Далекий след императора

Да, в такое время такие слова многого стоят. Магистр, яростно ругаясь, приказал рыцарям готовиться к штурму.

Несколько дней тевтонцы пытались взять штурмом крепость. Но безуспешно. Лицо магистра позеленело: «Что делать?». Это понял граф Намурский.

– Раз так, – сказал он, – их надо сжечь!

Как просто и как здорово… Что тут хитрого: вся крепость, от стены до последней избенки, была деревянной. Магистра нельзя было узнать. Лицо его посерело. Как же он сам не додумался до такого?

– Готовьте паклю, горючий состав и стрелы! – отдал он приказ.

Когда Маргер увидел, как первая стрела, оставляя тонкий, дымный след, пронеслась над его головой, он понял – это конец!

Вскоре небо было испещрено огненным сиянием. Как ни старались литовцы, но справиться с огнем они не могли. Не сговариваясь, все сошлись на площади.

– Князь! Князь! – потребовали литовцы своего вожака.

Он шел с грозно сдвинутыми бровями, что делало его лицо решительным и властным.

Когда дошел до середины, остановился, посмотрел кругом.

– Вы хотите мне сказать, – голос его звучал глухо, – что враг угодил в наше сердце, и вы готовы все умереть, но не сдаться врагу?

– Да! – в один голос ответила площадь.

– Я с вами! – произнес князь.

– Костер! Костер! – раздался глас.

И на площади запылал огромный кострище. В него люди бросали свое имущество, драгоценности. Пусть ничего не достанется их злейшему врагу. Очередь дошла до детей. Ни у кого не поднималась рука. Но тут появилась старая жрица. Она вела за собой маленькую правнучку. Старуха поставила ее в центре площади. С оцепенением смотрят литовцы на жрицу.

– Перунес! Ты слышишь меня? Возьми мою жертву, чтобы они не осквернили ее, – и вонзила нож в сердце малютке.

Толпа охнула. Треск ломающихся стен как бы подхлестнул людей к жестокой расправе. С детьми покончено. Мужья убивают своих жен. Затем, разбившись на пары, убивают друг друга. Тех, у кого не хватило сил добить себя, добивает жрица.

В город врываются рыцари. Князь с группой литовцев, с ними и Камбила. Где Руссинген, никто не знает. Быстро тает отряд смельчаков. Остались Маргер и Камбила. Князь весь изранен. Кровища так и льет с него.

– За мной! – командует он пруссу.

Они спускаются в подземелье. Там спрятана княгиня. Она уже по одному виду мужа поняла о своей участи. Но лицо ее спокойно. Она достойно примет смерть. Но прежде чем это совершить, он берет за руку Камбилу и отводит его в глухой угол. Там князь открывает потайную дверцу.

– Брат! – заговорил он, – я знаю, что и ты готов принять смерть. Но мы умираем на своей земле. Иди к себе, там расскажешь о нашей смерти, и пусть ваши люди отомстят за нас! – сказав, он обнял Камбилу.

За спиной раздался шум.

– Иди! – с каким-то нажимом приказал он. – Иди, – и подтолкнул его к проходу. Князь мог опоздать. Но невесть откуда появилась жрица и с ножом в руках бросилась на врагов. Те подняли ее на копьях. Этого мгновения хватило князю, чтобы он вонзил меч в свое сердце.

Глава 3

А ну, вставай! – возница кнутовищем толкнул Егора, который крепко спал, обняв мешок с шерстью.

Парень открыл глаза и непонимающе посмотрел на мужика.

– Тово… приехали! – пояснил тот, спрыгивая на землю.

Соскочил и Егор, подозрительно оглядываясь кругом. Ему почудилось, что он попал в какой-то иной мир, который он себе и представить не мог. «Надо же такое! Изба на избу поставлена! А там, вдалеке, даже три друг на друге стоят! Да как это можно? А это еще что за чудо за рекой? Стена какая-то. А за ней видны церковные купола. Что же это такое?» Он подошел к вознице и взял его за локоть. Тот оглянулся:

– А че ето такое? – сгорая от любопытства, Егор показал пальцем на стену через реку.

