Дары инопланетных Богов
Шрифт:
— Что за день мне выдался, такое счастье… Анит права, ты приносишь удачу. Да вставай же ты! — Ифиса нагнулась, и её шёлковый объёмный мешок стукнул Нэю по голове чем-то твёрдым, наверное, вазочкой с десертом. Нэя же заливалась смехом, воображая, в какой причудливый микс сливаются деликатесы и десерты в суме провидицы. И до чего же хитро Ифиса замаскировала свою суму, сложив её как шарфик в маленькую сумочку для косметики, а потом развернув огромным мешком. На столе было чисто, даже бокалы отправились в бездонное вместилище.
— Смейся, смейся, а я всё имущество утратила после взрывной волны. Одна обивка стен чего стоила! Девушки на облаках мечты. Смотри, как бы твоя «Мечта» не рассеялась! — И вслед за прочим в суму полетел прибор со специями, звонко поприветствовав
Едва Нэя встала, как с удивлением увидела себя в странном здании. Несмотря на прозрачность стен, была заметна причудливая конфигурация окружающего замкнутого пространства. Гудели голоса, преимущественно мужские, и лишь изредка слышался женский смех, звучала речь на непонятном языке. Сами фигуры расплывались в окружающей полутьме, но то, что это не помещение «Ночной Лианы», Нэя чётко понимала. Она посмотрела вниз и увидела странные туфельки на себе, из которых высовывались её открытые пальцы — она никогда не видела обуви такого фасона. Подъём ступни оплетали узкие ремешки со сверкающей драгоценной застёжкой. И невероятная конструкция подошвы поднимала её стопы, так что она пошатнулась при малейшей попытке сделать шаг.
«Да как же на этом ходить»? — изумилась она. И увидела подол своего платья того самого странного, удивительного, переливчатого цвета, невероятно укороченного, так что торчали не только коленки, но и её ляжки почти до их истока. По сути, это и нельзя было назвать платьем, какой-то узкий преузкий лоскут ткани, облегающий её всю. И как такое можно надеть на себя? Чья-то мужская рука обхватила её за талию, а второй рукой он схватил её под коленки и с лёгкостью оторвал от блестящего скользкого пола, видя, что она шатается в этой нелепейшей, хотя и невероятно красивой обуви, не в силах сделать и шага.
— Ксюнька, — сказал кто-то голосом Рудольфа. Одетый в странную одежду и с волосами светлого оттенка, неузнаваемый, а всё равно узнанный, он внезапно поставил её на ноги, так что она какое-то время пошаталась на месте, в недоумении оглядываясь по сторонам. А он уже стоял возле другой девушки. Нэя замерла от восхищения. Она могла бы сказать, что это сын Рудольфа, его очень молодая улучшенная копия.
— Сбавь скорость, расшибёшься! — обратился он к незнакомке. — Решила стать пропойцей и попасть в «Сапфир» для выправки вывихнутой психики?
— Тебя самого там ждут, не дождутся, — ответила девушка, обернувшись к Нэе лицом в маске. Одетая в точно такое же переливчатое платье, она была гораздо выше ростом, обладая очень длинными ногами, тонкими оголёнными руками, но красиво-покатыми плечами. Собственно, этот лоскут платья держался на плечах посредством переплетения узких тесёмок, а шею девушки обвила странная паутинная конструкция как бы из металла, похожая на ошейник. Неподвижная искусственная имитация лица незнакомки выглядела жутковато из-за своих пустых прорезей вместо глаз. Нэя наблюдала за нею со стороны. Она показалась Нэе каким-то пугалом. Возникни такая на улице, прохожие от неё точно бы шарахались.
— Ты кого ищешь? — обратилось к ней женственное пугало. Но расшифровать её обращение ни как враждебное, ни как дружелюбное было нельзя, — мимика и глаза отсутствовали.
— Не тебя, — ответила Нэя.
— Зачем же ты имитируешь меня? — спросила девушка звонким и чистым голосом.
— Тебя? Да я впервые тебя и вижу! Надеюсь, что и впредь не увижу, — она не ощущала неприязни, а отвечала так, чтобы не уронить своего достоинства. Отчего-то это существо ощущалось враждебным.
