Дар ледяного огня

Мужчина любезно поддержал меня за локоть, чтобы я не свалилась к его ногам, и аккуратно отодвинул от двери, предоставив возможность подругам пройти. Только отойдя метра на полтора я смогла поднять на этого исполина взгляд.

Среднего возраста представительный мужчина. Интересной наружности – в молодости, думаю, отбиваться от дам приходилось, да и сейчас найдутся любительницы зрелой мужественной красоты. Модные усы и бородка выбриты аккуратным контуром, не превышают нескольких миллиметров. Если в коротко стриженой голове кое-где проступала седина, то растительность на лице остается иссиня-черной. Лукавый взгляд ярко-голубых глаз задерживается на каждой из нас. Узкие улыбчивые губы, крупный нос с горбинкой, наверняка сломанный в драке, широкие брови и мужественный овал лица. Прямо покоритель дамских сердец. Переведя взгляд на подруг, понимаю, что они тоже внимательно его рассматривают. Не знаю, что в нем такого, но взгляд отвести непросто.

В кресле за столом сидит ректор Чешель. Лично мы не знакомы, но видим его ежедневно, когда он делает обход своего учебного царства. Под его добрым взглядом распускаются в саду ромашки, а от сурового взгляда никнут все студенты. Сейчас я чувствую себя той самой ромашкой: он улыбается отеческой улыбкой. Среднего роста пухлый мужчина, когда-то со светло-русой шевелюрой, от которой остались только «воспоминания» на затылке. Теперь его голова сияет, словно и не лысина, а натертое пчелиным воском полено. Пышные усы закрывают верхнюю губу. Живот не позволяет вплотную приблизиться к креслу. Избыточный вес, однако, не мешает ректору оставаться шустрым: мелкими шажками он не ходил, а бегал по длинным коридорам академии и по витиеватым тропкам своего сада. Сколько километров за день он наматывает, по нескольку раз обходя территорию академии, остается загадкой.

Кабинет как кабинет, подумала бы я, но огромное количество комнатных цветов делает его особенным. Если вместо письменного стола, шкафа и кресла здесь поставить кресло-качалку с пледом и чашечку чая с конфетами на маленький столик, получится своеобразный зимний сад. Будучи еще профессором, ректор Чешель преподавал науку о растениях и многое знает о растительных ядах и противоядиях. Считается грамотным целителем, но, оставив практику, углубился в науку. До сих пор считается неплохим селекционером: вывел многие растения, имеет много заслуженных наград, признание, известность. Но ни одна из его грамот в кабинете не висит.

– Девочки, заходите, знакомьтесь – это профессор Оран, он будет вести у вас спецкурс магического противодействия. Об этом подробнее, конечно, он расскажет вам сам во время лекции. Сейчас речь не об этом. Я очень рад, что вы вчера отделались только испугом и смогли вернуться в родные пенаты живыми и здоровыми. После вчерашнего происшествия профессор Оран любезно согласился просканировать вашу ауру, выяснить, есть ли на вас магические жучки, потому что с их помощью могут навести порчу или устроить несчастный случай.

Вот это новость. Был бы поблизости стул, я бы присела. Если они ищут эти жучки на нас, на парнях их, вероятнее всего, не нашли.

– Ну что, тигрица, иди сюда, будешь первой, – со смешинками в глазах, стараясь сдержать улыбку, подзывает Лину профессор Оран. – Дадим время успокоиться твоим подругам, что-то они слишком разволновались.

Лина подходит, оставив между ними расстояние, которое он сразу же сократил. Приставил руки в область солнечного сплетения, но не касаясь тела, зашептал что-то на непонятном языке. Из его рук появился маленький голубой шар. Он переливался, словно стеклянная паутинка. Прозрачные нити, словно живые, отделялись от шара, ползли в разные стороны, обвивали подругу, не дотрагиваясь до нее. Лина, словно находилась под куполом. Профессор продолжал шептать заклинание. «Паутинка» разрасталась, полностью окутывая Лину в кокон. Она стояла в голубом сияющем «яйце». Оран ладонью водил вокруг образовавшейся материи, которая, словно живая, тянулась к своему хозяину. Никогда прежде не видела я такого. Вот оно – волшебство! Захотелось подойти, прикоснуться…

Мы не успели ничего осознать. Резкий взмах рукой профессора – и все исчезло.

– Она чиста, – объявил он.

