Далекие берега

– Он что, столь высокороден?
– спросил я.

– А ты даже не знаешь, кто твой дружок?
– Хелен хихикнула.
– Ох, какие графы нынче необразованные... Высокороден, не сомневайся. Колет ноги?

– Колет.

– Хорошо. Сейчас за мальчишкой двинемся.

– Зачем?

Хелен вздохнула:

– Возьмем живым, так и ты жить останешься. И не просто жить, а с титулом. Я скажу, будто ты с самого начала мне помогал. Слово чести!

Кажется, она не шутила. Да и не шутят высокородные с честью.

– Нет. Пусть идет. Мы с ним вместе бежали, он за меня смерть в вину взял. Не стану я его ловить, Ночная Ведьма.

– Я особо и не надеялась, - просто ответила Хелен.

– Сама беги... если хочешь.

– Не могу. Тоже зашибла ноги, Ильмар. Из меня сейчас ловец... как из тебя граф.

– Давай тоже разотру, летунья...

Потянулся было к ней я, опомнился и замер. Мы уставились друг на друга.

– Это от страха, - сказала Хелен.
– От страха всегда так. Хочется... жизни радоваться.

Я провел ладонью по гладкой белой коже. Спросил:

– Ну и как, летунья, рады мы жизни?

Секунду она колебалась. Зрачки у него расширились, губы дрогнули:

– Рады... граф.

И черные женщины у меня были, и китаянки. А вот высокородных никогда. Происхождением не вышел. И все дружки, что про любовниц-графинь рассказывали, врали напропалую, это уж без сомнения.

Одно обидно - не меня она хотела, а жизнь в себе почувствовать.

И не Ильмару-вору отдалась, а Ильмару-графу. Пускай даже графу на час.

А так... как с черными. Вначале непривычно, а потом видишь женщина как женщина.

Страстная она оказалась, будто ее год в одиночной камере продержали, да еще со связанными руками. Только и я - от пережитого, от свободы нахлынувшей, от тюремного воздержания был грубый как насильник.

Кажется, именно это ей и понравилось.

Потом я лег рядом, положил Хелен руку на мягкий животик, посмотрел искоса. Довольна? Довольна.

А вот у меня настоящего удовлетворения не было. Так... одно облегчение да сладкая усталость.

Будто не по правде все, а сон любовный приснился.

– Ноги-то разошлись?
– спросила Хелен.
– У меня вроде да. Даже рука меньше болит.

Она улыбалась, а мне вдруг противно стало. Что же это, я для нее лекарством послужил? Поднялся - ноги и впрямь слушались, стал одеваться.

– Не сердись, Ильмар, - сказала летунья.
– Злая я сейчас. Марка упустила, планёр разбила. Перед Домом ответ держать...

– Пошли со мной, - сказал я.
– Выбираться вдвоем легче.

Хелен облизнула губы.

– Ты иди, Ильмар-вор. И быстрее иди. Здесь пост есть, башня стоит неподалеку.

– Какая башня?

– Наша башня, летунов. Погоду изучать, ветра. Карты там составляют, чтобы летать над побережьем. Они планёр должны были увидеть, вышлют сюда конный разъезд. Ты уходи на север, к Виго. Я не скажу, куда ты пошел.

Вот оно как.

Судьба у вора - простая. Хватай да беги. О друзьях не думай, девиц выбирай на час.

– И на том спасибо, Хелен.

Кинжал я за пояс спрятал. Может я теперь и граф, только все одно Слова не знаю.

– Удачи тебе, вор Ильмар.

– Какой удачи, Ночная Ведьма?

– Тебе теперь жизнь сохранить - вот и вся удача. Забейся в щель, да и живи тихонечко. Кинжал лучше выбрось в море, слишком вещь приметная.

– Вор Ильмар подумает, - сказал я.

Хелен улыбнулась мне с земли. Она по-прежнему лежала нагая, не стесняясь... хотя чего уж теперь стесняться? Красивая, умная, и как всегда - не моя.

Отвернулся я, и захромал потихоньку на север, к Байону, к Виго. Ноги еще слушались плохо.

Но все же Хелен была права - разошлась кровь в жилах.

Испытанный, видно, способ.