Дары Крови

Но если всё верно и честно, то даже не хочется думать, через что пришлось им пройти за эти три месяца. Первая пробежка, смерть от стрел, костёр, тайный состав из золотой чаши и одиночество темноты. От этого никуда не деться. Затем… Затем схватки, схватки и ещё раз схватки. Много бега, много упражнений с мечом. А вот солдат под начало, задания с отрядами, общие схватки и прочее — вот это всё могли полностью убрать.

Так, ладно. Есть ли кто-то с севера?

Я ещё раз перечитал выделенные имена, пытаясь отыскать знакомые именования Домов. Есть. Майс из Малого дома Кайто. Третий сын. Упрямый, жёсткий, старательный.

— Этот.

Больше никого с севера. Тогда… Апот из Малого дома Узмо. Не знаю даже, где этот Малый дом находится. Точно не северный. Про самого Апота написано — внешне послушный, но себе на уме, старательный. Сойдёт, раз старательный.

— Этот.

Глянул вообще весь список, скользя взглядом по характеристикам. Хмыкнул про себя. Старательный у каждого второго, если не чаще. Но есть и наглый, есть и глупый. Причём глупым, вот удивительно, оказался выходец из какого-то Великого дома. Ладно, не буду ничего менять. Апот, так Апот.

Всё ещё улыбаясь, отложил лист в сторону, вчитался в следующий и невольно расплылся в ещё более широкой улыбке. Вот они. Вот они те, кого я так ждал. Догнали-таки меня мои соученики по Академии.

То и дело в списке попадаются знакомые имена. Но из моей девятнадцатой башни я могу взять только…

Да обоих и возьму.

Домар, который Язва. Это вообще отлично, пусть и характер у него не очень приятный, но я знаю, что техники в него вбиты крепко.

Второй, конечно, это всего лишь Урай, который Наивный и второй из пьяниц, которых я заставлял мыть после себя пол. Так себе выбор, но если выбирать из совершенно незнакомых мне парней других башен и его, то я выберу его. Да, он действительно наивный и слабоват характером, но Креод и Илиот не дадут ему спуску и приглядят.

— Эти двое.

— Понял, ваша милость. Два птенца, два адепта. Это, как бы сказать, вдвое больше, чем договаривались, а вы вроде как только посмотреть хотели, не то что брать.

Харло улыбался и кивал, а ещё беззвучно стучал пальцем по столу. Точно там, где совсем недавно стояла башенка из двадцати монет.

С этим тени мне подсказать не могли. Впервые при них Харло продавал выпускников Кузни и Академии.

В итоге это мне обошлось дорого, не будь денег от Карлеса, которому я приказал сбывать вещи реольцев, мне бы вообще не удалось заплатить такого размера взятку Харло. А ведь я забрал не самых сильных, Великих паладинов мне никто не предлагал.

Раньше, буквально пару дней назад, это меня не сильно волновало, я знал, как это исправить, но сейчас уже не был в этом уверен.

Не так давно я вспоминал рассуждения о том, что отвечает в теле идара за ихор и жар души. Теперь могу проверить одно из этих рассуждений.

Мало того что недавно из меня вытекло столько крови, что я, по сути, умер, а разум мой, считай, исчез, оставив лишь странное воспоминание о бесконечной темноте вокруг, ласковой, убаюкивающей, обволакивающей бархатом, так после Креод влил в меня чужой крови. Как в глотку, так и прямо в жилы.

Ещё даже неясно, я полностью остался человеком или же стал на четверть или на одну восьмую Кровавым? Сегодня же, не откладывая, проверю, остался ли во мне ихор и сколько. Жар-то души на месте. Сначала тренировка, затем намешаю свою кровь в…

Я даже споткнулся от неожиданно пришедшей в голову мысли. К чему проверять это, давая выпить кровь новичкам и следя, не станут ли они сильней? Я ведь могу выяснить изменения в себе точно и сразу. Достаточно вновь провести оценку равновесия ихора.

— Господин, — вырвал меня из раздумий Креод.

— Да, идём, — согласился я с его безмолвным намёком и первым сделал шаг, на ходу складывая пальцы.

Птенцы.

И лишь несколько раз свернув за тенями, сообразил, что не только не могу знать, где эти самые птенцы расположились, но и снова не могу настолько уверенно идти по незнакомой мне части лагеря — что на пути сюда, что сейчас мы ни разу не упёрлись в тупик между шатрами, не свернули не туда, удлиняя путь, не…

Я через плечо глянул на Креода, который шёл в шаге позади и левей.

Можно считать, что он тот, кто знает о существовании теней, да?

В облике Креода не было ни капли смущения, недоверия, негодования, гнева или даже вопроса. Спокойный, уверенный в себе гаэкуджа Дома Денудо, который безмолвно следует за своим господином.

Или же его уже можно называть гаэкуджей Дома Оскуридо? Расколется ли это спокойствие на его лице, если я добавлю на флаг чёрного цвета? Синь северного неба, свет Амании и тьма Ребела.

Маловато Предков на флаге, маловато. Я ухмыльнулся мыслям. Почему синь какого-то там неба? Почему бы не считать её синью Предка Химедо? Вот так уже считай и три из семи Предков на моём родовом знамени.

Я шёл, ухмылялся, ёрничал над собой и своей исключительностью, лишь бы немного заглушить беспокойные мысли. Но давешнюю мысль о том, что мне нужно откровенно поговорить с Креодом, я не мог ни заглушить, ни тем более выкинуть из головы, и она меня страшила. Однажды я уже лишился близкого мне человека из-за правды о моей сути.

Флайм. Дистро отца, мой наставник и тот, кто был рядом со мной всю мою жизнь. Он сажал меня на коня, когда отца не было рядом, он учил меня правильно сжимать меч, он приказывал мне не плакать и не бояться темноты, он наставлял меня советом в обращении со слугами.

Но… Это уже не сравнится с тем, насколько близок мне стал Креод. С тем, как он спасал меня, следовал моим приказам и зову своего сердца, чтобы верно мне служить.

Так насколько же хуже мне будет, когда…

А вот эту мысль я сумел растерзать на клочки, вышвырнуть из разума раньше, чем она прозвучала в нём полностью.

Глупости. Тени сказали — он знает. Он знает и молчит. Он знает и вытащил меня из лесов, привёз в лагерь, выходил, влил в меня свою кровь и кровь, и жизни наших врагов.

Креод не отвернётся от меня.

Разумеется, самым разумным стало бы продолжать молчать, оставить всё как есть, не трогать это шаткое равновесие недосказанного и не озвученного. Но…

Если я действительно хочу быть уверенным, что Креод верен мне, мне, наследнику крови Оскуридо и Безымянного, то я должен поговорить с ним. Я должен спросить его, я должен сказать ему.