Дар Королевы

— Очень смешно, — фыркнула я, пытаясь перестроить хоть один из них для своей речи, — особенно насчет первого. На Ленина я в этой ситуации не похожа. Больше на кого-то из дочек Николая второго. Кстати, их тоже было трое, и один сын.

— Во-первых, он был младшим, и никто его право на престол не оспаривал. Кроме революционеров, конечно. А во-вторых, даже ты должна помнить, что такого в нашей истории не было. Их все-таки всех убили!

— Ну, значит, Колчак, — вспомнила я еще одного исторического персонажа. — Что кричали белые?

— Если честно, не помню, — пожал плечами Юра, напрягая память, — помню, что их тоже убили.

— Спасибо, обнадежил! — не выдержала я, подскакивая.

Комната оказалась неожиданно маленькой, когда я стала ходить по кругу. Особенно мешался стул на середине.

— Миранда, ну, извини, пожалуйста, — неуверенно протянул он.

Я остановилась, почувствовала, будто бы покрываюсь корочкой льда. Он назвал меня этим именем так легко, что мне вдруг стало страшно. Мирослав говорил со мной напыщенно, специально делая акцент на имени. Ария так и называла Снежинкой, не слишком заморачиваясь произошедшими переменами. Богдан предпочитал обходиться без имени. Олег стал насмешливо называть принцессой.

Только сейчас я поняла, что скоро это чужое имя прирастет ко мне, скрыв за собой мое настоящее. Как и лицо, характер, статус, жизнь… у меня останутся только мои глаза.

— Что-то произошло?

Я не заметила, как он оказался рядом со мной и взял за руку. Непривычно холодное прикосновение, и внутри у меня тоже непривычно холодно. Все не так, как прежде, что-то изменилось между нами. Или в нас. Во мне. Или в нем? Я каким-то растерянным взглядом смотрела на моего старого друга, который так легко принял во мне Миранду. Вот только не могла я понять, хорошо это или плохо.

— Нет, все в порядке, — я покачала головой. — Спасибо, что помог.

— Я же ничего не сделал, — он потянул мою руку к себе, но я легко высвободилась. Он не держал.

— Зато я теперь знаю, что говорить, — я постаралась улыбнуться.

Тело уже откровенно бил озноб, хотя в комнате было тепло. Его глаза такие глубокие, такие насыщенные, такие родные и такие чужие. Мне хотелось поцеловать его, прижаться к нему, но одновременно с этим я боялась своих желаний. Так долго находиться вдалеке и вдруг оказаться рядом. Что может принести все это?

Я закрыла глаза, потянулась. Юра нагнулся ко мне, собираясь коснуться губ. Я ощутила его дыхание, а потом он неожиданно отстранился, чмокнул в лоб и обнял за плечи.

— Ты вся дрожишь.

— Ты холодный, — не задумываясь, шепотом ответила я.

Он не нашелся, что ответить. Так и стояли молча. Я заглядывала в его глаза просительно, умоляюще. Хотелось расплакаться, но я не могла выжать из себя ни слезинки. Юра, Юрочка, я не понимаю, что происходит! Ты сам пришел ко мне, сам захотел поговорить, так почему же смотришь равнодушно? Обними меня, как раньше, тепло, накричи, в конце концов, чтоб в жар от злости бросило.

— Имя, — не выдержала я гнетущей тишины, сдалась первая.

— Непривычно, правда? — без эмоций ответил он, высказал факт. — Но ты сама его выбрала, тебе надо привыкать.

— Знаю.

Юра коснулся моего виска, убрал прядку на ухо. Пальцы холодные словно ледяные, и меня знобит. Надо попросить у Арии обогреватель.

А потом наклонился, губы к губам, сдержанные, жесткие, сухие. Я отпрянула:

— Наверное, мне лучше остаться одной.

Он без лишних слов вышел, тихо хлопнула дверь, а я обессилено осела на пол, прислонилась к кровати. Ногти прошлись по покрывалу, пальцы сжались, схватили, смяли, стянули, разворошив постель. Я потеряла себя. Я похоронила себя. У меня остались только мои глаза. Но мои мечты вдруг стали реальностью. Вот только я не знаю, остались ли они по-прежнему моими? Да, я, как и раньше, хочу быть с Юрой, но что-то держит. Что? То, что я сейчас принцесса, что он должен быть с Арией, что он целует не мое лицо?! И смотрит иначе…

Я повернулась с дикой усмешкой к зеркалу. Глаза красные, вот-вот должны политься слезы. Спутанные волосы обрамляли сумасшедшее лицо. Я его ненавижу…

Я медленно встала, подойдя к своему отражению. Коснулась рукой поверхности, за которой должна была прятаться я. С меня медленно сполз облик принцессы Миранды, и осталась девочка с голубыми волосами. Я шагнула вперед, выходя из отражения уже с тем лицом, которое недавно похоронили. Вот она та, на кого с нежностью смотрел Юра. Вот она я настоящая. Я не эта кукла, созданная для того, чтобы пожертвовать собой ради чужого мира!

— Добрый день, барон Волков, — голос Игоря, который все это время находился в кабинете, вытащил меня с края безумства. — Она у себя в комнате.

Я вздрогнула, чувствуя, как на плечи упали спутанные тяжелые белые волосы. Уже не обращая внимания на то, кто я и как выгляжу, я схватила из шкафа платье, которое собиралась сегодня надеть и забежала в ванную.

Я слышала, как открылась дверь. Чтобы Олег не искал меня, крикнула:

— Я сейчас переоденусь и выйду!

— Я не тороплюсь.

Я успела даже причесать волосы, перед тем как вышла в длинном бежевом платье, отороченном золотой каймой. Олег без лишних слов подал мне серый Рейхардский плащ. Не попрощавшись с Игорем, мы вышли из башни, молча брели к антресолям.

— Кажется, говорили, что меня будет сопровождать Мирослав, — завела я разговор, не зная даже, что мне вообще следует делать.

— Тебе не нравится моя кандидатура?

— Намного лучше ректора, — без особых эмоций признала я. — Просто мне интересно, что заставило его переменить свои планы. Моя бабуля?

— Нет, Валерия Анатольевна здесь ни при чем. Просто возмутилась Альбина. Она заявила, что Мирослав нужен там, или еще где-нибудь, но точно не рядом с тобой. А я и так всегда рядом, так пусть так и будет.

— Значит, ты всегда рядом? — во мне проснулось что-то странное. Как будто бы какая-то пелена застелила глаза. Я протянула руку, чтобы погладить его за ушком, ехидно говоря, — рядом, Олег! Хороший мальчик…

Он перехватил меня за запястье, заставив вздрогнуть и расплескать все это глупое наваждение. Он говорил холодно, а я только и могла что смотреть на него испуганными глазами:

— Я все понимаю, но я тебе не шавка, чтобы со мной так обращаться. Так что изволь быть поосторожнее со своими шуточками!

Он отпустил запястье, моя рука безвольно обвисла, я все еще продолжала смотреть на него. Ощущение было словно я вернулась к настоящему из долгого и странного сна. В первый раз за две недели после «моих» похорон все стало так реально, так по-настоящему, что я даже не знала, как на это реагировать.

Олег смутился, отвел глаза, пусть и было видно, что он обижен. Чуть надменно он произнес: