Дама с собачкой

– Зачем? – спрашивала я. – Мел, ну зачем?!

– Ну, во-первых, ревность. А ты как думала?! Это ты у нас… сказочная. Даже ревновать не способна. А я, между прочим, этого барана любила!

Я отметила прошедшее время.

– А во-вторых, – из тона Мелви исчезли жалобные нотки, – я сделала это ради него. Потому что, Дел, я знала, что с ним происходит. Ты не оценила бы. Просто не смогла бы. Не потому, что души маловато, нет. Просто ты была слишком молода. Не созрела еще. Я боялась ваших встреч. Больше всего боялась, что ты ему в лицо ляпнешь то, что тогда сказала мне. Он и виду не подаст, не-а. Только пойдет и застрелится. Ну вот как ты думаешь, что я должна была делать, Дел?! Не давай ему эту запись.

– Разбежалась, – фыркнула я. – Он ее первым делом потребует.

– Что хочешь придумай. Не давай. Я серьезно. Он больше всего боится, что та история всплывет. Пожалей мужика. Это мы с тобой нахалки, а он из другого теста. Впрочем, все порядочные мужчины такие. На иного глядишь – вот уж кто должен каждый день в зеркале видеть венец творения. А он робеет. И Август такой же.

– Мел, он не ребенок. И давай не будем мешать личное с деловым. В конце концов, у него психическая устойчивость повыше, чем у нас обеих, вместе взятых.

– Жестокая ты.

– Мел, Ада зашифровала какой-то месседж. Я не вижу его в упор. Возможно, он не мне адресован. Ты, похоже, тоже не увидела. Значит, он для Августа. Поэтому запись он получит полностью.

– Может, это угроза? Сообщить о его фобии в аттестационную комиссию?

– Да нет у него никаких фобий.

– Если бы! Она открылась на первом курсе историко-архивного. Он быстро смекнул, что к чему. Не хотел выставлять себя дураком, поэтому выдал ее за сложносочиненную клаустрофобию. Когда переводился на криминалистику, быстренько «вылечился». Его оттестировали на стандартные фобии, он прошел блестяще. Правильно, у него стандартных никогда и не было. Что это за история с помолвкой и абортом?

– Ты не слышала?

– Только про помолвку.

– Тогда ты все знаешь. Не было никакого аборта. Девица наврала, что беременна. Когда помолвка сорвалась, беременность тут же рассосалась.

– Ты уверена?

– Нет. Уверена, что, даже если там и было, оно не от Августа.

– Ну понятно.

Мелви брезгливо допила свой остывший чай, спросила у меня, нет ли синяка. В двадцатый уже раз. Я в двадцатый же раз тщательно осмотрела ее лицо, нашла, что краснота поменьше стала, и Мелви благодарно улыбнулась.

– Дел? Секрет. У меня мужчина есть.

Я поморгала. Потом сообразила, что это не просто поклонник.

– Невероятный просто. – Мелви чуть покраснела. – Никому не говори.

Она шепнула мне на ухо имя, и я потеряла дар речи.

– Скоро очень многое изменится, – пообещала Мелви. Глаза ее сияли. – Конечно, всем хорошим людям станет еще лучше, плохим будет плохо. Как обычно, от зависти.

– Не буду тебя поздравлять: я суеверная. И давно?

– Да как-то… я сама не поняла, когда началось. Сначала просто общались, потом все чаще, потом он попросил меня сходить с ним на вечер, там все семейные, неловко одному. Потом… А па-а-атом!.. – Она рассмеялась. – Не поздравляй, не надо. Я сама боюсь пока поверить. Знаешь, это удивительное чувство. Я как-то сразу поняла, что это – мой мужчина. И что прежние увлечения были как будто подготовкой. А он настоящий.

Я промолчала. Я знала это ощущение. Так у меня было с одним-единственным человеком. С тем самым, которого я по своей наивности упустила.

– Прости, – попросила Мелви и сжала мою руку. – И никто над вами не потешался. Если только Ада. Макс, я-то знаю, зелеными и сиреневыми пятнами шел, едва при нем упоминали про вас.

– А остальные?

– Алиша – она тогда тебя сильно не любила, из-за Макса, ну и мне добра желала. Рой Тенерли, например, сам на тебя виды имел, ему такой соперник, как Сэнди, даром не нужен был. Кто-то хотел, чтобы тебе не повезло. Кто-то мечтал, чтобы не повезло Сэнди. На самом деле в заговоре участвовало мало народу. Злословили и на пену исходили многие, но они сами по себе. Вон, вся Гуманитарка тебе косточки перемывала.

