Данэя

– Доброе утро! – поздоровалась Эя.

Женщина вздрогнула и подняла, наконец, голову. В глазах её почему-то мелькнул ужас. Незнакомая.

– Эя?! – хрипловато спросила она.

– Ева! – Эя вдруг узнала её – она была слишком не похожа на прежнюю Еву: осунувшаяся и худая, внешне много старше своих лет. Глаза – потухшие.

Было видно, что она в таком состоянии, когда ни о чем расспрашивать нельзя. А это так нужно сейчас!

“Спокойно!” – Эя напряглась: “Ничего: ты заговоришь”.

– Это моя дочь. Её зовут Дэя.

– Дочь... – в глазах у Евы что-то загорелось.

– Хочу показать ей детей на Земле. Ты поможешь?

– Да. Помогу, – глухо отозвалась Ева.

Она дала детям выпить сок и сразу повела в столовую.

Они завтракали там же, за отдельным столом. Ева угрюмо молчала, и Эя старалась ничем не выдать свое нетерпение.

– Поведи нас, пожалуйста, сначала к самым маленьким, – попросила она Еву, когда встали из-за стола.

– Замени меня, – сказала Ева помощнице-практикантке. И они пошли в ясли, к грудничкам.

– Маленькие! – широко раскрыла глаза Дэя. – Можно взять его на руки, сеньора?

– Только осторожно.

– Не бойся, Ева: она – всё знает.

Кормилица передала Дэе младенца, и девочка бережно взяла его.

– Она держит умело! – заметила удивленно Ева.

Дэя крепко прижимала младенца к себе. Лицо её побледнело, губы дрожали.

Ева молча посмотрела на кормилицу. Дэя отдала ей ребенка, подошла к матери. Голова её была низко опущена.

– Что с тобой, девочка? – спросила ещё ничего не понимающая Ева. Вместо ответа Дэя вдруг задохнулась рыданием.

– Малыш! Маленький! – прорвалось у нее сквозь плач. Ева схватила её, прижала к себе.

– Не плачь, дочка, не плачь! Ну же! – Сумела успокоить её – и только тогда отпустила. Повернулась сразу к Эе.

– Нам нужно поговорить! – глаза её горели – это была снова прежняя Ева, с решительными, энергичными жестами.

– Очень нужно, Ева! Из-за этого я и прилетела.

– Пойдем: я сейчас не смогу сидеть – мне надо двигаться.

– А мне можно ещё здесь остаться? – попросила Дэя.

– Если не будешь плакать. Да? – она ласково погладила девочку по голове.

– Не буду, – я обещаю.

– Ну, оставайся. Жди нас здесь. Когда проголодаешься, закажи обед: робот привезет его тебе в кабинет.

– Может быть, я пообедаю с ними? – Дэя показала на нянь.

– Нет, это – лучше не надо.

По мере того, как они удалялись от яслей, Ева всё больше сникала снова. Но Эя не собиралась отступать, хоть первая и не начинала разговор.

– Хорошая у тебя дочка, – наконец произнесла Ева.

– Хорошая! И сын у меня тоже хороший. У меня с Даном.

– У тебя с Даном, – задумчиво повторила Ева.

– Я хотела тебе первой показать наших детей – в их появлении на свет есть и твоя заслуга. Но ты не навестила нас. Почему? Почему даже не отвечала на мои вызовы? Ведь ты дала мне свою пластинку.

– Много почему, как много! Сколько воды утекло с тех пор.

– Что случилось с тобой?

– А! Да ничего.

– Ты хотела поговорить.

– Пожалуй, передумала.

– Что с тобой?

– Со мной? Ничего. Просто устала от всего.

– От чего?

– Я же сказала: от всего.

– Ну-ка, – вдруг решительно заговорила с ней Эя: – расскажи мне! Всё до конца.

– Что тебе рассказать?

– Что случилось с тобой: отчего ты стала такая.

– Кто дал тебе право требовать?

– Ты. Сама. Я – мать. Ты этого хотела.

– Хотела, – эхом отозвалась Ева.

– Ты и Лал. Ты ведь была его другом. На Земле не было никого, кто был бы ему по взглядам ближе тебя.

– Да: было. И нет больше. Прошло. Я уже теперь ничего не могу.

– Не смей так говорить!

– Ты уже даже кричишь на меня?

– Кричу! Почему ты думаешь, я – не должна кричать? Или ты уже забыла, почему рыдала дочка? Ты думаешь, я – спокойно смотрела на малышей? Разве – ты не знаешь?

– Знаю! Прости меня, – обняла её Ева. – Да: я знаю – одного ребенка вы потеряли.

– Нашего Малыша, – Эя чувствовала, как охватывает её слабость. Напряжением воли заставила взять себя в руки. – Ева, ты должна мне рассказать – всё. Немедленно.

– Да, сестра. Садись. А ещё лучше ляг на траву. Я сейчас. Только соберусь немного с мыслями. Не так-то легко начать. Я буду говорить не совсем связно, ты уж не обижайся.

Она села рядом.

– Вот так.

Вы улетели, когда мы только добились первых ограничений отбраковки. Мы – педагоги и врачи. Не все – только те, кто занимается детьми трех первых ступеней. На которых производится она – отбраковка.

И Лал был когда-то с нами. В самом начале. Но он хотел не только то, что мы. Лал высказался и против существующего использования неполноценных вообще, – и его никто не поддержал. Даже мы. Я тоже: не очень понимала, что он хочет. Его услали в Ближний космос.

Дальше мы продолжали без него. Когда после обновления Дана он вернулся из Космоса, то в нашем движении уже не участвовал. Совсем. Не знаю, почему. Может быть, потому, что стал готовиться вместе с вами к полету туда.

– Ева, он нашел другой путь, – прервала её Эя. – Во время полета туда он раскрыл нам глаза на всё, что творится. Мы потеряли его там сразу же, и то, что он хотел, сделали уже без него. И будем делать дальше. Потом я расскажу обо всем. А теперь извини, что перебила тебя. Продолжай, пожалуйста!

– Подожди! Вы хотите того же, что хотел Лал?

– Да, Ева. Теперь это – главный смысл нашей жизни.

– Да вы понимаете, что это значит? Одни, – кто вас поддержит?

– Пока – только один. Может быть, ещё кто-то, кого мы успели ознакомить с взглядами Лала.

– И кто он, тот один, который уже сейчас с вами?

– Ли, Ева. Твой Ли.

– Вы не понимаете, какой опасности подвергаете его!

– Понимаем. И он понимает. Но мы знаем и меру нашей силы. А Ли не боится опасностей. Кому, как не нам, кого он спас, сделав невозможное, не знать это? И я верю, что и ты будешь с нами.