеребец оскалился окровавленными зубами и харкнул. Осклизлый кусок с чавканьем упал к ногам мальчика. Это была задняя часть крысы. Зрелище оказалось настолько мерзким, что желудок скрутило, и ужин низвергся наружу, прямо на остатки грызуна.