Дар

И ждать ребенка. Он должен родиться к Рождеству.

— Это очень скоро, — заметила Лиз, тепло посмотрев на свою юную собеседницу. — Если тебе нужна какая-то помощь, не стесняйся, скажи мне.

Лиз хотелось помочь им обоим — и Мэрибет, и Томми, и перед тем, как гостья ушла, она снова напомнила ей о том, что обязательно поговорит о ней в школе.

Мэрибет была в полном восторге и этим же вечером, отправившись в кино с Томми, подробно пересказала ему весь свой разговор с его матерью.

Они смотрели фильм «Дьявол Бвана», надев специальные очки, чтобы изображение казалось объемным. Это первое посещение стереоскопического кинотеатра понравилось им обоим.

А после фильма Мэрибет снова заговорила о том уважении, которое она испытывала к матери Томми.

Лиз, в свою очередь, все более симпатизировала подруге своего сына. На этой неделе она снова пригласила ее обедать. Томми откликнулся на эту новость весьма своеобразно: сильно покраснев, он не без удовольствия сказал, что чувствует себя почти женатым. Он много думал об этом, особенно сейчас, когда до появления ребенка остались считанные недели.

— По-моему, в этом нет ничего страшного, как ты считаешь? — обронил он с деланным безразличием на пути домой. — Я имею в виду в том, чтобы пожениться.

Томми напустил на себя очень важный вид, отчего он казался совсем юным и забавным. Но Мэрибет уже пообещала его матери и самой себе, что она этого не допустит.

— До тех пор, пока я тебе не надоем — через год или два, или когда я стану совсем старухой, например, в двадцать три года, — усмехнулась она. — Ты только подумай, это будет всего через семь лет. С моими темпами у нас к тому времени будет восемь детей.

Она всегда любила подшутить над собой и над ним, но он-то на этот раз не шутил, и она знала это.

— Я серьезно, Мэрибет.

— И я серьезно. В том-то и дело. Мы оба слишком молоды, чтобы создавать семью, и тебе это прекрасно известно.

Но Томми решил не оставлять эту тему. Он не позволит ей так просто исчезнуть из его жизни.

До родов Мэрибет оставалось еще два месяца, и в течение этого времени Томми собирался, выбрав подходящий момент, сделать ей официальное предложение.

Мэрибет, однако, всячески избегала разговоров об этом.

На следующей неделе они с Томми отправились на каток. Только что выпал первый снег, и озеро покрылось льдом. Томми не мог отказать себе в удовольствии покататься на коньках — это напоминало ему об Энни и о том, как он катался вместе с ней.

— На выходные я всегда приходил с ней сюда. В последний раз это было… за неделю до ее смерти.

Он заставил себя произнести эти слова, хотя воспоминания до сих пор доставляли ему боль. Пора уже было смириться с мыслью, что она умерла, но это по-прежнему было нелегко.

— Знаешь, мне так не хватает ее подшучивания надо мной. Она всегда издевалась над моими влюбленностями… наверное, я бы ее поколотил, если бы она сказала что-нибудь о тебе, — улыбнулся Томми, вспомнив свою маленькую сестру.

В одно из своих посещений дома Уиттейкеров Мэрибет видела комнату Энни. Она вошла в нее случайно, разыскивая туалет.

Здесь все оставалось на своих местах. Ее маленькая кровать, ее куклы, колыбелька, в которой она укачивала их, книжный шкаф, забитый яркими книжками, забавные рисунки на стенах и маленькое розовое одеяло.

Сердце Мэрибет ухнуло куда-то вниз; она не решилась сказать хозяевам, что видела все это. Детская была подобна святилищу, и Мэрибет поняла, как им всем не хватает умершей девочки.

Но сейчас Мэрибет смеялась, слушая рассказы Томми о том, как Энни отпугивала его подружек, считая, что они слишком глупые или слишком уродливые.

— Меня бы она тоже постаралась отпугнуть, — сказала Мэрибет, осторожно ступая на лед. Она вцепилась в руку Томми и отгоняла от себя мысли о том, что ей не следовало бы этого делать. — Особенно сейчас. Она бы подумала, что я слон, тем более что я и чувствую себя слоном.

Это было кокетство — кроме выпирающего живота, в остальном Мэрибет оставалась все той же статной, длинноногой, рыжеволосой красавицей. Правда, сейчас на льду, в коньках, одолженных у Джулии, она чувствовала себя совсем неуверенно, с трудом сохраняя равновесие.

— Слушай, а может, не надо? — спросил Томми, смутно подозревая, что беременным не стоит кататься на коньках.

— Все будет в порядке, — успокоила его Мэрибет, — до тех пор, пока я не упаду.

С этими словами она проделала несколько танцевальных па, желая продемонстрировать ему, что она вовсе не такая неповоротливая, как кажется.

Томми был поражен легкостью, с какой Мэрибет держалась на льду.

Казалось, что она катается без всяких усилий; но вдруг конек зацепился за что-то, она потеряла равновесие и с глухим звуком упала на лед.

Томми и другие люди, находившиеся на катке, сперва остолбенели, а потом кинулись ей на помощь. Мэрибет ударилась головой, и у нее перехватило дыхание; чтобы помочь ей встать, понадобились усилия трех человек.

Поднявшись наконец на ноги, она чуть было не потеряла сознание. Провожаемый сочувственными взглядами окружающих, Томми помог ей добраться до твердой почвы.

— Отвезите ее в больницу, — понизив голос, посоветовала одна из женщин, катавшаяся вместе со своими детьми. — У нее могут начаться преждевременные роды.

Томми помог Мэрибет залезть в кабину и повез ее к доктору Маклину, проклиная ее и себя за невероятную глупость.

— Зачем ты это сделала? — спрашивал он. — И почему я тебе позволил?.. Как ты себя чувствуешь?

Когда они наконец приехали, Томми был совершенно сокрушен; никаких схваток у Мэрибет, правда, не было, зато у нее сильно болела голова.

— У меня все нормально, — сказала она робко. — Я знаю, это было глупо, но я так устала быть толстой и неуклюжей.

— Ты не толстая. Ты беременная, — возразил Томми. — И это состояние временное.

И ты не должна убивать своего ребенка только потому, что ты его не хочешь.

Услышав эти слова, Мэрибет заплакала; к тому времени, когда они наконец добрались до кабинета доктора Маклина, оба были в дурном настроении.

Мэрибет все еще была в слезах, а Томми, извинившись за свои опрометчивые слова, продолжал тем не менее ругать ее за то, что она отправилась на каток.