Дамир. Любой ценой

– Зря, – вздыхаю я. – Ты тратишь своё время впустую.

– Не трачу. Не отрекаются любя, понимаешь? – говорит осипшим голосом. Встаёт с лавочки, тянет меня за руку: – идём.

Из-за неожиданного манёвра Давида я не удерживаю равновесие и падаю вперёд, прямо на мужскую грудь. Давид крепко держит меня за талию, а затем, покачав головой, подхватывает на руки. Я не вырываюсь, хотя очень хочется избежать этих ненужных прикосновений.

Сегодняшний день был слишком тяжёлым, насыщенным и, наверное, только по этой причине я практически сразу засыпаю, оказавшись в тёплом салоне мерседеса.

Глава 86 Дина

Лёгкое касание рукой моей щеки. Вверх-вниз. Просыпаюсь, открываю глаза и, поморгав ресницами, встречаюсь взглядом с Давидом. Он сидит на водительском кресле, повернувшись ко мне вполоборота, и шумно дышит. Я молчу, он – тоже. Между нами царит напряжённая тишина и я даже не знаю, как так получилось, что нам нечего друг другу сказать.

В кармане брюк Давида жужжит мобильник. Он тянется рукой к своему бедру, достаёт из кармана телефон и, посмотрев на дисплей, сбрасывает вызов. Тщетно. Через несколько секунд снова раздаётся трель телефона, и Давид всё-таки отвечает на звонок.

– Я занят, папа, – отвечает сухо и без эмоций, а затем хмурится, – нет! Я сказал, нет. Всё. Отбой. Перезвоню потом.

Я наблюдаю за ним со стороны, не веря собственным ушам, как и глазам. Давид рассержен, если не сказать больше. Ноздри раздуваются, на скулах играют желваки, губы поджатые.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, выждав, когда Давид немного успокоится.

– Всё нормально.

– Не хочешь говорить?

– Не хочу, – качает головой. Делает глубокий вдох, а затем, поддавшись вперёд, склоняется надо мной, и у меня возникает странное ощущение, что сейчас он сделает то, что не нужно. – Дин…

Я отстраняюсь, вжимаясь спиной в окно автомобиля. Обнимаю себя за плечи и качаю головой, показывая всем видом, чтобы Давид не вздумал приближаться.

Он ухмыляется, откидывается на спинку сиденья, гладит свою аккуратно подстриженную бороду рукой и, зажмурившись, говорит ровным тоном:

– Знаешь, мне поступило одно интересное предложение, но я отказался.

– Почему?

– Оно связано с переездом в столицу, а я не хочу уезжать.

– Почему?

– Из-за тебя. Как я могу оставить тебя одну? – открывает глаза и, повернувшись ко мне корпусом, всматривается в моё лицо.

Я сглатываю ком, неожиданно оказавшийся в горле, расправляю плечи и напускаю на себя невозмутимый вид.

– Я не хочу повторяться. Прости, но ничего не изменилось.

– Неужели? – ухмыляется. – Сегодня моя сестра ударила тебе по щеке, угрожала, а ты говоришь, ничего не изменилось? Дин, не ври самой себе. Разве не боишься?

– Боюсь, но прятаться за твоей спиной я не буду! Я и Дамир больше не вместе. Теперь это точно конец. Так что Аните нет смысла видеть в моём лице соперницу.

– Теперь да.

Смутные сомнения забираются мне в подкорку:

– Что значит, теперь да? Объясни.

– Ничего, – пожимает плечами.

– Давид, что ты от меня скрываешь?

– Хочешь правду?

– Да, – киваю головой.

– Шагаевы уезжают за границу.

Мелкая дрожь покрывает мою спину, а внутри всё переворачивается.

Уезжают? За границу?

– Почему? – спрашиваю охрипшим голосом.

– Какая разница.

– Действительно, какая разница, – копирую спокойный тон Давида. – Если они уезжают, тогда мне нечего бояться.

– Возможно, а, может быть, нет. Понимаешь, после всего, что произошло, я не могу предугадать поведение своей семьи. Они удивили меня. Отец. Сестра. Я их не понимаю.

Я ухмыляюсь, закатив глаза. Конечно же, ты их не понимаешь, такое понять не суждено нормальному, адекватному человеку.

– Уже поздно. Я пойду, – тянусь рукой к двери и нажав на кнопку, переступаю порог.

– Дин, – зовёт Давид и я оборачиваюсь. – Мне принимать предложение?

– Принимай! Если оно того стоит, то даже не сомневайся, – подмигиваю и ухожу.

Иду к подъезду, ощущая, как подкашиваются ноги, как дрожат руки. Он уезжает! Не верится... Где-то внутри меня пищит дурацкий голос. Дамир не может бросить сына, он же так сильно его любит, да и Санька от него без ума! Неужели, это действительно конец?

* * *

Этой ночью я плохо сплю. Кручусь с бока на бок, но заснуть не получается. Только начинаю дремать, как тут же вздрагиваю и просыпаюсь. Сердце в груди бьется, как птичка. То забьётся быстро-быстро, то замрёт.

Задыхаюсь… Горло сжимает оковами, не иначе.

Поднимаюсь с постели и, тихо ступая, выхожу из спальни. Сижу на кухне до самого рассвета и бездумно смотрю в окно. В голове кружит калейдоскоп воспоминаний. Мысленно возвращаюсь назад. Где допустила ошибку, в какой именно момент я сделала неправильный выбор? Возможно, когда согласилась перевязать пораненную руку Шагаева или же, когда познакомила отца с сыном? Трудно. Очень сложно понять, да и есть ли в этом смысл? Я же знала наперёд, что всё закончится плохо, но увы... Оказалась слишком влюблённой, к несчастью!

В окно пробиваются первые лучи света. Начинается новый день, а я так и не поспала. Решаюсь сварить кофе и взбодриться, всё равно скоро проснётся мама, Санька. Уснуть не получится.

Крепкий кофе действительно бодрит. Я пью из чашки чёрную жидкость и всё время поглядываю на экран телефона. Сейчас с минуты на минуту зазвонит будильник, я его отключу, а потом... Даже не знаю, что буду делать потом. У меня сегодня выходной, хотя лучше бы я работала, тогда бы не думала так много о нём.

Мама просыпается в восемь утра. Заходит на кухню и, увидев мои «стеклянные» глаза, качает головой:

– Не спала?

– Не получилось, – пожимаю плечами.

– Дин, что происходит?

– Ничего.

Мама хмурит лоб, скрещивает на груди руки и так пронзительно смотрит, что я вынуждена сказать правду. Мои подозрения на счёт Дамира не вызывают у мамы никаких эмоций. Ей всё равно, как мне кажется. Наверное, если бы я сказала, что он умер, она бы даже не повела бровью.

Стоп! Что за мысли дурацкие в моей голове?

Мама подходит ближе, усаживается на соседний стул и берёт меня за руку. Гладит пальцами моё запястье, заглядывает в глаза, будто пытаясь прочесть мысли.