Дарю тебе велосипед

— Ура! Да здравствует океан!

Вышла из-за угла старуха с хозяйственной сумкой и остановилась. Бывают такие женщины, которые никуда не спешат. И давай на Сашу кричать:

— Не стыдно? Хорошего мальчика затюкивает! А сама-то! Девочка, а хуже мальчишки! Выходи из воды сейчас же!

Саша не удивляется. Сашу довольно часто ругают.

А вот ты, читатель, наверное, удивился. Саша-то, оказывается, девочка. А ты, конечно, думал, что из них двоих Сашенька — девочка. А Саша, ты считал, мальчишка — боевой, непокорный, громкий. Но — вот видишь, всё наоборот. И ты опять ошибся. Но ты, читатель, не виноват в этой ошибке. Просто бывают в жизни вот такие путаницы. Женственные мальчики. Неженственные девчонки. Они и сами иногда забывают, что в любом возрасте мужчина должен быть мужчиной. А женщина — женщиной. Хоть в пять лет, хоть в десять, хоть в тридцать пять. Вот так и получилось. Мальчишечий характер у Саши Лагутиной. А Сашенька Черенков мягкий, нежный, робкий. И зовут его все Сашенькой, так уж привыкли к этому ласковому имени. А Саша всех этих нежностей не любит, её ласково никто не зовёт. Все называют Сашей. А в классе чаще всего зовут по фамилии — Лагутина.

Волосы у Саши до носа свешиваются. Стричься — какие пустяки. Из-под светлых вихров глядят два внимательных желтых глаза. И если в этих глазах мелькнут огненно-золотистые искры, значит, что-то эдакое затевается. Классный руководитель Лидия Петровна, как только эти жёлтые огни увидит, начинает поглаживать своё сердце и говорит:

— Лагутина, Лагутина, возьми себя в руки. Слышишь?

И Саша честно старается взять себя в руки. Иногда удаётся, а иногда нет.

А Сашенька?

Он послушный и тихий. С ним неприятностей никаких.

Может быть, это хорошо, когда мальчик такой?

Вот Саша вышла из лужи, вылила воду из сапога, потом спокойно другой сапог сняла, и из него воду вылила тоже. А как же могло быть иначе — разве можно бегать по глубокой воде и остаться в сухих сапогах?

Саша несётся по улице, раскручивает над головой мешок с туфлями. А Сашенька Черенков утёр слёзы и любуется Сашей, глаз отвести не может. Ну кто ещё из всего четвёртого «А» умеет так сильно раскрутить мешок, что его почти не видно — не мешок со сменной обувью, а пропеллер.

А женщина с хозяйственной сумкой продолжает ругать Сашу:

— Хуже любого мальчишки! Где какая лужа! Где какая свалка!

Тогда Сашенька набирается отчаянной решимости и резко говорит:

— Нечего кричать! На своих детей кричите! А на Сашу Лагутину нечего голос повышать! Ишь какая вы умная! Не смейте ругаться! Вот так! Всё!

А женщина с сумкой?

Всё дело в том, что она не слышит Сашенькиных слов. Ни одного звука. Почему? Может быть, она глуховата? Да нет, слух у неё хороший. Просто Сашенька говорит все свои слова — шёпотом. Он и сам себя еле слышит. А громко сказать что-нибудь, даже в защиту Саши Лагутиной, робкий Сашенька не может. Женщина с сумкой вовсе не заметила, что мальчик в аккуратной курточке и ровненько надетом берете с хвостиком на макушке чем-то недоволен.

А Саша?

Она вбежала в свой подъезд и понеслась наверх, перепрыгивая через ступеньку. Лифта ждать — вот ещё, больно надо. Не будет она стоять на одном месте, когда гораздо приятнее лететь с хорошей скоростью. Да ещё орать при этом на весь подъезд.

— Волна опасна, и жизнь прекрасна! Капитан отважный, потому и важный!

Не очень складно, но весело. На лестнице кричать приятно — получается гулко и красиво, как в театре.

А на первом этаже пенсионерка Татьяна Николаевна нервно заходила по своей квартире, обмотала голову вместе с ушами толстым шарфом и стала говорить сама себе:

— Обмен! Обмен! Срочно обмен. Это не девочка! Это несчастье!

Татьяна Николаевна — это та самая женщина с сумкой.

