Дальний родственник

– А можно ананас?
– спросил Юра в пространство.

– Ананас!
– произнес родственник. И через несколько мгновений в пространстве, освещенном розовыми отблесками камина, появилась белая рука внучки Берии с огромным золотым ананасом в ней.

– Вот так работает эта машина, - удовлетворенно сказал родственник, - а попробуй-ка, закажи ананас на Луне?

– Никто тебя и не услышит, - кивнул Юра, принимая ананас и не зная, что с ним делать.

– Вселенная без человека, это застывшая глыба льда, где ничего не происходит, - сказал родственник.
– Там и времени-то нет, не то, что ананасов. Но мы постоянно умудряемся извлечь оттуда совершенно ненужные нам вещи. Или выращиваем дерево, специально, чтобы на нем повеситься. Умоляю тебя, Юра, ешь ананасы, рябчиков жуй и вообще...

– он поглядел на выразительный зад внучки, которая помешивала кочергой в камине.
– Только не заплывай за буи и не набросай мне тут кукушкиных яиц.

Глава 6. В которой слышен звон логических цепей.

– Нет, ты только посмотри, ну, ты видел такое!?
– Бутто бросила Юре на рабочий стол толстый цветной таблоид. Юра скользнул взглядом по большой размытой фотографии, потом по дате.

– Я это уже видел в натуре, - ухмыльнулся он, - только даты что-то не сходятся.

На фотографии, на фоне нечетко тусующейся толпы, был изображен дальний родственник с дико выпученными глазами, размахивающий над головой чем-то подозрительно напоминающим мотоциклетную цепь. Надпись внизу гласила: “Знаменитый украинский писатель избивает соотечественников возле украинского посольства”.

– И на что это будет похоже?
– зловеще спросила Бутто.
– Это говно уже бродит по Интернету, как вирус. А завтра журналюги докопаются, что он имеет к нам отношение.

– Не суетись, Катька, - рассеянно ответил Юра, внимательно всматриваясь в фотографию помельче.
– У него другая фамилия. А у тебя уже четвертая. Не считая партийной клички.

– А тебе нужно, чтобы тебя связывали с этими хохляцкими разборками, тебе нужно?!
– не унималась Катька.

– Абсолютно не нужно. Но кому-то, может, и нужно, - ответил Юра, роясь в столе в поисках большой лупы.
– А с каких это пор он стал знаменитым писателем?

– Да он кипами вывалил свои книжки на книжном рынке, - возмущенно сказала Катька, - и торговцы взяли, потому что он отдал их по цене макулатуры. Он сам издал их за свои бабки, в какой-то полуподпольной типографии. И вряд ли кто-то заплатил какие-то налоги. Книжек - море, а тираж указан - 150-200 экземпляров.

– Юбка не на месте и в руке пятак, - задумчиво сказал Юра, сравнивая фото общего плана потасовки с крупным изображением родственника.
– Что-то тут не так. И с цифрами и с фактами.

На крупном фото был изображен явно родственник - его лысый череп, со стекающим по нему плевком, его распяленный в крике щербатый рот. Но цепи Юра, определенно, не помнил. Не было цепи. У человека на общем плане, в левой, опущенной руке, был флаг, а в правой, поднятой над головой, - завязанная кольцом красно-синяя бандана. Не цепь. Да и вся ситуация на общем плане заметно отличалась от той, что Юра видел воочию. Здесь милиция была в зимнем камуфляже, а тусовище происходило не прямо у ворот посольства, а на фоне какого-то невыразительного фасада.

– Что не так?
– спросила Катька, - ты что, его рыла не узнаешь? И лапсердак его, - она ткнула пальцем в фотографию помельче.
– Такого лапсердака во всей Москве не найдешь, он его на мусорнике подобрал.

