Дар памяти
Шрифт:
Ромулу задохнулся от гнева. Он вскинул голову и сжал кулаки, и в этот момент его взгляд упал на портрет мрачного и гордого человека, висевший напротив лестницы.
– Я… я знаю, как его остановить, - воскликнул он.
– Или он остановится, или я его убью! – И рванул вниз по лестнице.
Мартина попыталась задержать его, но Ромулу только отмахнулся. Перепрыгивая через две ступеньки, он в мгновение ока оказался у подножия лестницы и исчез за толстой дубовой дверью, опоясанной массивными железными засовами.
Мартина взглянула на портрет, прочла надпись «Алехандро Теодор Вильярдо», произнесла цветистое итальянское ругательство и бросилась вслед за Ромулу. Однако
– Гиппопотам, - ласково сказал ей на ухо Хуан Антонио, продолжая застегивать тяжелое зимнее пальто.
Caro!*** Слава Богу, ты еще не отправился за Максима! – воскликнула Мартина, обнимая его. – Потому что, похоже, твой брат Ромулу собирается вызвать твоего брата Эрнесто на дуэль!
Пиппе - уменьшительно-ласкательное от Фелиппе
** Sota (исп.) - одно из значений слова - "потаскуха"
*** Caro (итальянское) – дорогой.
========== Глава 16 Место встречи изменить нельзя ==========
POV Северуса, 12 января 1994 года
В среду днем ситуация яснее не стала. Во вторник вечером я побывал еще в двух библиотеках чистокровных семейств - Паркинсонов и Лонгботтомов - и приблизился к открытию, что то, что я ищу, в них и рядом не лежало. Можно было, конечно, продолжать поиски самостоятельно и угробить на них кучу времени, но, во-первых, это мое время, а во-вторых, в условиях угрозы появления Блэка отлучаться из замка даже на один вечер, а не то, что на несколько вечеров подряд, грозило опасностью.
Поэтому первое, что я сделал, вернувшись в Хогвартс, – написал своему приятелю, с которым встречался в конце декабря, когда познакомился с тем занятным мальчишкой-испанцем. Ричард был профессиональным посредником, продающим информацию и сводившим людей при мастерском умении оставаться в тени. Он знал, где можно приобрести темномагические артефакты или зелья, кто ввозит в страну запрещенные растения, и кого из чиновников проще подкупить, а на кого лучше наложить Империус. Я находился с ним в более близких отношениях, чем остальные, и по некоторым причинам мог рассчитывать на определенные услуги без всякой платы.
Таким образом, и утро, и обед прошли в ожидании совы. Ожидание сопровождалось презрительными взглядами МакГонагалл, с которой мы успели поцапаться после того, как мои змееныши отделали ее львят, и беспрестанными всхлипываниями Помоны. Хаффлпафф – он и есть Хаффлпафф. Но, слушая ее бормотания, я не мог отделаться от мысли, что если бы девчонка Уэнделл была выпускницей Слизерина, то она бы не окончила свои дни так бездарно – в притоне Лютного переулка.
Все семь лет учебы Уэнделл была лучшей по зельям не только на своем курсе, но и во всем Хогвартсе, и два года спустя после ее выпуска ее так никто и не превзошел. У меня никогда не было столь надежного помощника в варке зелий для больничного крыла. Конечно, она не стала бы вторым мной, потому что для этого ей не хватало ни изобретательности, ни, скажем так, дерзости. Но ее исполнительность, аккуратность, память и чутье… Один Мерлин знает, какие зелья она готовила там, в Лютном. Уж, конечно, не дурманящее, как написал вчера наш любимый «Ежедневный брехун». Потому что
это все равно, как если бы я взялся готовить зелье от прыщей. С такими способностями, как у нее, столь низко пасть было просто невозможно.Под конец обеда мне пришло в голову поделиться своими соображениями с Альбусом. Папашу Уэнделл, бравого аврора, мы оба знали по ордену, и в августе 81-го года он командовал той самой операцией, которую запорол Люциус благодаря мне. Пятью месяцами позже Уэнделла прибила сопротивлявшаяся при аресте Беллатрикс.
– Ты думаешь, Северус? – спросил Альбус озабоченно.
Я пожал плечами. Я думал много о чем, в том числе, и о том, что наверняка «Горбин и Бэркс» теперь будут какое-то время задерживать заказы на зелья для некоторых известных мне клиентов, а, кроме того, что я, возможно, получу теперь пару предложений с той стороны.
Сова от Ричарда прилетела в половине пятого вечера. «Как можно скорее, там же», - гласила записка. Я скомкал ее и, велев старосте, впустившему птицу в подземелья, сообщить Лонгботтому, что отработка переносится на завтра, помчался к камину, чтобы переговорить с Альбусом. Первое, что я услышал, когда передо мной появился обзор его гостиной, был звук поцелуя. Я никого не увидел, но шорох, а затем протяжный стон (его стон), раздавшийся за спинкой дивана, показал, где находятся участники процесса.
Мерлин мой, столь бесстыдно! Камин был закрыт для перемещений, но не для разговоров. Их мог услышать кто угодно: Филиус, Септима, Минерва, чиновники из министерства. Или только я?
Я рывком вернулся к себе и скорчился на полу, прижимаясь лбом к холодному камню и хватая пальцами край ковра, как последний якорь к спасению. О Мерлин, Мерлин… Он же убьет меня, неужели он не понимает?
В камине раздалось шипение, и я отпрянул, разглядывая выходящего из зеленого пламени Альбуса. Ни слова не говоря, он опустился на колени рядом со мной и судорожно обхватил меня руками. Я обмер в кольце его рук и закрыл глаза, вдыхая любимый, чуть пряный запах его кожи. Он стал баюкать меня, как маленького ребенка, шепча что-то на незнакомом языке. Должно быть, это был древне-эльфийский, не тех тупых лопоухих существ, которые служат волшебникам сейчас, а великого народа, вымершего несколько веков назад и оставившего нам в наследство книги с нелепыми легендами и скорбными песнями.
Успокоился? – спросил Альбус мягко, когда я почувствовал, что почти засыпаю.
Я подавил ком в горле:
– Да.
Он разомкнул объятия, и мы встали, оправляя одежду друг друга, наш маленький ритуал с того времени, когда мы были любовниками.
Он ждет тебя?
Альбус покачал головой.
– Не сегодня, – он запнулся на мгновение.
– Я отправил его.
До дрожи в коленках захотелось опять коснуться его, все тело рвалось ему навстречу, когда он здесь вот так близко, на расстоянии вытянутой руки. Я сцепил пальцы за спиной, благо, застегнутая наглухо мантия позволяла скрывать эрекцию, прочистил горло и поинтересовался с усмешкой:
Объятия не считаются изменой?
Не считаются, но поцелуи – да.
Он, не отрываясь, смотрел на мои губы.
А… мастурбация?
На глазах друг у друга?
Я кивнул.
Он сделал шаг ко мне.
– Хочешь проверить? – и еще шаг.
Теперь он стоял вплотную, одно движение, и мы вожмемся друг в друга там. Мерлин, я его ненавижу! Мысль, что это не я его завел, воспоминание о его том стоне помогли мне включить мозги. Я сделал шаг назад и покачал головой. Мне будет мало. Лучше уж никак, чем так.