Дары ангела
Шрифт:
– Зашьет в подкладку универсальной одежды. Например, во всегда дождливом Питере подойдет легкая куртка или плащ.
– Так поступит очень недоверчивая и умная девушка, – хихикнула я, – а просто девушка положит в сумочку и будет везде таскать с собой.
– Значит, они меня еще и умной не считают, – насупилась Вероника, – хотя, если Максим со всем этим связан, дура я и есть.
– Это же хорошо. – Девушка изумленно вскинула на меня глаза, ища в словах подвох. – Да. Хорошо. Всегда легче переиграть противника, если он тебя недооценивает.
– Может, ты и права.
– Что
– Так, ничего особенного, – залилась румянцем Вероника.
Я молча усмехнулась. Интересно, если «ничего особенного», то о чем они половину ночи разговаривали?
После обеда пришло письмо от моего добровольного помощника. Хакер писал, что справился на удивление быстро, только потому, что заметил в деле Чернова некоторые документы. Вернее несколько докладных записок о захоронениях. Копнув в этом направлении, хакер установил, что Чернов не только лично расстрелял, но и собственноручно похоронил родственников жены.
Я скосила глаза на сидящую рядом Веронику, девушка стойко переносила очередной удар.
Все Мещерские – отец, мать и братья Ольги – похоронены на старинном питерском кладбище. В фамильном склепе дореволюционной постройки. Кладбище носит название «Смоленское» и существует в наши дни. Несмотря на то что многие надгробия и изваяния признаны историческими памятниками, у государства не находится времени и средств навести там хотя бы подобие порядка. Так что весьма вероятно, что нам не удастся обнаружить склеп в целости и сохранности.
Я снова бросила взгляд на Веронику.
– Мы ведь все равно проверим?
– Конечно.
Еще хакер поднял часть городских архивов и выяснил, что склеп Мещерских, как и основная масса старинных захоронений, находится в северной части Смоленского кладбища.
– Женя, давай поедем прямо сейчас! Мне не терпится!
– Хорошо. Дай мне десять минут.
Я выключила ноутбук, на всякий случай расставила по квартире новые «маячки», и мы отправились в путь.
Выйдя на станции метро «Приморская», мы прошли мимо НИИ Арктики и Антарктики по улице Беринга до западного входа на Смоленское кладбище. Судя по плану, центральная аллея вела от входа до часовни Ксении Петербуржской. Святой, очень почитаемой православным людом не только в Питере, но и по всей России. Я пресекла попытку Вероники посетить часовню. На поиск захоронения может уйти не один день, успеет еще, сейчас лучше осмотреть как можно больше, пока светло. Мы свернули с центральной аллеи и направились к северной части кладбища.
Вероника споткнулась об остатки разрушенного мраморного памятника, полностью скрытого травой. Я подхватила девушку под локоть.
– Держись рядом и будь осторожна, – напутствовала я, – здесь может быть полно сюрпризов.
– Каких еще сюрпризов?
– Любых: арматура, кирпичи, куски мрамора, крест, вросший в землю. Достаточно споткнуться и неудачно упасть, чтобы серьезно травмироваться.
Мы притормозили и огляделись. Вокруг царили запустение и хаос. Вся территория этой части кладбища заросла сорной травой, местами доходящей до пояса. Старинные захоронения и
надгробия были полуразрушены, в некоторых случаях можно было догадаться, что здесь был склеп, только по остаткам кладки, полускрытым травой.– Здесь нужен не осмотр, а археологические раскопки, чтобы найти фамильный склеп Мещерских.
– Да, картина мрачноватая, я думала, если это место охраняется государством, то состояние будет не столь плачевное. Похоже, рассчитывать нам особо не на что, разве неожиданно улыбнется удача.
– Знаешь, Женя, я заметила в той части кладбища, – Вероника кивнула в сторону западных ворот, – есть приличные, по виду новые захоронения.
– Хакер писал, кладбище официально закрытое. Но когда подобное соображение останавливало по-настоящему богатых людей? Это же удобно, быть упокоенным практически в центре города, – я усмехнулась.
– Жень, что же получается? Старые могилы разоряют, чтобы похоронить новых покойников? А останки куда девают?
– Предпочитаю этого не знать, – сердито буркнула я.
Через кладбище протекала мелкая река Смоленка. Немного осмотревшись, мы обнаружили резной деревянный мосток и решили перебраться на другую сторону. Насколько мы могли судить отсюда, там располагались еще более ранние захоронения.
Как ни странно, здесь попадались запущенные, но целые могилы. На некоторых памятниках удалось разобрать наполовину стершиеся от неумолимого времени даты, имена.
– Смотри: «Купец первой гильдии Михаил Го…» – дальше букв не видно, но год смерти, видишь «тысяча девятьсот второй».
– До революции еще. Если склеп твоих предков сохранился, он где-то тут.
Мы осторожно продвигались дальше. Среди зарослей кустарника обнаружился практически целый склеп, только дверь отсутствовала. Местная молодежь, видимо, устраивала здесь посиделки, о чем свидетельствовали надписи на стенах, выполненные краской из баллончика, остатки костра перед склепом с разложенными вокруг каменными обломками, которыми пользовались для сидения.
– Женя, – прошептала Вероника, – а где же покойники?
– Обитатели склепа?
– Да. Эти дети… Даже боюсь думать, куда могли их деть.
– Не знаю. Иногда гробы в склеп не просто помещались, по мере появления в семье покойников, а закапывались на небольшую глубину в землю, тут же, в склепе. Так что, может, они еще здесь. А может, склеп разорили задолго до появления подростков.
– Пойдем отсюда, – поежилась девушка и направилась прямо в густо переплетенные заросли шиповника, находящиеся слева от нас.
– Погоди, может, обойдем? – Раздвигая ветки, я проколола палец, зло чертыхнулась. Раньше, наверное, склеп был окружен кустами роз. Со временем и без должного ухода розы превратились в шиповник и разрослись, сгустились.
Мои размышления прервал тихий вскрик. Спина Вероники, шедшей чуть впереди, исчезла из виду, я, раздирая колючками руки, рванула сквозь кусты. И тоже чуть не упала. Оказалось, кустарник сплошь покрывал пригорок, который заканчивался довольно крутым обрывом. Я скачками спустилась вниз и поймала девушку, катящуюся кубарем, как раз перед приземлением в канаву, на дне которой хлюпала болотная вода.