Дальше действовать будем мы

Валентин заглядывает в неё и видит небольшой рабочий кабинет. В стенке рядами стоят синие пластиковые папки. На стене какие-то бумаги в деревянных рамках – возможно грамоты или что-то подобное. Посреди кабинета за столом сидит мужчина в костюме. Взгляд его уперся в одну точку, а на лице застыло странное выражение. Кажется, мужчина сильно чем-то озабочен. Потом он долго смотрит на телефон, стоящий на столе. Наконец, неуверенно берёт трубку в руку и набирает номер. Валентин не слышит, что говорит в трубку мужчина. Беседа заканчивается быстро, и мужчина обхватывает голову руками. Сейчас он кажется более испуганным.

Валентин слишком увлекается мыслями о том, что же сказал и услышал мужчина за столом. Поэтому куда чья-то рука опускается ему на плечо, Валентин вскрикивает и просыпается.

– Твою мать! – Он садится на диване. – Приснится же такое.

Валентин идёт в туалет, потом на кухню и делает несколько глотков прямо из чайника. Всё-таки это какой-то странный сон. Можно даже сказать неправильный. Валентин никогда не верил в пророческие сны, но этот заставляет начинать беспокоиться.

Долго еще все это крутится в голове Валентина. Он сгибает ноги и обхватывает их ногами. Ощущение вязкого страха окружает незаметно, но верно. Все вокруг начинает казаться призрачным и ненастоящим, как последствие дурмана. Ни стены, ни двери не могут защитить Валентина от просачивающейся прямо в мозг угрозы, рожденной в глубинах подсознания.

Валентин просто лежит в кровати, пытаясь успокоиться. Когда же, наконец, засыпает, то не видит больше снов этой ночью.

3.

Валентина будит луч солнца, падающий прямо на лицо. Должно быть, уже полдень. Как же быстро рушится весь распорядок дня и привычка вставать рано. Правильно пишут психологи в своих книгах – думай в отпуске о чём угодно, только не о работе.

Когда же Валентин смотрит на часы, то его ожидает сюрприз. На самом деле уже почти три часа дня. Вот это поспал, удивляется он.

Очень нехотя и лениво Валентин бродит по квартире, умывается, готовит завтрак. Потом смотрит по телевизору одновременно несколько ток-шоу по разным каналам: про детей – наркоманов, курортные романы и падение моральных устоев.

Валентин щёлкает каналы и ему кажется, что лица везде одинаковые – с виду эмоциональные и возбуждённые, на самом деле они как маски, скрывают безразличие и озлобленность. Ведущие спрашивают у приглашённых людей заранее подготовленные вопросы и те отвечают им заранее подготовленными ответами. Все картинно улыбаются, а зрители в студии хлопают, когда им дают сигнал. А потом ведущие с важным видом сообщают, что сейчас начнётся рекламный блок.

И никому нет до этого никакого дела. Просто это индустрия. Это способ заработать денег для одних и траты времени для других. Все вокруг живут по этим неписанным законам.

Валентин спешно собирается и буквально убегает из квартиры, чувствуя, как у него начинается удушающий приступ клаустрофобии. Он вырывается на улицу и смотрит вокруг – на проходящих мимо людей, пролетающих в небе птиц и листву, колышущуюся на ветру. В эту прекрасную и беззаботную идиллию на миг влезает омрачающая мысль, даже скорее, предчувствие, что-то скоро всё это исчезнет.

Чтобы скорее избавиться от нежеланных мыслей, Валентин решает устроить пешую прогулку по залитому солнцем городу. Слабый ветерок приятно холодит кожу. По небу плывут огромные кучи облаков, пряча иногда солнце, которое всем своим видом заявляет, что лето не за горами.

Валентин неспешно бредёт по улице, глядя под ноги и засунув руки в карманы. В левом кармане при каждом шаге звенит мелочь, а в правом лежит мобильный телефон. Тот самый, который купил почти три года. Уже весь корпус потёртый и экран по сравнению с другими моделями совсем маленький. Но главное в телефоне, по мнению Валентина, чтобы разговаривать умел. А все остальное – это так, в комплекте. Поэтому Валентин до сих пор носит этот телефон и совсем не хочет покупать новый.

Вся эта погоня за модой Валентина не интересует. Он не желает принимать то, что ему навязывают. Современная жизнь вся построена на принципе навязывания. Давление на человеческий разум происходит со всех сторон, ущемляя его свободу и закрывая его в рамки условностей. Человек стал пленником созданных им вещей и идей. Прогресс и регресс в одном лице. Причем всё это набирает обороты, и, кажется, не сулит ничего хорошего в итоге.

Столь безрадостно-тягостные мысли занимают Валентина так сильно, что он не сразу видит человека перед собой. Хотя должен был обратить внимание сразу. Ведь этот человек танцует прямо на улице!

Сначала Валентин не верит собственным глазам. И, тем не менее, всё это происходит на самом деле. Посреди улицы стоит сумка, кажется с продуктами. Мужчина небольшого роста, одетый в трико, в котором нормальному человеку просто на улицу стыдно будет выйти. Теплый с виду пиджак также смотрится совершенно нелепо. И завершает броский наряд кепка из кожзаменителя.

Мужчина бегает вокруг сумки и смешно подпрыгивает, стараясь при этом поднять одну ногу как можно выше. Он даже не видит Валентина. Мужчина что-то бормочет себе под нос. Внезапно прекратив свой танец, он хватает сумку и быстрым шагом направляется в сторону Валентина. Чем ближе подходил мужчина, тем отчётливее для Валентина произносимые фразы.

– Тридцать пятый, я – первый. Ответь. Мне нужны люди! – Мужчина быстро и громко выкрикивает фразы, смысл которых остаётся не ясным.
– Мы пойдём туда. Знаешь, где лучше всего? В Польше и Турции – вот где. Это я тебе говорю. – Мужчина проносится мимо Валентина, размахивая сумкой, как первоклассник ранцем. – Как дела? У меня всё хорошо. Любишь конфеты? Я люблю морковку. – Срывает кепку с головы и подкидывает в воздух.

Валентин проводит взглядом удаляющегося мужчину, продолжающего разговаривать с несуществующим собеседником, пока тот не скрывается за поворотом. Но Валентин еще долго стоит посреди тротуара. Даже когда он идёт дальше, то продолжает думать о том, что же это за человек, откуда он и главное – почему он так просто разгуливает по улицам. Ведь сразу видно, что он – психически ненормальный. Больной.

А кто среди нас здоровый, вдруг спрашивает сам себя внутренний голос. Откуда нам знать, что на самом деле нормально, а что – нет? Если призадуматься, то в этой стране половину населения можно закрыть в психушке. Еще в далёких восьмидесятых Виктор Цой спел – «Мама, мы все тяжёло больны. Мама я знаю – мы все сошли с ума!»

А потом Валентин видит её. Девушка идёт медленно. В каждой руке по большому пакету. Её фигура прогибается под их тяжестью и девушка, тяжело вздохнув, ставит их на землю. Потом смотрит на ладони, несколько раз сжимает их и снова берётся за пакеты.

Неведомая сила заставляет Валентина подойти поближе:

– Привет.

Девушка поднимает на него слегка удивлённый и недоумённый взгляд, вглядывается в лицо и отвечает:

– Привет.

– Давай помогу.