Возница мельком глянул:

– А… детинец, – бросил он, вновь осматривая воз, и прикидывая, с чего начать разгрузку.

Егор не понял и взглянул на него вопросительно. Тот, почувствовав взгляд, повернул голову в сторону парня.

– Понимашь… как те сказать… ну… кремник, – пояснил тот.

– А-а, – как-то неопределенно протянул парень.

– Ступай, отворяй ворота! – приказал возница.

Так началась новая жизнь Егора в Великом Новгороде.

Двор боярина был богат. Тут и конюшни, и скотный двор, хранилища, ремесленные холобуды, откуда доносился звон молотка, да из окон валил дым с запахом каленого железа. Но особенно поразили Егора хоромы. Они были в два этажа. Там, у них в деревне, боярский двор был гораздо беднее: небольшая конюшня, такой же скотный сарай. Хоромы, как у всех в деревне, одноэтажные. А тут…. Надо же! Широкий, в несколько ступеней, крылец под навесом. Удивили окна. Через них было видно, что делается внутри. Парню подумалось, что там ничего нет.

– Эй, – Егор окликнул возницу, – а кто слудь, – он показал на окно, – вытащил?

Возница догадался и рассмеялся от души.

– Там стекло….

– Стекло? – переспросил Егор.

– Стекло, – ответил тот и пояснил: – это вместо слуди. Понял?

Парень неуверенно кивнул.

– Ладноть. Потом все узнат и про стекло, и про дитинец, а щас бери… – сам взял два мешка с шерстью, под которыми лежали мешки с зерном.

Егор легко подхватил под мышки пару мешков с зерном, чем очень удивил возницу:

– Однако ж…

Егор пошел за ним.

Поселили парня в подволок над конюшней. Там уже жили два немца. К Осипу они попали случайно. Нанимались к одному боярину, да пока собрались приехать, того литовцы убили. Возвращаться домой с пустыми руками не хотели. Вот боярин взял их и, как сказал, временно. Да за делами забыл про них. Те, однако, прижились и о себе не напоминали. Осипу нужны были умельцы работать с металлом. Они плели кольчуги, собирали пластинчатые латы, делали серпы, косы, замки… А им нужны были помощники: выжигать уголь, ездить к заливу за рудой и помогать выплавлять металл. Тут уже трудились двое литовцев. Но они не справлялись. Вот и решил боярин задарма взять понравившегося ему молодца, пусть-ка поучится. Смотришь, и сам станет умельцем. Что ему в деревне киснуть? Не знал боярин, что у Егора появилось одно тайное желание: заработать тридцать рублей и отдать их боярину, чтобы со спокойной совестью вернуться домой. «Домой!» – с тоской думал он. Но, признаться, не так тосковал он по дому, как по ней, дорогой его сердцу Марфуше. Он с нежностью, простив ей тот невольный крик, вспоминал, как она, не боясь родительского осуда, вопреки словам матери твердо заявила: «Нет». Ему родители рассказали, как она осадила мать. «Только бы вот… не отдали ее. Но нет! Она будет ждать меня!» – почему-то самоуверенно думал он. «Но!» – машет парень кнутом, погоняя коней, тянущих короб с рудой. Немцы определили его возницей в помощь литовцам, которые занимались доставкой руды. И так месяц за месяцем, между немцами и литовцами. К концу года он не заметил и сам, как чисто научился говорить на обоих языках. Удивлялись таланту русского парня и немцы, и литовцы.

Отработав почти год, Егор набрался смелости подойти к дворскому. Сняв малахай и теребя его руками, он неуверенно произнес:

– Э… господин…

– Че у тебя? – повернулся тот.

– Да… вот я стараюсь…

– Вижу, вижу, – довольным голосом произнес он, – ну, смелее, – вдохновил его дворской.

– Да вот, когда я заработаю… тридцать рублев! – последние слова парень выпалил залпом.

– Сколько? Сколько? Тридцать?

Егор кивнул.

– А зачем тебе тридцать?

Егор рассказал. Дворский все понял и долго смеялся над находчивостью своего хозяина и темнотой этого парня. Отсмеявшись, он не без улыбки пояснил: