Дальние страны

Лето. Дедушка – колхозный пчеловод, берёт меня и городскую девочку по имени Октябрина на пасеку. Запрягает лошадь, поехали. По пути к пасеке: справа от дороги лесок, слева – цветущий луг: ромашки, колокольчики, душистый горошек, кремовые шапочки скабиозы! Я соскакиваю с телеги, рву цветы, и с охапкой-букетом бегом возвращаюсь на телегу. Дедушка спрашивает:

– Ну, все цветы оборвала?

Я успокаиваю:

– Нет, деда, там ещё много осталось!

А на пасеке тёплый сладкий дух, солнечный день… Собачки вертятся у дедушкиных ног, хоть он говорит «под ногами». Дедушка кому-то представляет нас с Октябриной:

– Вот эта (Октябрина) – челдонка, а эта (обо мне) – хохлушка.

АФРОДИТА. В нашу баню приходила мыться в женскую смену тётя Оля, мама этого, Барабанова Тольки. Когда тётя Оля скинула с себя одежду в предбаннике и вошла внутрь, на ходу расплетая косы, меня озарила мысль-молния: «Афродита!!» Я видела в школьном учебнике моих тётушек-школьниц такую картинку, «Афродита», точь в точь тётя Оля. Спешу в свою яму-мастерскую лепить тётю Олю-Афродиту…

ОСЕНЬ. МЕЛЬНИЦА. Мы с бабушкой на мельнице, перемолоть зерно в муку. Какие-то огромные приспособления… Потоки – то зерна, то крупы движутся по наклонной сверху вниз. Тихая очередь женщин с кулями зерна на помол («…это натура, так колхоз расплачивается за труд» – сказала бабушка); по помещению ходит мельник дядя Кузя. Лицо его, одежда, всё припудрено мукой… Всё как в тумане.

ОДЕРЖИМАЯ. Я научилась читать рано, в три года. Как это было – это было в Поморцево: проникла в мамин класс – частенько это делала, – сижу под партой, а кто-то сидящий за партой спустил вниз, под парту и показывает мне алфавит, шёпотом объясняя каждую букву. Буква, «Я» вызывает замешательство. Я выглядываю из-под парты и удивлённо спрашиваю:

«Ты?»

«Нет, это буква такая: «Я»

«Ты!»

«Нет… Ты».

«А… Я».

И с тех пор я читаю всё, что попадает под руку (или на глаза), в основном, на глаза попадают школьные учебники моих тётушек-школьниц.

…Хочу ходить в школу. Сидеть как все, за партой, а под партой – вот так я хочу ходить в школу. Пришла из Поморцево мама, и упросила свою подругу Веру Емельяновну, учительствующую в первом классе Сидоренковской школы, принять – потерпеть меня, недоросля, в её классе. Прихожу. Меня сажают третьей за парту с двумя сёстрами Курочкиными: сопливые лица. И ещё, портят воздух – конечно, испытание непредвиденное, но – терплю. Первый урок – чтение.

– Ма-ма мы-ла ра-му…

Трудно перестроиться читать по слогам, а не свободно, как я уже привыкла, ведь читать я начала ещё где-то 3-х лет. Итак:

– Ма-ма мы-ла ра-му.

Второй урок – чистописание. Старательно вывожу вместе со всеми крючки и палочки с наклоном.

Сёстры Курочкины страшно воняют.

Третий урок – арифметика. Благодаря этому уроку и Вере Емельяновне, я научилась считать до четырёх, и даже писать цифру «четыре»: «4». Читать я стала рано и жадно читала бывшие в доме книги – учебники, но когда в этих учебниках видела иллюстрации, а ниже – номер иллюстрации или рисунка: «Рис…», то знак, следующий за этим «Рис.», не понимала. А после этого урока я стала понимать четыре знака: «1», «2», «3», «4».

Четвёртый и последний урок – рисование. Вера Емельяновна всем раздаёт тетради и предлагает что-то нарисовать… Через сорок пять минут всеобщего пыхтения над заданным образом звенит звонок: конец урока. Вера Емельяновна даёт нам домашнее задание: нарисовать и принести к следующему уроку ёлочку.

