Дар берсерка
Шрифт:
Черные кольца задергались, стрельнули по всему телу волчицы, расправляясь щупальцами и ускользая. А Харальд, ощутив вдруг прилив тяжкой ненависти, снова потянулся – всем своим сознанием, всем тем, чем он был, видя перед собой лишь черные струи. И все-таки зачерпнул одну из них. Сразу впитал, ощутив, насколько он сам иссох и обессилел от странного голода.
от тут же обожгло горечью. Оставшиеся черные щупальца задергались,извиваясь разрубленными червями.
аральд снова зачерпнул.
Кожу его собственного тела, застывшего перед столом, облизало жгучим холодом и ознобом.
Только руки, словно жившие своей собственной жизнью, стиснули Труди еще крепче. А по телу Харальда снова прошлась судорога желания. Теперь едва заметного, не такого острого, как прежде. Мелькнули перед глазами клочья багрового тумана – мелькнули и растаяли в черно-белых тенях…
Харальду было нe до этого.
Ещё одно щупальце. И ещё!
потом в теле волчицы вдруг слабо плеснуло то, что в нем осталось – сила, отливавшая алым. Правда, её там оказалось немного, на самом донышке. Черных колец больше не было…
И Харальд отпрянул, с ужасом осознавая, что взял слишком много.
Зато змея над плечом радoстно шипела. Не было больше багровой пелены. В глаза ему сверкнули золотом огни факелов – однако желто-рыжие языки пламени тут же выцвели, а мир снова засверкал черно-белыми тонами. Слoвно он по-прежнему был в теле волчицы.
Но теперь Харальд смотрел только из своих глаз. Держал в руках полупридушенную его хваткой Труди…
И стояли на ступенях помоста, по ту сторону столешницы,изумлённые мужики – немного, человека три, не больше. Ближе всех замер Убби.
Остальные толпились перед ступенями. Все смотрели…
На стол. Среди опрокинутых тарелок и кусков еды, на потемневшем от крови шелке, укрывавшем столешницу, лежало тело.
Лежалo – и стремительно менялось.
Вытянулись, выпрямляясь, волчьи лапы. Голени и бедра на глазах налились, расправились плечи. Как-то неспешно по сравнению с этим сквозь волчью шерсть проглянула светлая кожа…
Но дунул ветерок, смахнул отставшие клочья – и белая кожа блеснула в свете факелов. Укоротилась морда, уши перетекли ниже, становясь круглей и меньше. На лапе, которую пригвоздил к столу нож, пальцы все удлинялись. Втягивались в кожу когти, все больше походя на ногти…
И бок промялся там, где у баб положено быть тонкому перехвату на пояснице. Но выпирающая округлость живота никуда не делась. А длинную рану на нем по-прежнему прикрывала шерсть, черная от крови.
Глаза у волчицы были закрыты.
– Плащ! – хрипло заорал Хаpальд, вдруг осознав, что Сванхильд надо прикрыть – однако на нем самом одна рубаха, которая ещё понадобится, чтобы перевязать рану.
Он наконец-то разжал руки. И девка, этой ночью ставшая его женой, враз ожила. Метнулась к ступеням, белокурые пряди от такой пpыти плеснули назад…
Харальд, быстро шагнув, отловил её за волосы. Дернул к себе, приложил кулаком – так, чтобы не убить, а оглушить. И швырнул на помоcт у своих ног. Заорал, уже разворачиваясь к столу и стаскивая с себя рубаху:
– Всех баб, что были
с этой Труди, поймать!С приказoм Харальд немного запоздал, потому что Исгерд со Свалой ужe кинулись туда, откуда пришла волчица – к пепелищу Конггарда.
Только высокая девка, стоявшая рядом со Свальдом, рванулась в другую сторону, в темноту, сгущавшуюся вокруг мужских домов. И брат побежал вместе с ней.
С Убби и ярлами я разберусь потом, ненавидяще подумал Харальд. Это дело не пары мгновений – а сейчас надо посмотреть, что со Сванхильд.
н склонился над её телом – уже почти человеческим. Торопливо накинул на неё рубаху, провел ладонью по шее, проверяя, дышит ли, бьется ли сердце…
Оно стучало, но едва-едва. Из-под ладони Харальда осыпалась последняя шерсть, прикрывавшая шею. Открылся мягкий изгиб подбородка.
И лицо, наполовину скрытое клочьями светло-серой шерсти, все еще слишком вытянутое – оно уже походило на лицо Сванхильд…
Турле, замерший справа, вдруг шагнул и быстро накинул на неё свой плащ. аральд мельком глянул – и дед отступил, пряча глаза.
Рядом, оттолкнув старого ярла, возни Кейлев. Молча кивнул, давая знать конунгу, что ждет его приказа.
К помосту, поближе к Харальду, протолкались Болли с Гейрульфом. А потом несколько мужиков подтащили к ступеням Исгерд со Свалой, пойманных уже за пепелищем.
Харальд, полоснув по бабам взглядом, расправил плащ, укрывая обнаженную Сванхильд. Затем приподнял край плаща и выдернул из-под него свою рубаху. Скомкал, прошелся ткaнью по длинной ране на животе жены…
Шелк счистил с кожи окровавленую шерсть. И Харальду даже задышалось легче.
То ли рука у старого Турле была уже не та, что в молодости,то ли проснулся дар Рагнарёка – а может, все дело было в колдовстве,так странно и непонятно вернувшем ему Сванхильд. Но края раны разошлись на ширину всего двух пальцев. И оттуда не торчали розовато-сизые петли – как бывает, когда лезвие вспорет брюхо слишком глубоко.
Однако кровь все ещё текла. И жена едва дышала. К тому же он её почти опустошил, забрав слишком много силы…
Харальд поспешно разорвал надвое рубаху. Глянул на Кейлева, стоявшего рядом, глухо уронил:
– Плащ придержи. Я пока затяну рану.
следом, подсунув руки под край плаща, аральд обернул тело Сванхильд скользким шелком. Пару раз ему даже показалось, будто в животе у жены слабо трепыхнулось дитя…
Надо унести её отсюда, подумал он. Зашить рану, перевязать. И ждать, когда очнется. Хоть на этот раз – уберечь!
А ещё надо разобраться с бабами, тут же метнулось в уме. И с ярлами. С Убби. Все знали, что дротнинг должна обернуться волчицей. Самое малое – подозревали, что замахиваются именно на неё!
Руки, стягивавшие края разодранной рубахи узлами, дрогнули. аральд зло выдохнул. Тут же потянулся к ладони жены, пригвожденной к столу ножом Огера. Уже взялся за рукоять, но Кейлев, стоявший рядом, вдруг торопливо сказал:
– Я сам. Если позволишь, конунг…
Затем старик рванул длинный рукав своей рубахи – и Харальд молча кивнул, убирая руку с ножа, пробившего ладонь Сванхильд насквозь. Гляул на людей возле помоста, зычно крикнул: