Далекое эхо

Алекс повесил в шкаф костюм для похорон и рубашку, а прочую одежду оставил в чемодане. Большую часть перелета через материк он провел рисуя и теперь вырвал из альбома лист, удовлетворявший его, и прислонил к зеркалу. Полуобернувшись, с легкой улыбкой, морщившей уголки глаз, на него смотрел Зигги. «Неплохо для рисунка по памяти», – грустно подумал Алекс. Он посмотрел на часы. Дома почти полночь. Линн не посетует на поздний звонок. Он набрал домашний номер. Их краткий разговор несколько смягчил резкую боль утраты, грозившую вот-вот затопить его.

Он налил в раковину холодной воды и поплескал на лицо, а затем, чувствуя себя бодрее, побрел к бару, рождественское убранство которого резко диссонировало с его горем. По залу разносилось приторное мурлыканье Джонни Матиса, и Алексу захотелось приглушить его… как некогда приглушали топот лошадей похоронного кортежа, оборачивая им копыта чем-то мягким. Пола он нашел в одной из кабин, со стаканом эля в руке. Он подал знак бармену, заказывая то же самое, и скользнул на сиденье напротив Пола. Теперь, когда у него появилась возможность приглядеться к нему внимательней, он увидел страдание и усталость. Светло-каштановые волосы Пола растрепались и выглядели давно не мытыми, голубые глаза покраснели и смотрели устало. Непробритое местечко под ухом свидетельствовало о небрежности, нехарактерной для человека, всегда в высшей степени опрятного и аккуратного.

– Я позвонил Линн, – сообщил он ему. – Она спросила о тебе.

– У нее доброе сердце, – промолвил Пол. – У меня такое чувство, что за последний год я узнал ее гораздо лучше. Кажется, беременность сделала ее более открытой.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Я думал, Линн будет сама не своя от беспокойства, а она, напротив, расслабилась.

Принесли заказ Алекса. Пол поднял свой стакан.

– Давай выпьем за будущее, – произнес он. – Сейчас я не жду от него ничего хорошего, но Зигги, мне кажется, обругал бы меня за то, что я зацикливаюсь на прошлом.

– За будущее, – откликнулся Алекс. Он сделал большой глоток пива. – Каково тебе сейчас?

– Сам пока не знаю. По-моему, до меня еще как следует не дошло, – покачал головой Пол. – О стольком нужно было позаботиться. Дать знать знакомым, устроить похороны и прочее такое. Кстати, ваш друг Том, тот, которого Зигги звал Вердом, он приезжает завтра.

Эта новость вызвала у Алекса смешанные чувства. Какая-то часть его души тянулась к прошлому, живой связкой с которым был Верд. Но в другой части гнездилась тревога, пробуждавшаяся всякий раз при воспоминании о событиях той ночи, когда погибла Рози Дафф. А еще частичка просто страшилась того, что Верд может усугубить горе, если на поминках или над могилой даст волю своей фундаменталистской гомофобии.

– Надеюсь, он не собирается проповедовать на похоронах? Как ты думаешь?

– Нет, у нас будет гражданская панихида. Но все друзья Зигги смогут встать и что-то сказать о нем. Если Том тоже захочет что-то вспомнить… будем рады.

Алекс застонал:

– Ты же знаешь, что он фундаменталист и ханжа, который любит призывать адский огонь и проклятья на головы грешников.

– Ему придется быть осторожным, – криво усмехнулся Пол. – Толпы линчующих есть не только на Юге.

– Я постараюсь предупредить его до похорон, – сказал Алекс и мысленно добавил: «Хотя это так же бесполезно, как пытаться остановить разогнавшийся поезд, положив ветку на рельсы».

Они в молчании пили свое пиво. Затем Пол откашлялся и сказал:

– Алекс, мне нужно кое-что тебе сообщить. О пожаре.

Алекс озадаченно поднял голову:

– О пожаре?

Пол нервно потер переносицу:

– Пожар не был случайным. Это был поджог. Намеренный.

– Полиция уверена?

– Специалисты по пожарам лазают там с тех пор, как остыли головешки, – вздохнул Пол.

– Но это ужасно! Кто мог сотворить такое с Зигги?

– Алекс, я первый в списке подозреваемых.

– Но это безумие какое-то. Ты любил Зигги.

– Именно поэтому меня прежде всего и подозревают. С их точки зрения, однополые супруги – это вообще подозрительно. Не так ли? – Голос Пола прозвучал почти грубо.

Алекс покачал головой:

– Никому из тех, кто знал вас двоих, такое и померещиться не может.

– Но копы нас не знали. И как бы они ни старались притворяться беспристрастными, копы обожают геев так же, как ваш друг Том. – Пол глотнул пива, словно стараясь смыть горечь произнесенных слов. – Весь вчерашний день я провел в полицейском участке, отвечая на их вопросы.

– Я чего-то не понимаю. Ты находился в сотнях миль отсюда. Каким образом ты мог сжечь этот дом, находясь в Калифорнии?

– Ты помнишь расположение комнат внутри дома? – Алекс кивнул, и Пол продолжал: – Они говорят, что пожар начался в подвале у масляного нагревателя. По мнению этого типа из отдела по расследованию пожаров, все выглядит так, будто кто-то подтащил к нагревателю банки с краской и бензиновые канистры и все обложил бумагой и опилками. Мы этого, разумеется, сами не делали. Но они также нашли нечто вроде зажигательной бомбы. Довольно простое устройство, по их словам.

– И оно не сгорело при пожаре?

– Эти парни здорово умеют устанавливать причину возгорания по уцелевшим фрагментам. Они нашли куски запаянной жестянки с краской. Внутри, под крышкой, сохранились остатки электронного таймера. Они считают, что в жестянке, по всей видимости, находился бензин или другой ускоритель процесса. Что-то, дающее много горючих паров. Когда таймер сработал, искра подожгла пары, и жестянка взорвалась, разбрызгивая бензин или что-то подобное на остальные горючие материалы. А поскольку дом был деревянным, он воспламенился как факел. – Невозмутимый голос Пола дрогнул, губы затряслись. – У Зигги не было ни малейшего шанса спастись.

– И они думают, что это сделал ты? – поразился Алекс. Он испытывал в эту минуту невероятную жалость к Полу. Лучше любого другого он понимал, какими могут быть последствия таких необоснованных обвинений.

– Других подозреваемых у них нет. Зигги врагов себе не наживал. А я единственный его наследник по завещанию. Более того, я – физик.

– То есть знаешь, как сделать зажигательную бомбу?

– Они полагают, что так. Им трудно объяснить, чем именно я занимаюсь. Они вроде бы прикинули: «А-а, этот парень – ученый, он должен знать, как взрывать людей». Если бы все не было так чертовски трагично, я бы умер со смеху.

Алекс подал знак бармену принести им еще пива.

– Значит, они считают, что ты поставил зажигательную бомбу и уехал в Калифорнию, читать лекцию?

– Они мыслят именно так. Я-то думал, что мое трехдневное отсутствие обеспечит мне алиби, да не тут-то было. Следователь сообщил моему адвокату, что таймер, использованный киллером, можно было поставить и за неделю. Так что я на крючке.

– А как они полагают, неужели бы ты пошел на такой риск? Что, если бы Зигги спустился в подвал и увидел твои приготовления?