— Не надейся. Ещё не раз столкнёмся на узкой дорожке, как говорят на Земле. А уж кто кого столкнёт с этой дорожки, будущее покажет, — после этого неизвестная, обутая в странную обувь, определённо не созданную для удобной ходьбы, с лёгкостью помчалась прочь, буквально заскользила с танцевальным изяществом по полу, похожему на застывшую воду…
Выход из запутанного здания не находился. Рудольф пропал. Нэя
открывала узкие двери, но они уже не принадлежали внезапно привидевшемуся, просторному, призрачно-мерцающему миру, это уж точно были каморки «Ночной Лианы». Не имея сил, она вошла в пустую, предельно узкую комнату и села на тот самый топчан с резко и безвкусно душистым ковром. Это оказалась та самая комнатка, которую они с Рудольфом покинули, а её пока что не закрыли, не успев прибрать для следующих посетителей. Скорбный зеленовато-серебряный лик спутника, набравший полную силу, освещал комнату через арочную прорезь узкого окна.— Я устала, — Нэя сбросила туфельки. Легла поперёк ложа, закрыла глаза. Чувство отвращения к этому месту пропало, настолько хотелось спать. Но сон не приходил, а разноцветное головокружение стало ослабевать и вскоре пропало. Стало хорошо, бездумно и беспечально. Внутреннее пространство Нэиной души заполнялось тихой и ощутимо ласкающей иризацией спутника Ирис. Нэя так и не открывала глаз. Не хотелось из-за неодолимой сонной лени. Веки стали как будто прозрачными. Она видела комнату сквозь них, а удивления не было, как не бывает его во сне.
— Ты продолжаешь издеваться над моей головой? — обратилась она к мысленному образу синей фигурки «Матери Воды» с её невозможным напитком. — Пожалуйста, оставь меня в покое. Я больше никогда и не прикоснусь к тебе. Кто бы ни изобрёл эту сладкую коварную рецептуру, он не был добряком или другом человечества.
Мужская рука бережно гладила её по ажурным, заляпанным растительным маслом и цветными соусами, чулкам. Когда Нэя расталкивала ногами тарелки на столе во время приступа озорства, ноги перепачкались, но ни ей, ни Рудольфу не было до этого никакого дела.
— Сними, — потребовала она, отдавшись на волю невидимых рук, — они противно грязные.
И руки подчинились, столь же бережно стащив тончайшие шелковистые плетения с её ног. Стало совсем легко. Невидимка поочередно поцеловал её пальцы на обнажённых ногах, щекотно, и она засмеялась.
— Не бойся, — сказал свистящим шёпотом тот, кто сидел рядом, — я тебя не трону. Я только поглажу тебя, ни в чём другом у меня уже нет нужды. Я так одинок, так страшно и заслуженно одинок.
Нэя потрогала его голову, нащупала костяной выступ под причёской, удивляясь отсутствию страха и не имея ни малейшей памяти о том, как он сюда вошёл. Он поймал её руку, прижав к мягким губам. Они вовсе не были жёсткими, как в недавнем бреду.
«Хорошо, что я не вижу его лица», — подумала Нэя спокойно, заворожённая запредельным сиянием Корби-Эл. Мужчина сидел, обернувшись к ней, и спутник освещал его со стороны затылка.
— Чапос? Я тебя уже не боюсь…
— Если бы я захотел, я забрал бы тебя. Я знаю все тайные выходы отсюда. И твой Рудольф никогда не нашёл бы тебя. Но я не хочу. — Он сжимал её ногу выше колена, — Ты упругая, прекрасная, как будто время создано не для тебя, или вернее ты создана не для этого мира. Но я ещё дождусь своего часа. Когда тебе некуда будет деваться от одиночества, как и мне. Никогда настолько близко и отчётливо я не видел твоей сокровенной красоты. А ты, оказывается, не носишь нижнего белья, моя порочная скромница? Насколько же совершенно и тайное твоё сокровище, приглядно и притягательно, как и всё прочее, и я в своё время вкушу тебя. Надеешься, что тебя скрывает темнота? Но я обладаю способностью превосходно видеть и в более сгущённом мраке. Наследственность такая мне досталась от практически вымершей расы. Вернее будет, что они запустили процесс самоликвидации по собственному недомыслию, или же это было коллективное помутнение ума? При условии, что умом они обладали. Судя по охвостью нашей цивилизации, чем и является Паралея, разумники те ещё были… Жители же Паралеи остались как их имитаторы, в своё время перемудрившие своих захватчиков, притворились кроткими и смиренными, заползли в сердца и постели властных похотливцев, имея внешнюю красоту облика, усыпили бдительность наигранным тупоумием, а затем… А затем и сами деградировали, испив той же отравы из наследия древней и порочной цивилизации. Захват не привёл ко благу.