– Мел, я вот что вспомнила. А что, собственно, у Ады было с Мишелем Деверо? И куда она после универа делась? Как вообще вышло, что у нас все получили контракт, а она – нет?

– С Мишелем у нее были странные отношения. Не любовные точно. Я не поручусь, но вроде бы на тесте он развел ее на личный разговор, и она сболтнула ему что-то очень интимное. Кид Тернер узнал и сказал: этой никакого контракта, диплом, так и быть, пусть получит, но для разведки профнепригодна. Потом Ада узнала, что всем предложили славные места, а для нее ничего нет. Ты еще учти: об участии Августа многие как минимум подозревали. И Ада вообразила, что он ее для себя приберег. Мы тогда сидели втроем, обсуждали – Кид, Август и я. Август твердил, что для Ады нужно подобрать работу, Кид отговаривал его, потом обещал позаботиться. Нашел ей место, пригласил к себе, Ада пришла, такая вся из себя довольная. Сказала, ей все это не нужно, у нее другие планы, пора, мол, о семье подумать. Есть хороший парень на примете, все обзавидуются. Намекала, что мы его знаем и еще очень пожалеем, что с ней обращались недостаточно уважительно. Но сначала, как водится, она погуляла от души. Она же планировала замуж. Надо подготовиться, чтобы потом на глупости не тянуло. Пришла к Августу, вся такая готовая, а он ее в работу запряг. Ада обиделась. Попыталась в штаны ему залезть – выгнал. Тут-то она и поняла, что никто ее для себя не оставлял. И что всем дали, а ей нет. Не иначе, мстят за «смелые» слова. Сомневаюсь, что Август знал, чего она там наплела Скотту. Но она-то знала! И возомнила, что Август ее подставил.

– А сейчас увидела случай наказать всех за то, что с ней так обошлись.

– Профнепригодна – это диагноз. Ада так и не поняла, что дело в ней самой. Можно вызубрить все дисциплины, но так и не стать офицером. Кид еще на первом курсе сказал, что Ада пойдет в брак. Ну, это в нашем смысле. В штабе на теоретической работе или преподавать где-нибудь – это она сможет. А к чему-то серьезному ее допускать нельзя.

– Не могу уловить, что же лишнего она сказала. Чувствую, а сформулировать не удается.

– Ее помолвка? Можно пробить связи по этому Артуру Молински. Хотя вряд ли, она могла сама с ним познакомиться.

– Слишком просто. Понятно, что она, обрисовав круг доступной информации, подставила всех осведомителей, найти их – дело двух часов мозгового штурма. Но было что-то еще.

К нам вышла доктор Оливи. Рядом с ней, пошатываясь, брела Василиса в аккуратном ветеринарном комбинезончике.

– Вот и наша красавица. Сама проснулась и пошла искать хозяйку. – Доктор Оливи протянула мне карточку: – Рекомендации по уходу и кормлению. Я жду вас послезавтра на осмотр.

Мы вышли на улицу. На парковке нас уже ждала большая машина. Индеец в ливрее Маккинби помог устроить собаку в багажнике, где было шикарное спальное место, открыл дверцу передо мной и Мелви.

И мы поехали в Пиблс.

* * *

Ужинали мы в обществе Скотта Маккинби Старшего, Памелы Торн, ее неженатого племянника Колина Торна и генерала Лайона Маккинби, прибывшего на Землю ради визита в министерство. Беседа текла непринужденно, Мелви сумела полностью загримировать красную припухлость на скуле и поэтому сверкала улыбкой чаще обычного. Памела Торн в честь неведомого мне праздника вышла из депрессии и откровенно сватала мне племянника. Племяннику было наплевать на всех женщин мира, он недавно открыл для себя вегетарианство и горел неофитским пламенем.

Когда подали кофе, приехал Август. От ужина отказался, сказал, что перекусил в городе, но согласился на чай. Я искоса поглядывала на него: чем-то расстроен, подавлен, но расскажет вряд ли. Если только потом, в кабинете, в рабочем порядке. Задерживаться в столовой не стал, напомнил мне, что ждет рапорт о сегодняшней встрече, и ушел к себе.

Собственно, когда Август ушел, я потеряла интерес к обществу. Мозги привычно переключились на работу. Я дождалась, пока Мелви выслушает очередную жизненную историю от Лайона Маккинби, потом тихонько поманила ее, мол, пора.