Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Дальний приход (сборник)
Шрифт:

И утренние, и вечерние молитвы Вера старалась читать каждый день, но всякий раз ловила себя, что, произнося слова молитв, думает не о Боге, а о дневных неприятностях и хлопотах.

Вот и сейчас, произнося вслух слова: «Господи, Боже наш, еже согреших во дне сем словом, делом и помышлением, прости ми…», думала она о свекрови, стоящей у окна в соседней комнате.

Дверь между комнатами была открыта, и свекровь прекрасно слышала, что Вера молится, но не подходила, чтобы помолиться вместе или хотя бы постоять рядом перед иконами…

Впрочем, свекровь и одна не молилась. С какой стати молиться, если всю

жизнь прожила заслуженной учительницей?

Вера вспомнила, как сразу после свадьбы ездили они с мужем в Душанбе к свекрови и целую неделю жили в квартире, где повсюду — на тумбочках, на столиках, на полочках стояли Ленины. Эти бронзовые, малахитовые, чугунные, гипсовые — а один даже серебряный был! — бюстики дарили Анне Петровне на юбилеи, в дни выпусков, и на каждом было написано от кого и когда подарен. Щурясь, смотрели Ленины на Веру, и Вере очень неуютно, как-то нехорошо было под этими бронзовыми, чугунными и малахитовыми глазами.

Сейчас Вера вспомнила, как она в конце первой же недели начала торопливо придумывать вранье, чтобы уехать поскорей. Интересно: привезет свекровь и сюда своих Лениных или нет? Или бросила там, вместе с квартирой?

Наконец-то Вера дочитала положенные молитвы и вернулась в большую комнату.

Свекровь уже разобрала свою кровать и сейчас сидела на постели, расчесывая седые, но еще густые волосы.

— Сергей уже не приедет… — сказала Вера. — Я с вами, мама, в комнате, на диванчике лягу. Чтобы не страшно было.

— Ложись… — согласилась свекровь. — Только мне после Душанбе уже ничего не страшно.

Этого она могла бы и не говорить. Получилось, что Вера как будто за нее и хотела спрятаться со своими страхами.

— Я знаю, мама, вам трудно пришлось… — сказала она, укладываясь на диван.

Свекровь промолчала в ответ, и Вера, включив нижний свет, взяла со столика книгу. Это были «Посмертные поучения» Нила Мироточивого…

В электричке Вера не смогла читать книгу, но сейчас постепенно увлеклась. Уже позабыв и про свекровь, и про мужа, не приехавшего на дачу, с замирающим сердцем бежала глазами по строчкам; впитывая в себя слова афонского монаха о человеческих грехах и Божиих карах. И уже давно, погасив свою лампу, заснула свекровь, уже совсем потемнели окна, а Вера продолжала читать, увлекаясь и волнуясь все сильнее…

«Злопамятство есть печать антихриста, ибо злопамятство запечатлевает сердце человека как бы антихристовою печатью…» — читала Вера и думала, что это про нее написано, ей в предостережение…

Она сама, несмотря на вспыльчивость, никогда злопамятством не страдала… Зато сколько раз приходилось сталкиваться с этим. И муж, и свекровь не умели так легко, как она, забывать обиды, и поэтому получалось, что она, Вера, всегда в чем-нибудь виновата перед ними…

А глаза бежали дальше по строчкам и уже другие страшные картины возникали в сознании, совмещаясь с тем, что думала Вера…

«Многие будут умирать на дорогах. Люди сделаются, как хищные птицы, набрасывающиеся на падаль, будут пожирать тела мертвых»…

Глухо застонала на кровати у противоположной стены свекровь, но Вера только взглянула на нее, и снова глаза впились в строчки книги…

«Но какие люди будут пожирать

тела мертвых? Те, которые запечатлеваются печатью антихриста; христиане, хотя им не будет выдаваться, ни продаваться хлеб за неимением ими на себе печати, не станут есть трупы; запечатленные же, несмотря на доступность им хлеба — станут пожирать мертвецов. Ибо когда запечатлевается человек печатию, сделается сердце его еще более бесчувственным; будучи не в силах выносить голод, люди будут хватать трупы, и где попало, сев в стороне от дороги, пожирать их»…

Вера на мгновение прикрыла глаза и вдруг ясно увидела перед собою пустое картофельное поле, что медленно и ровно поднималось вверх по пригорку. Наверху посвистывал осенний ветер, а вокруг было пусто, голо.

И она, Вера, стояла где-то посреди этой пустоты, и только верхушки деревьев видела из-за пустого склона.

Верхушки деревьев да еще кривой скворечник…

Видимо, там была деревня…

Вздрогнув, Вера открыла глаза. Она то ли заснула на мгновение, то ли забылась, но и сейчас помнила обжигающе реальный страх — идти в ту деревню было нельзя!

Вязкая тишина висела в комнате. Темнота сжимала со всех сторон освещенное горевшей в изголовье лампочкой пространство. Там, в неразличимой темноте заворочалась на кровати, потом застонала свекровь.

— Что с тобой, мама?

— Сон страшный приснился… — садясь на кровати, ответила свекровь. — Даже и вспоминать страшно. Будто иду я по дороге, а вдоль обочины мертвецы лежат. И я, понимаешь, рву руками трупы и ем, ем мертвечину…

— Мама… — испуганно воскликнула Вера, и пальцы, сжимавшие «Посмертные поучения», побелели.

— Съела, наверное, чего нехорошее… — успокаиваясь, сказала свекровь. — Какой-то привкус во рту нехороший. Пойти надо зубы почистить.

Она зашлепала на кухню. А Вера, которой сразу расхотелось читать, встала и подошла к темному окну, за которым, не стихая, шел ночной дождь…

Порывы ветра пригоршнями бросали в стекла, в стены дождевые капли, и тогда Вере казалось, что она слышит шаги.

Словно кто-то большой и нездешний ходил в темноте возле дачи.

— Чего не спишь? — возвращаясь с кухни, спросила свекровь. — Своего ждешь?

— Никого я не жду! — ответила Вера. — И потом, почему это он — мой? Это ведь еще и ваш сын, мама!

— Мой… — согласилась Анна Петровна и как-то внимательно посмотрела на Веру.

Вера прижалась лбом к холодному стеклу.

Ей было страшно.

И не этой пустой дачи, не ночной темноты и непогоды, а самой себя…

А дождь еще сильнее захлестал по стеклу, по крыше, по всей земле, словно бы собираясь совсем затопить ее…

Частичка святых мощей

Удивительно емким сделалось время…

Вспоминаешь, что было год назад, а кажется, будто прошли десятилетия. Ну, а события, отделенные десятилетием, — это совсем другая эпоха.

Даже и жили тогда мы в другой стране…

Иногда кажется, что жить в СССР было лучше. Каждый человек имел уверенность в завтрашнем дне, жизнь была надежнее, но… Вот об этом «но», предаваясь ностальгическим воспоминаниям, мы и не вспоминаем обычно, хотя без него и шагу нельзя было ступить в прошлые времена.

Поделиться с друзьями: