Дама с собачкой

– Мне очень жаль, но алкоголь запретили врачи.

– Еще бы! В этой вашей Шотландии ужасный климат. Небось простудились? Ничего, тогда я принесу вам молоко. Настоящее французское молоко, корова живет неподалеку. Ваши болячки как рукой снимет.

– Благодарю вас.

Он ушел. Я мысленно улыбнулась: мне импонировала бесцеремонность хозяина и его гордость всем французским.

А за окном, на парковке, появилась новая машина. Блестяще-оранжевая, подчеркнуто-позитивная. Я и без психологов сказала бы, что ее купил человек, давно разочаровавшийся в жизни. Из машины вышла Ада Корниш.

Чего и следовало ожидать.

– Привет, малышка! – радостно воскликнула Ада, входя в кафе.

Василиса вскинулась и низко зарычала. Я быстро прижала ногтем кольцо – «лежать». Василиса обиженно оглянулась на меня, легла и отвернулась.

Выглядела Ада плохо. Дорогое платье, бриллианты в ушах и на шее, стильная прическа не могли скрыть чуть обвисших уголков губ и провалившихся глаз. Ада подсела к столику, горделиво оглядела зал. На пальце у нее блестело помолвочное кольцо.

– Поздравляю, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал радостно.

– О, спасибо, – Ада небрежно отмахнулась. – Как у тебя? Я слыхала, ты наконец-то снизошла до Маккинби.

Я моргнула.

– Да ладно, – Ада засмеялась, – секрет Полишинеля. Вообще ты молодец. И от Берга получила все, что хотела, и от Маккинби получишь. Еще бы, он столько лет тебя домогался! Цену ты себе набила заоблачную, ничего не скажешь. А как по мне – ты права. Так с этими козлами и надо поступать. Особенно с такими, как Маккинби. Отомсти ему за меня.

Ей принесли заказ, видимо, сделанный еще в пути. Я обратила внимание, что Ада взяла себе виски. И сигареты. Виски был очень дорогим, сигареты тоже, к ним прилагался целый коробок деревянных спичек. Но, пожалуй, больше всего меня насторожило, что она взяла не дринк или два, а сразу бутылку.

Ада такой же хоббит, как и я. Да, у меня диплом с отличием и специфический опыт. Но это не значит, что Ада хуже считывает обстановку. Более того, она знает, что и я считываю.

– Зачем? – спросила я в лоб.

– Не обращай внимания, у меня похмелье.

Понятно. Правды она сегодня не скажет. А может, вообще никогда. Бедная Ада, зачем же ты продалась? Мы не были подругами, но у нас куда больше общего, чем у тебя с ними. Ты могла попросить помощи у любого, кто хранит дома значок в виде меховых тапочек. Но ты предпочла уйти на другую сторону.

И пьешь ты от страха.

Потому что вляпалась по самые уши. Увязла. И уже понимаешь, что выхода нет. Точнее, есть – упасть мне в ноги и покаяться. Но на это у тебя не хватит духу. Ты всегда недолюбливала меня. Попасть в зависимость от меня для тебя то еще унижение. Конечно, смерть хуже. Но ты еще не поняла, что тебя ждет именно смерть.

Иначе бы упала в ножки быстрей, чем я успела бы охнуть.

Хоббит не дурак, хоббит любит жизнь.

– Будешь? – Ада подвинула ко мне бутылку.

Я покачала головой и показала на Василису, лежавшую у ног:

– Куда? С ней ограничений больше, чем с водительскими правами. Если тебя поймают за рулем после банки пива, ничего не будет. А вот если ты после той же банки выйдешь на улицу с сибирской овчаркой… Лучше сесть за руль после бутылки виски. Штраф за нарушение общественного порядка, штраф за выгул в нетрезвом состоянии, еще что-нибудь накинут за неправильное обращение с животным. Ну и собаку постараются отнять, конечно. У собак хитрый статус: когда государству надо с тебя поиметь денег, собака – твое движимое имущество, а если государство хочет поиметь тебя, это внезапно живое существо, наделенное всякими правами почти наравне с инородцами…

– Черт, – Ада искренне удивилась, – не знала.

– Такие у нас законы о защите животных. В ущерб защите людей.

– Спасибо, что сказала. Я как раз думала, не завести ли большую собаку. Пожалуй, не буду.

– Много пьешь?

Ада поморщилась, быстро, почти незаметно.

– Если честно, да. Многовато. Ну, как много? Пару бокалов ежедневно, иногда и больше. Вроде не пьяная, но трезвой спать не ложилась уже год.

– Что у тебя случилось?

Ада опрокинула в рот виски, закурила и отмахнулась:

– Все, что только могло произойти у одинокой женщины. Я допустила одну ошибку: недооценила страсть, которую к тебе питает Маккинби.

Я сделала вид, что не услышала.

– Мне не надо было работать у него. А там… Знаешь, я тяжело переношу разочарования. Депрессия. В армии я служила до универа и больше не собиралась, делать мне нечего, пошла к федералам. У них тоже не задержалась. И ты будешь смеяться: жизнь все-таки свела меня с армией. Но в другом качестве. – Она вытянула руку, показывая кольцо. – Сейчас я пью мало. По сравнению с тем, что было раньше. Скоро совсем брошу.

– Хороший парень?

– Парень! – Ада хмыкнула. – Ему вообще-то семьдесят. Но человек очень славный. Был женат, детей нет. Артур Молински. Полковник-ракетчик. Второй радиус, а на пенсии будем жить на Венере. Неплохо, да? Мне тоже так кажется. Семья его меня любит. Ой, – она снова махнула рукой, – надоело мне о себе. Мы о помолвке объявили три дня назад, и с тех пор я только и делаю, что говорю о себе. Вчера так много болтала, что не заметила, как напилась в стельку. Сегодня вот страдаю. Ничего, сейчас я это дело живо поправлю… – Она выпила еще. – Давай лучше о тебе.

– А у меня все по-прежнему, – очень взвешенно произнесла я. – Разведена, работаю, личной жизни никакой.

Ада внезапно зло рассмеялась:

– И по-прежнему вру, да? Дел, все годы, что мы учились, я старалась тебя понять. Старалась найти в тебе что-то хорошее. И не смогла. Вот из-за этого твоего постоянного вранья.

Я молчала. Говорить незачем, Ада ни капельки не пьяна, хотя и пытается разыграть пьяную истерику. Типа, она подшофе выболтает страшную тайну.

– Не надо прикидываться, что ты ничего не понимаешь и все такое. Ты хитрая маленькая сволочь. Умеешь хорошо устроиться. Нам всем приходилось унижаться в жизни, чтобы получить не то что лишнее, а даже заслуженное. Но не тебе! Тебе все в ручки с неба падало, а ты еще носом крутила: подходит оно или нет.

Она выпила еще. Мне принесли две тарелки – одну с вареным мясом, другую с салатом – и стакан парного молока. Салат я взяла себе, мясо поставила на пол – для Василисы. Эта зараза тут же встала, понюхала, что там я собираюсь есть, и облизнулась.

– Это мой салат, – предупредила я.

Она еще раз облизнулась.

– Что, в организме острая нехватка свежих овощей? – поддела я. – Тоже хочешь попробовать истинно французский вкус? – Но, конечно, отдала ей треть своей порции.

– Славная псина. Очередной подарок Маккинби?