Второй отправляюсь я. Мне уже не страшно. Но когда голубой шар постепенно окутывает меня, сложно паутина, я ощущаю небольшое волнение. Просканировав меня таким же способом, профессор Оран отвечает на немой вопрос ректора:

– Здесь тоже все чисто, но… – Он задумался. Я напрягаюсь. – На ней сейчас ничего нет, но не уверен, что не было. – Еще раз поводив руками вокруг меня, он продолжает: – Вроде как метка, но я могу ошибаться. Что-то в Вас меня смущает, молодая леди. Такой след в ауре – это может быть и нераскрытый дар. Придется за Вами понаблюдать. Если мои предположения верны, то через некоторое время они обязаны подтвердиться.

Диана оказалась чиста, в ее ауре ничего не нашли.

– Надо проверить еще ту четверку пассажиров, что находилась с ними в жбанаре, – задумчиво говорит ректор Чешель. – Девочки, возвращайтесь на занятия.

Попрощавшись, мы направляемся к двери, которую нам любезно открыл профессор Оран.

– Спасибо.

– Еще увидимся, – усмехается преподаватель, видя наше смущение.

Лина поспешила в аудиторию, а мы не знаем, что делать. Возвращаться на лекцию «дорогого» профессора Гераста желания нет никакого. После моей бравады не удивлюсь, если нас он нагрузит заданиями до конца года. Но и прогуливать опасно: вдруг узнает. Страшно представить, чем это для нас закончится. Решили идти «сдаваться». Тем более до конца лекции осталось всего полчаса. Постучавшись, извинились и вошли.

– Вовремя явились. И лекцию пропустили, и самостоятельную не успеете сделать. – Я удивилась, если бы увидела радость на его лице. А так – стояли, ждали «приговор». Под пристальным взглядом преподавателя мы окончательно стушевались, а он продолжает буравить нас своими глазищами, которые из-за стекол очков кажутся еще больше и страшнее. Сердце неровно бьется, ладошки вспотели. Это я когда злюсь смелая, а сейчас трясусь, как белка перед оборотнем.

– Хорошо, – медленно тянет он, – ваши рефераты как самостоятельную зачту. Подойдите.

Даже не знаю, радоваться или опасаться еще больше. Лучше приготовиться к худшему, ничего хорошего от профессора мы еще не видели.

– Ты, – пальцем указывает на Диану, – с этой запиской дуй быстренько к профессору Левинталь и дождись ответа.

Подруге дважды повторять не надо.

– А Вы, госпожа Монталь, отправляйтесь в северную башню, к магистру Смонгу. Подниметесь на самый верх. Настучите мелодию «дзинь да-да, дзинь да-да, дзинь да- да-да»...

Истеричный смех подступает к горлу. Пришлось закусывать щеку, чтобы не рассмеяться. Посмей я даже улыбнуться, Гераст этого мне не простит. Он настучал мне дважды эту мелодию по столу. Хочется, конечно, спросить, не шутка ли это, но здравый смысл приказывает молчать.

– Запомнила?

– Угу. – Я ничего не запомнила, но сказать об этом не посмела. Пока я думала, что это очередное издевательство профессора, пропустила «мотивчик», а слух у меня если и есть, то точно не музыкальный.

Кто-то из студентов не выдержал и засмеялся. Даже не обидно – сама бы расхохоталась, не трясись я так от страха.

– Эй ты, весельчак, работу сдавай! – повернувшись к студенту, грозно пробасил Гераст.

– Я не закончил еще, – собрав остатки смелости, отвечает однокурсник.

– Закончил, если нашел время подслушивать и веселиться! Я жду! Быстро задание на стол!

Он понуро спустился и сдал работу на проверку. Пробурчав «очередная отработка», вернулся на свое место. Схватив записку, я выбегаю из аудитории – чем быстрее скроюсь с глаз профессора, тем быстрее успокоюсь.

Наверняка это очередное наказание. Узнать бы еще, за что. Не пройдя и половины пути, я выдохлась. Сил идти дальше почти не остается. Присаживаюсь на лесенку перевести дыхание и дать ногам отдохнуть. Что это за магистр, который живет так высоко? Он молод и полон сил? «Нет, – отвечаю я сама себе, – магистры молодыми не бывают. Наверняка это старик, который там состарился и не может уже спускаться». Пока мысленно общалась сама с собой, отдохнула и отправилась дальше покорять вершину северной башни.