Дар берсерка
Шрифт:
Верный знак того, что Сванхильд здесь.
Возьму девчонку с собой, вдруг решил Харальд. Пусть посмотрит ещё разок на то, как забирают невесту. Все какое-то веселье. И девку эту, Ниду, Сванхильд всегда жалела. Пусть порадуется за неё.
Он кивнул стражникам у входа, распахнул дверь. Потoм перешагнул порог, разглядел воинов, сгрудившихся в проходе – и быстро пересчитал.
Их оказалось только шесть. Харальд, подходя поближе, корото спросил:
– Где еще двое?
– Окно сторожат, конунг, - торопливо ответил один из мужиков. – Стоят снаружи. Ставня там деревянная,
– Хорошо, - проворчал Харальд.
И уже толкая дверь, подумал – этого он им не приказывал. Хорошо, что сами догадались…
За порогом стояла тишина. Жена спала , укрывшись простеньим покрывалом, отогревшись после морских ветров в жарко натопленной опочивальне.
Харальд пару мгновений постоял над ней. Вгляделся в лицо, наполовину прикрытое разметавшимися, чистыми прядями. Решил, что она не исхудала. И выглядит здоровой, совсем как прежде…
Все-таки хорошо, что он не выкинул с драккара Крысеныша – хоть тот и гадил на палубу. Сванхильд с ним было веселей. И она всегда держала в закутке еду, что бы бросить псу то сыр,то кусок вяленого мяса. Между делом и сама ела.
Но Свальд ждал, и аральд присел на край кровати. Погладил щеку Сванхильд, отодвигая в сторону шелковые, цепляющиеся за пальцы волосы.
После пары дней на море кожа у девчонки обветрилась – но ему она по-прежнему казалась слишком мягкой и нежной. Проминалась под его рукой лепесткoм шиповника…
Сванхильд открыла глаза, сонно глянула.
– Вставай, дротнинг, – невозмутимо бросил Харальд. – В крепости сегодня свадьба. Свальд уже прислал человека, нам пора идти за невестой. Хочешь пойти со мной? Посмотришь, как я шлемы сбиваю.
Жена все так же соно улыбнулась – и поднялась. Пробормотала:
– Конечно, пойду… я сейчас, Харальд!
Он кивнул. А потом, не вcтавая, развернулся на кровати. Смотрел, как Сванхильд достает из свертка нарядное платье,из тех, что ему нравились – красное, горящее закатом и кровью. Как замирает на мгновенье, покосившись на него,и быстро стаскивает с себя прoстенькое одеяние, в котором пришла из бани…
Тусклый свет, падавший от светильников, блеснул на изгибах сливочно-белого тела. Хаpальд глубоко вздохнул, не отводя от неё глаз.
Осталось полмесяца, билось у него в уме. Полмесяца – три дня из которых уже прошли. Значит, осталось всего двенадцать дней. А затем со Сванхильд может случиться что угодно.
Может, мужики из шведских краев, покусанные крысами, просто cдохли под кустом, забравшись в чащу? А звери обглодали их трупы, растащили кости – вот никто и не знает, что с ними случилось?
Харальд уже жалел, что решил переночевать в Вёллинсхеле. Можно было отправиться в путь сразу, как только клетка будет готова…
А с другой стороны, нынче последняя ночь перед чужими краями, которую Сванхильд проведет под крышей. Потом их ждет Каттегат – и путь дo Эйберга.
Эйберг.
На мгновенье у аральда скрючились пальцы и оборвалось дыхание. Там, в Эйберге, найдется много людей, которых надо допросить. Не может быть, что бы хоть кто-то из них не рассказал ему о том колдовстве…
Звякнуло – и он отвлекся. Сванхильд надевала золотые браcлеты. Улыбнулась, поймав
его взгляд, сказала чуть лукаво:– Твои дары. Отец говорит, их надо носить, чтобы ты видел, как я тебя ценю.
– Это можно показать и по–другому, - проворчал аральд.
И потер ладони о колени, обтянутые шерстяными штанами. Даже руки вдруг зазудели – до того захотелось подтащить её к себе и задрать кроваво-алый подол. Коснуться мягкой кожи. Погладить налившиеся бедра…
– После двух-трех здравниц мы с тобой уйдем из-за стола, дротнинг, - глуховато бросил он. – Тогда я и посмотрю, как ты меня ценишь.
Она кивнула – но меж золотистых бровей вдруг прорезалась скорбная морщинка.
Подумала о том же, о чем и я, решил Харальд. Что случится с ней через двенадцать дней…
Он встал с кровати, размышляя, что бы такое доброе сказать. Проворчал, не придумав ничего лучше:
– Хочешь, снова буду называть тебя Добавой? Как прежде?
Жена, уже взявшаяся за плащ, замерла. тветила медленно:
– Да… хочу, Харальд. Только пусть мой здешний отец этого не слышит.
В глазах у неё тут же появилась озабоченность – похоже, девчонка уже начала думать, как такое воспримет Кейлев. Не обидится ли…
Зато морщинка между бровей разгладилась.
– Я буду называть тебя так, когда рядом никого не будет, – пообещал Харальд. И уронил: – Добава.
Имя прозвучало отголоском из прошлого, отозвалось привкусом диой мяты во рту. Он заставил себя улыбнуться и первым шагнул к выходу.
Три раза Неждана обливалась щелоком, яростно натирая кожу грубой тряпицей. И три раза смывала. Потом второпях смахнула воду с тела полотном,им же укутала голову. Торопливо выскочила наружу, одевшись в чистое.
И снова она бежала, но уже к берегу. У ворот, за которыми виднелись причалы, выпалила, оглянувшись на Торольфа:
– Если заметишь впереди ярла Свальда… скажи мне! И пошли кого-нибудь к людям у костров! Может, ярл уже приходил, но ушел?
Торольф фыркнул. Проворчал на ходу:
– Факелов у причалов не видно – стало быть, ярла там нет. И не бойся, если придет, без тебя не уйдет! Он без добычи уходить не любит… хотя после такого вашу свадьбу долго вспоминали бы! Слышал я о свадьбах, на которых невесту к жениху выводили силой. Слышал и о такой, c которой невесту украли. Но чтобы невеста хотела жениха, однако мылась в бане, когда он пришел – а жених ушел с пустыми руками? Такого в Нартвегре ещё не было!
Неждана на бегу вздрогнула. Подумала пристыжено – а случись такое, виновата тоже буду я…
Она вихрем пронеслась по причалу, взлетела на драккар по сходням. ибкие доски дробно простучали под ногами. Неждана спрыгнула на палубу, обернулась на мгновенье.
По всему берегу горели костры, у которых стояли воины. Но в темном проеме распахнутых ворот не было видно факелов…
Время ещё есть, подумала Неждана. И нырнула в закуток, где стоял густой мрак, пахнущий морем и холoдной сыростью. Скинула плащ, на ощупь отыскала гребень, принялась поспешно расчесывать влажные пряди.
У кожаных занавесок вдруг кашлянули – и чья-то рука, отодвинув их, просунула внутрь ведро с факелом.