– А это кто ему подобрал?
– Юра ткнул пальцем в цепь на большом фото.
– Я там был и все видел, не было никакой цепи. Если ее вставили компьютерщики, так у них будут большие проблемы, цепью на мента махать - это тебе не фунт изюму. И камуфляжа на ментах не было, и произошло это больше трех недель назад. Так чего эти падальщики ждали? И как они сделали эти фотки, если только их не впарил им кто-то сильно умный? Они уже дождались, они себя перехитрили, я тебе точно говорю, вор у вора цепь украл.

– Кто у кого?
– Бутто непонимающе выкатила голубые глазищи.

– Ну, я не знаю, - сказал Юра, глядя в сторону, - кого тут считать большим негодяем. Не имеет значения, кто сделал цепь и соединил два мордобоя. В любом случае, проиграл тот, у кого эта цепь оказалась на руках. Она имеет все шансы стать золотой, для того, кто выиграл. Возможно, он уже суетится по юридическим конторам и снимет большую деньгу со всей цепочки, по которой эта цепь прошла. Ферштее, дарлинг?

– Нет, - честно ответила Бутто.

– Утром деньги - вечером стулья, - разъяснил Юра, - для господ присяжных заседателей.

– Так он будет сидеть или нет, я не поняла?
– спросила Бутто.

– Кто?
– спросил Юра.

– Автор!!!
– заорала Бутто.

– Автор чего?
– спросил Юра.

– Того, кто заварил всю эту кашу!
– простонала Бутто.
– Тьфу, черт!

– Сомневаюсь, есть ли у него автор, - задумчиво сказал Юра, - и не сомневаюсь, что сидеть никто не будет. Журналюги скажут, что это случайно так получилось, ну, петля времени, лента Мебиуса. Не очень-то и похоже на цепь, просто брак печати. Но под столом переговоров скинутся. А борец за права в петлю не полезет, а возьмет, сколько дадут, и пойдет себе дальше, по зигзагу удачи. Солоно хлебать других умников.

– И никто-никто не пострадает?
– тоненьким голосом спросила Бутто.

– Есть тысяча способов безнаказанного отъема денег, - усмехнулся Юра, - и ни одного безболезненного. Совсем, как у дантиста.

– Может, он теперь хоть зубы себе вставит, - сказала Бутто, с новым интересом посмотрев на фотографию родственника.

– Непременно, - кивнул Юра.
– Он зарабатывает себе этим на жизнь.

– Он такой дурной или такой умный?
– спросила Бутто.

– Первое слово имеет несколько значений, а второе никакого не имеет, - сказал Юра.
– Этот, ну, который “карету мне, карету”, он что, умный? Приехать в столицу, нарезать всем правды-матки, со всеми разосраться и быть выпихнутым коленом назад в провинцию, это что, от ума-то горе?

– А ты знаешь, мне нравится этот автор, - вдруг призналась Бутто.
– Я уже две книжки прочитала, мне почитатели подарили. И друзьям моим нравится.

– Вы что, всем скопом подсели на Грибоедова?
– невинно спросил Юра.

– На Говноедова, - огрызнулась Бутто.

– Хороший псевдоним для автора, - кивнул Юра, - он только этим и занимается, когда не пишет пальцем на стене общественного туалета.

– Правду пишет, - сказала Бутто.

– Правду, - согласился. Юра, - но его правда кружится в объятьях лжи так, что брызги летят. Меня тошнит.

– Ты посмотри, какой чувствительный, - удивилась Бутто, - прям, как Сартр. А что делать, если с какой стороны ни посмотри - везде жопа?

– Это у тебя-то?
– ухмыльнулся Юра.

– Нет, у тебя, - огрызнулась Бутто, - вместо головы. Его раскручивать надо, если он становится модным.

– Падающего подтолкни, а на неупавшего обопрись, - кивнул Юра.
– Только он и без нас как сыр в говне катается, обопрись на такого.

– А говоришь, что не заразился его фекальным взглядом на вещи!
– расхохоталась Бутто.
– А ты знаешь, что вы, вообще, похожи?