Дальше фронта…
Шрифт:
– Извольте. Вы, Владимир Кириллович, предлагаете мне по факту смещение со строевой должности в интендантство…
– Да помилуй бог! Взвод остается за вами, учебные часы – тоже. Просто я заметил, что именно учебных часов у вас по сравнению с остальными менее всех. А штабс-капитан Климов, ежели и далее будет тянуть и этот воз, кроме работы по штабу, надорвется… – Рыков был совершенно искренен, – что ж до «серых погон», то в любом случае они вам и не померещатся! Не посчитаете же вы «тыловиком» Боровского…
– Нет. Штабс-капитан Боровский заведует пулеметами…
– А также мастерскими, станками и инструментом, патронными двуколками, их же запряжками, шанцевым инструментом, запасами телефонного провода и прочим. Ваша задача, Юлий Оттович, будет много сложнее.
– Простите, это как?
– Получить в интендантстве все причитающееся на отряд. Желательно – сверх того…
– Как это?
– А я не знаю! Однако же – лично видел. В их инструкциях и циркулярах сам черт не разберется. Это война, поручик, натуральная война: выбить из «суконных» то, что тебе и так положено. И я вас отправляю на передний край, извольте видеть. Есть ли возражения по существу?
– Но как же…
– Учиться воевать. Бить врага его же оружием, знать все циркуляры и параграфы. Нет опыта? Да и у меня его, признаюсь, нет…
Шмит неопределенно хмыкнул что называется, «под усы», по молодости еще, похоже, ни разу не бритые.
– Владимир Кириллович, а не будете ли вы меня… поминать так как неких интендантов в Порт-Артуре?
Рыков окончательно понял, что его порт-артурская «одиссея» отнюдь не тайна для офицеров отряда. Впрочем, полагать что-либо иное было бы вовсе смешно. Отступать стало некуда, оставалось только атаковать:
– Рискните проштрафиться и узнаете. Тамошних субчиков я публично расписал в последних выражениях. Вызова не дождался. Вор там был на воре и вором вора погонял, а тупицы и бездельники наличествующие боеприпасы к передовой не могли вовремя организовать… Юлий Оттович, здесь мне необходим человек, на которого я смогу положиться совершенно. То есть довериться полностью. Нет у меня ни желания, ни, что главное, времени заниматься финансовой и прочей материальной частью.
Посмотрите, каково: тот же Боровский, к примеру, подает мне заявку на две возвратно-боевые пружины к «Максимам». Представим опять же, чисто умозрительно, что на складе у нас в отряде данных пружин нет. Я отсылаю заявку в интендантство, в чаянии удовлетворения ее в двухнедельный срок. Проходят две недели. Я сношусь с интендантством и получаю уверения, что запрос отправлен и решение ожидается, хотя что тут, собственно, решать… проходит еще две недели. В отсутствие необходимых запасных частей и выхода из строя двух действующих пулеметов, мы с начштаба должны перекраивать учебное расписание, сокращать учебные стрельбы и так далее… Улавливаете суть?
– «Не было подковы…»?
– В точку! Армия, как вам известно, «марширует брюхом». Известные нам Карл шведский и Наполеон французский более всего поплатились за неразумную растянутость коммуникаций и отсутствие не только наиболее часто упоминаемых продуктов и фуража, но и просто свинца, ядер и пороха… Короче, Юлий Оттович, согласны?
– Ежели думать в таком виде… Да!
– Благодарю вас. Готов, кстати, открыть и еще одну, немаловажную мне причину, по которой я решил просить о содействии именно вас.
– Какую же?
– Вы честный человек, Юлий Оттович.
– Простите, не понял.
– Просто: данная должность имеет немалые возможности для… скажем так, извлечения некой материальной выгоды, якобы не в ущерб делу… Короче: уверен в том, что со спокойной душою могу доверить вам как отрядный «кошелек», так и свой собственный. И – артельные солдатские копейки. Так-то.
– И из чего же, позвольте осведомиться, вы сделали подобные умозаключения?
– Всего лишь опыт жизни… Но я ведь не ошибся?
– Будьте покойны.
