Дагон, или все вампиры - зануды!

– Я о том гаде, шо все сено изгадил, все доски поцарапал, всех курей пожрал, коров напугал, коз…

– Нашли! – Прервал жалобы населения Дагон и так выразительно на меня посмотрел, что я задохнулась от возмущения. Мой Ротя не такой! Да где те грозные рогатые коровы и мой маленький медоед!? Поклёп!

– Нашли, Никитишна. – Ласково улыбнулся «папан». – Убили и закопали!

– Да?
– Ошалел Воог.

– Да! – тут же вмешалась я.

– ?т и хорошо! – Обрадовалась бабка. – Раз такое дело, значицца, три серебряника с вас за ночь.

– Как это? – Оторопел орк.

– Вот так: сенo казенное, сарай теплый. У меня на енто место желающих пруд пруди! А не нравится, так идите с миром.

– А со вторым что делать?
– На редкость с глупым лицoм поинтересовался Дагон.

– С каким вторым? – нахмурилась Никитишна и нервно осмотрелась. Ротя будто понял, о чем идет разговор, – распластался на скирде, притворился ковриком. По-моему, даже дышать перестал.

– Так их двое было. Мы одного зарубили, - ночей не спали, не доедали, охотились. ? второй вот тут где-то крутится. Сегодня как раз хотели на него ловушки ставить. Но вы уж новым постояльцам скажите, что бы ухо востро держали.
– Дагон грустно посмотрел на крышу сарая и со вздохом добавил. – Погрызет ведь.

Бабка зависла. Орк тоже. А у меня вдруг открылся дар лицедейства.

– Во! Слышите? Скребет! – Завопила я.

– ?де? – Ужаснулась бабка.

– Да ну!? – Отмер доверчивый орк.

– Точно говорю! Ты слышишь, Даг… папан?

«Папан» кивнул, отложил в сторону мешок с формой и вооружился мечoм. Даже несколько раз грозно махнул им перед носом бабки.

Никитишна осмотрела осоловевшим взглядом клинок, буркнула что-то вроде «живите, скоко хотите!» и, задрав подол юбки, бодро засеменила к выходу.

Когда ее шаги скрылись в шуме дождя, орк усмехнулся и прошептал:

– Кажись пьёнесло…

***

Мы расселись за столом в лучших традициях светского раута: спины прямые, в глазах – тоска, перед носами – шедевральные блюда. В нашем случае – запеченная гаргулья, помятая капуста и кипяток (брать с собой мой компот Воог категорически отказался).

?отя, учуяв еду и не учуяв Никитишну, десантировался с моста на орка, чем едва не довел последнего до сердечного приступа.

– Хороший мальчик! – Восторженно промурлыкала я и тут же одарила медоеда гаргульей ножкой. Моего широко жеста не оценили: орк закатил глаза, Дагон поморщился. Зато ?оте понравилось всё и я в том числе.

После ужина мы, не сговариваясь, завалились на одну скирду. Спать вместе было теплее и безопаснее: неизвестно кому еще могла прийти в голову мысль укрыться от непогоды на сеновале – дикому зверю или пришлому человеку.

Дождь отбивал барабанную дробь по доскам, ветер завывал под крышей. Воздух был тяжелым и влажным. ?ромат прелой соломы щекотал нос. Я потянулась и будто случайно прижалась к спине Дагона носом. Стало теплее. Воог, потревоженный движением, всхрапнул, обнял медоеда,и оба сладко засопели.

– Не спишь? – Тихо поинтересовался Дагон минут десять спустя.

– Нос об тебя грею.
– Пролепетала я, с трудом сгоняя с лица краску стыда.

– Замерзла?

– Терпимо. Дагон?

– М-м?

– А откуда ты родом?

– Отсюда не видно.

– Это я уже поняла. И все же?

Дагон замолчал, но, подумав, все же отозвался:

– Из-за гор.

Из-за гор. Великолепно. Из-за каких гoр? Если со стороны Дор-Атона, то парень нагло врал, там только бескрайнее море. ? если со стороны столицы,то… тут другое дело. Я понятия не имею, есть ли там горы.

– Чем ты занимался на родине?

– Разным.

– Я не лезу в твою душу. Просто поддерживаю разговор.

– Поддерживает она… Я не сидел в тюрьмах, если ты об этом. Раньше не сидел.

– А кто твои родители?

– А твои?

– Так бы и сказал, что не хочешь говорить! – Я свернула с опасной тропинки, но любопытство уснуть не пoзволило. Проворочавшись с полчаса, я снова перешла в наступление:

– Чем ты зарабатывал на жизнь?

– Разным.

– А жена есть? Или подруга? Дети?

Дагон развернулся и уставился на меня с таким удивлением, будтo я только что предложила этих cамых детей зачать.

– Что?
– Еще гуще покраснела я.

– Зачем ты?.. Не важно. Спи, давай.

– Я не хочу спать!

– А я хочу! – Недовольно пробурчaл Воог, не открывая глаз. – Дагон, выдай ей койёткий отчет своей жизни, она все йавно не отстанет.

– Родился, вырос, уехал. Достаточно?

– Где родился, как рос, почему уехал?

– Как вы мне оба дойоги! – Простонал орк, нахлобучив себе на голову сноп сена.

– Хрум! – Сoгласился с ним ?отя и закопался под Воога.

– И все же! – Я уставилась на Дагона с твердым намерением выдержать колючий взгляд.

– Родился в пригороде, рос в любви и заботе, уехал – потому что. Это всё?

– Нет, не всё! «Потому что» – это не ответ.

– Ответ , если не хочешь говорить!

– А почему ты не хочешь говорить?

– Валери, – Дагон сменил гнев на милость с похвальной скоростью,и устало вздохнул.
– Зачем тебе эта информация? Я же не расспрашиваю тебя о тебе.

– Спроси, - я как можно равнодушнее пожала плечами.

– Не хочу. Мне это не нужно.

– Когда мы познакомились,ты заваливал меня вопросами, а сейчас не интересно?

– Я узнал все, что хотел.

– Что меня не отравить чесноком и не спалить на солнце?

– Именно.

– И ты ни о чем не жалеешь? Что пришел в эти края, что тебя схватили? А за что, кстати, тебя схватили?

– За яй… хм, – буркнул сонный Воог, но продолжать фразу не стал и задумчиво пробормотал.
– А вот я жалею.

– О чем?
– Дагон заинтересовался: лег на бок, подложил руку под голову и уставился на орка. Мне даже стало как-то завидно такому вниманию.

– Я такой остолоп! – Вздохнул Воог и доверительно прошептал. – Вот зачем я взял ту секийу? Да, она великолепна! Да, вся так и блещет вязью и письменами! Но ведь тяжелая зайаза, – не уволочь!

– Где это было? – Тоном дознавателя поинтересовался Дагон.

– Я не виноват! Я гулял по Дой-Атону, а гном двей не запей. Где такое видано, чтобы гномы двейи не запийали, ась!? А секийа стоит вся такая, манит меня. Что мне было делать?