Дары Кандары.Сборник

Рядом с юношей в мокрый песок был воткнут значок легиона – двухголовый, потемневший от

времени римский орёл.

Дары Кандары

Тильда Бам была хорошей женой для штурмана Самуэля. Твердой рукой она вела дом, пекла и шила,

доила пятнистых коз, собирала по осени яблоки и варила из них лучший в поселке сидр. Два сына, которых

она родила штурману, получилсь в отца – честные, крепкие, ясноглазые парни с волосами цвета соломы,

крепкими кулаками и чутьем на попутный ветер и встречные мели. Две дочери удались в мать – кучерявые

хлопотуньи, невысокие, стройные и на диво легконогие. Глядя на них, поселковые кумушки не уставали

шептаться – шальная кровь. Мать Тильды была площадной танцовщицей и умерла от простуды, оставив на

улице дочь-подростка. Молодой Самуэль вопреки всем советам пригрел сироту, а когда та вошла в возраст –

повел под венец. И не дня не пожалел об этом.

Штурман считал дни пути, ожидая, когда «Бриганда» вернется в порт Рок, вертлявая лодочка

подвезет к островку, и он поднимется по тропе к третьему от конца дому на самом краю поселка. На окошке

теплится фонарь – верный знак, что хозяина ждут из плавания. В очаге жарко горят дрова, на плите сонно

булькает похлебка с бобами, дочери шьют, сыновья правят сети или режут игрушки из дерева, Тильда –

румяная, круглощекая, с белокурыми волосами, надежно спрятанными под чепчиком, хлопочет, успевая

делать двадцать дел сразу. …Вот она засияет и ахнет, и побежит навстречу, не успев отереть муки с полных

рук. Следом за ней – пестрой толпой сыновья, дочери, служанка, пес, кошки и скандальный ручной попугай.

Будут смех и объятья и слезы. Он возьмет старый фонарь и сам задует огонь. А вечером, сидя у теплого

камина, прихлебывая сидр, начнет рассказ – о дальних странах, где водятся тигры и обезьяны, удивительных

грузах, которые возит их удачливый капитан, странных и страшных встречах в пути. Как живые вспыхнут

над мачтами огни святой Фиоленты, махнет хвостом погубительница-сирена, свистнет топор над головой

толстопузого боцмана и врубится прямо в бочонок с заморским коньяком, выбив клепку. А потом, поздней

ночью, Самуэль заснет на уютной кровати, утомленный, счастливый и легкий, обнимая родное до косточек,

теплое тело верной жены…

В этот раз штурман уплыл в апреле, едва сошли весенние бури. Вернуться обещал к Рождеству –

чудак-капитан затеял доплыть на «Бриганде» до Пояса Юга, чтобы узнать, правда ли в жарких морях

водятся однорогие рыбы или это всё выдумки ушлых купцов, а заодно наменять у туземцев жемчуга и

целебного лотоса. Младший сын нанялся вслед за отцом, служить юнгой. Старший завел торговлю

съестным припасом, коптил окорока, пересыпал в кулечки конфеты, присматривал себе невесту среди

хорошеньких покупательниц. Обе дочери уже спрятали волосы и счастливо жили в браке. Тильда осталась

одна.

Служанку Аду, старуху, вынянчившую ещё Самуэля, можно было не считать – с годами та стала

глуха и нелюдима. А соседки и в лучшие времена не толпились у порога чужачки. Сперва Тильда вычистила

весь дом, от подвала до крыши, перетрясла все ковры, отдраила все котлы, просушила на солнышке все

перины, постригла коз и поставила зреть сыры. А когда яблони зацвели, засевая лепестками долгие ночи –

затосковала. Давным-давно, когда они кочевали с матерью, танцевали на площадях и играли с судьбой в

догонялки, маленькой Тильде казалось, что мир полон чудес и самые лучшие припасены для неё. Стоит

только повернуть в странный дворик, окунуться лицом в сияющие брызги фонтана – и сказка начнется…

Голодная, замерзшая, уставшая от бесконечных растяжек, которыми мучила настырная мать, девочка

уходила в мечты. А они не сбылись. Вот, Господи, перед тобой Тильда Бам, сорока пяти лет от роду, жена

штурмана Самуэля, мать четырех детей, домовладелица – и баста. Впереди только хлопоты, внуки, фонарь

на окне, тревога, болезни и – когда-нибудь – яма в сырой земле. Муж хоть видел дальние страны. А она,

Тильда, ни разу с тех пор, как надела чепчик на волосы, не бывала дальше гавани порта Рок. И никогда не

касалась ладонями стен Кандары – волшебного замка, в котором хранится память обо всех чудесах на свете.

Мать говорила, там можно примерить подвенечное платье любой королевы и попробовать блюда с любой

трапезы, прочитать самую редкую книгу и услышать музыку, о которой забыли двадцать поколений назад.

Она была в Кандаре однажды, с Юлишем, отцом Тильды, и навсегда запомнила огненный ритм джиллиянки,

вкус полынного меда и синие чашки редкостного стекла, словно яблоки, заполняющие ладони.

…Самуэль был хорошим мужем, Тильда любила его, благодаря за приют, заботу и добрую кровь,

давшую ей детей. И другой судьбы не желала бы – но этой весной прихоть, подобная капризам беременных,

вдруг овладела ей. Неделю Тильда промаялась, ни днем ни ночью не находя себе места, ворочаясь на

простынях. Потом в одночасье, собрала вещи: теплый плащ, смену белья и платья, надежные башмаки,

горсть золотых монет – её долю за сидр, козий сыр и прочий немудрящий товар. Ада с внучкой остались

следить за домом и поддерживать огонь в фонаре. Тильда переплела волосы в две косы, как подобает

паломницам, поклонилась порогу в пояс, и с первой лодкой уплыла в Рок, не сказав ничего ни дочерям ни

сыну. Это был её путь.

До материка ей пришлось добираться на корабле – душный трюм, два ряда коек, теснота, качка,

чужие, угрюмые и любопытные взгляды. К счастью, морская болезнь вскоре сбила с ног праздных зевак, а

когда те поднялись – на горизонте уже показался берег. В Бристайле Тильда провела ночь, а наутро уже