– Ну вот, а вы давеча в собрании, кажется, жаловались на скуку в армейской службе…
– Какая уж тут теперь с вами скука…
Кроме Шмита других кандидатур не было вовсе. Взвод пока что «потянет» и старший унтер, хотя бы отчасти. Не назначать же «на тыл» уж совершенно «зеленых» Алексеева или Григорьева, полная несуразность получится. Рыков еще до разговора ознакомился с личным делом поручика
и только присвистнул. И было отчего.Юлий Генрих Максимилиан барон фон Шмит фон Зее цу Зербиц родом был из губернии Лифляндской, где и закончил с отличием гимназию в Риге, а после чего направил свои стопы в Санкт-Петербургский университет на факультет… филологии. Закончив два курса, он, очевидно, решил круто изменить судьбу и поступил… вольноопределяющимся в только что сформированный 1-й Финляндский артиллерийский дивизион. Где спустя год и выдержал экзамен на чин подпоручика. Как могла филология помочь там, где требуется математика – бог весть. Полковое начальство, подивившись этакому курьезу, решило благоразумно сплавить его от греха подальше: артиллерия штука серьезная, а то, не дай бог, нафантазирует этот «молодой Вертер» при практической стрельбе что-нибудь этакое… С ущербом для материальной части и прочим непотребством. Но и «зажимать таланты» не следовало, отчего барон оказался в Петроградской Стрелковой школе, где и обучился владеть пулеметами всех известных на тот момент систем. И эта школа была закончена с отличием, что давало право вольного выбора полка для дальнейшего прохождения службы. Отсутствие значка школы объяснялось, видимо, его простой потерей, заказать же копию «фон, фон и прочие цу» просто вовремя не озаботился… Офицеры Управления кадров под Аркой Главного штаба пришли в тихий трепет: а ну как вздумается отличнику учебы выбрать один из полков Петербургского округа, да еще и гвардию? Вот будет подарочек кому-то из полковых командиров, с которыми имеется ближайшее знакомство… С этого Писарева лифляндского разливу сдастся и с пулеметом вместо гусиного пера неожиданную фантасмагорию сочинить… В рассуждении кадровых офицеров два курса филологического факультета были несмываемым клеймом.
Обошлось. Свеже произведенный за успехи в учебе и отличную стрельбу поручик выбрал по живости души Кавказский округ, составив теперь головную боль тамошнему «кадру»… На Кавказе ко многому относятся проще и легче – уж больно к тому располагают местные романтические красоты. Как раз в это время и организовывалась «сухумская пулеметная». И поручик Шмит оказался для нее как бы даже незаменим – со всеми наилучшими аттестациями с предыдущих мест службы… Он окреп и возмужал, жаль вот только, что некий романтический флер в глазах, сразу же отмеченный капитаном Рыковым – увы! – никуда не делся.
Однако же выхода, повторял себе Рыков, не было. Ожидать того, что прямо завтра ему пришлют опытного «тыловика», не стоило никак. Не стоило того же ждать и в течение нескольких, как минимум, месяцев, да и то, что пришлют кого-то дельного – еще бабушка надвое сказала. Предложи ему самому «отдать» того же Климова или Боровского – сам бы встал стеною, уж больно хороши «спецы», самому нужны до зарезу… Так что оставалось надеяться, что здоровая немецкая основа, соприкоснувшись с суровой реальностью, возьмет верх, и все наладится. Так или иначе…
– Разрешите войти, ваше высокоблагородие?
– Входи.
Вошел, очевидно, давеча обещанный Климовым денщик.
– Господин капитан! Рядовой Курносов! Представляюсь по случаю назначения к вам в денщики! – фраза далась стрелку непросто, хотя и была явственно отрепетирована.
– Вольно. Проходи. Как зовут?
– Всеволод, Петров сын! – рядовой опять вытянулся «во фрунт». Получалось у него это так себе, на троечку.
– Не тянись, Петров сын, сказано же тебе – вольно.
– Слушаюсь! – снова глухо бухнули каблуки солдатских сапог.
– Сказано же, перестань тянуться. На всякий чих, как говориться, не наздравствуешься. Не по службе я для тебя Владимир Кириллович, ясно?
– Так точно.
– Уже лучше. Откуда сам?
– С-под Рязани…
Земляк капитана Саня Курносов фамилию свою внешне оправдывал полностью. Рыжий, курносый, конопатый, из тех, о ком говорят «неладно скроен, да крепко сшит». Даже суровая армейская муштра в учебной роте запасного полка не смогла отучить его от неистребимой повадки ходить чуть вразвалочку и даже немного косолапить.