Прихожу домой, немедленно приступаю к выполнению этого домашнего задания: открыла тетрадь, взяла в руки карандаш… Опомнилась: вся тетрадь изрисована ёлочками, и даже обложка – на ней выросла целая ёлочная роща! Испугавшись этого своего помрачения рассудка, а ещё больше ответственности за испорченную тетрадь, решила больше в школу не ходить, и боюсь встречаться с Верой Емельяновной. Бабушке сказала:

– Не пойду в школу, там Курочкины воняют.

ЗИМА.

– Здорово живёшь, Настасья.

– Милости просим. Проходи, Михайловна…

Бабушка пришла со мной к тёте Настасье Аксёновой – «вдове».

Мне говорят:

– Иди, поиграй с Толей.

«Толя» – младший сын тёти Настасьи, мой ровесник, Толька. Нам дают санки, и мы катаемся с Толькой с горки в его дворе. Замечательная горка! Замечательный зимний день! Этот Толька запомнился так: вежливый, тихий, темноглазый мальчик. Жаль, что не живёт близко, как Толька Барабанов.

НА РЕЧКУ. Бабушка настирала в корыте и несёт к проруби бельё полоскать. Я с ней, за ней. Но бабушка не разрешает подходить к проруби близко:

– Не подходи, пимишки* (*пимы, валенки) намочишь. Стой, где стоишь!

Идём назад с ворохом выполосканного белья, бабушка развешивает на верёвке во дворе, я подаю прищепки. Бельё на морозе застывает, превращается во что-то картонное, и мне кажется, если попробовать согнуть вот эту простынь, то она переломится по месту сгиба.

– Не трожь! Что за ребёнок…

ВЕСНА. Выхожу на крыльцо, вижу вдалеке, на той стороне, нежно-сиреневые холмы – это там поляны лиловых и белых подснежников. Кукует кукушка.

– Кукушка, кукушка, скажи, сколько лет мне жить?

Кукушка, чуть подумав:

– Один. Два. Три. Четыре…

Дальше – много.

Лето… Осень. Мама работает в школе в Сидорёнково, и живёт с нами! Нас теперь в избе «много»: бабушка, две дедушкины – бабушкины младшие дочки, мама и я. А дедушка перебрался в тайгу, «поближе к своим братьям-староверам», взял с собой ульи и уехал в тайгу.

*

…Выпал передний зуб. Как это получилось – не понимаю, выпал передний зуб, обезобразив мой облик, моё отражение в зеркале, что над столом, в кути.* (*Прихожая-челд.) Бабушка мне говорит:

– Давай-ка я тебе подравняю чёлку. Сядь… Расплети косички.

Сажусь на стул, что как раз напротив висящего над столом зеркала. Расплетаю косички. Расплела.

– Наклони голову… Не вертись…

Наклоняю голову. Не верчусь. Слышу монотонное жужжание машинки… Наконец, бабушка говорит: «Всё». Я встаю. Смотрю вверх, в зеркало… О, ужас! Беззубое бритоголовое чудище смотрит на меня сверху. Я – в слёзы:

– Баба, что ты наделала-а-а-а!..

– Да не реви ты, волосья-то скоро отрастут, будут ещё лучше, гушше. И зуб… Вырастет новый, это был молочный. На вот панамку, надень.

Даёт мне коричневую панамку, которую я натягиваю до самых бровей, за что получу прозвище «Япошка». Это чуть потом, а сейчас, вообразив что «скоро» – дело нескольких минут, успокаиваюсь, выхожу из дома – навестить маму в школе… Зуб был «молочный», вырастет новый. И волосы скоро отрастут. Иду, иду вдоль обрыва… Здание школы… Вхожу, топаю по длинному тёмному коридору… Мамин класс, должно быть, слева. Распахиваю дверь: точно, её класс. Я – врываясь, радостно :