Так что не только она Саше причиняет неприятности. Саша ей — тоже. Хотя и не нарочно.

Сашенька запишется в секцию самбо

Сашенька Черенков ест в кухне блины с мёдом и думает о жизни. Это очень приятно — есть что-нибудь вкусное и в это время думать о чём-нибудь серьёзном.

Сашенька думает долго, и блинов почти не осталось.

Пришло время начать новую жизнь. Значит, надо стать сильным — гораздо сильнее, чем сейчас. И смелым — гораздо смелее, чем сейчас. Значит, нужно записаться в секцию самбо. Вот выход. Сделать это надо поскорее. Лучше всего — прямо сегодня. Вот сейчас Сашенька съест ещё один блин, вымоет тарелку и вилку. Потом наденет куртку, пойдёт и запишется. Он вымыл тарелку и вилку. Но куртку почему-то не надел. Стоит у окна и смотрит во двор. Там Валерка и Воронин гоняют мяч. Потом Женька Воронин задирает голову и кричит:

— Сокол! Выходи! Сокол! Выходи!

А Серёжа Соколов отвечает:

— Иду! Сейчас!

Наверное, Соколов высовывается в форточку — его голос хорошо слышен Сашеньке, хотя окно и форточка в его доме плотно закрыты.

Сашеньку Черенкова они, конечно, не зовут.

Но ничего. Он сегодня запишется в секцию самбо. Самооборона без оружия — вот как расшифровывается это прекрасное слово «самбо». Или, в крайнем случае, он запишется завтра. Один день, разумеется, ничего не решает. Не потому не сегодня, что Сашенька боится лишний раз идти мимо Воронина, подумаешь — Воронин Женька. Женька как Женька. Просто настроения нет. И завтра записаться совсем не поздно. В крайнем случае — в понедельник. Или, на худой конец, в следующий понедельник. Секция самбо никуда не убежит, ног у неё нет. И не всё ли равно — когда записываться? Главное — он станет другим человеком. Наступит крутой поворот в жизни. Самбисты совсем особенные люди. У них стальные, тяжёлые плечи, упорный взгляд и полная независимость. Самбист идёт по коридору мимо восьмиклассников и не жмётся к стенкам — пускай они сами жмутся. И наплевать на них, что они восьмиклассники. Вот кто такой самбист.

Сашенька стал ходить по квартире, он громко топал, как будто весил сто кило. А руки он держал далеко от туловища, огромные бицепсы мешают прижимать руки, надо привыкать, бицепсы скоро будут. Потом Сашенька остановился перед зеркалом и помахал кулаками, как будто в зеркале враг. На вешалке висела куртка, он крепко и сердито стукнул её — раз-раз. Это, правда, больше напоминало бокс, а не самбо. Но разве так уж важно — бокс, самбо, вольная борьба или, например, дзюдо? Это совершенно неважно. Человек решил стать сильным, смелым и ни перед кем не опускать голову. И никто больше не скажет ему: «Пошёл отсюда», и никто не назовёт пустым местом. И наконец, перестанут называть его этим детским именем Сашенька. А как же его станут звать? Очень просто — Александр Черенков. Пусть длинновато, зато уважительно. Выговорят, торопиться некуда. А то — бегут, несутся, летят, а спроси — куда! И окажется — никуда.

Александр Черенков, чемпион по вольной борьбе. Или лучше — по боксу. Или, ладно, по самбо. Чемпион школы по самбо! Во! Нет — города! Нет, лучше — мира! Вот так! Со следующего понедельника. Или, в самом крайнем случае — через один.

Позвонила мама.

— Сашенька! Садись за уроки.

— Давно уж выучил, — ответил он и сел учить стихотворение.

Но до конца не доучил, потому что за окном запела птица. Она пела долго, склонив голову набок. Сашенька слушал долго, тоже склонив голову набок.

Интересно, как это получается — маленькая птица, а поёт на весь двор. Сколько в ней силы, в этой синичке.

Сашенька смотрел через стекло. У синицы жёлтая грудка, чёрная голова, синие крылья. Синяя птица из сказки. Тонкий голосок, высокие ноты. Она смотрела блестящими бусинками смело и весело. Когда в нас самих не хватает веселья и смелости, они притягивают нас в других, даже в птицах. Сашеньке захотелось подружиться с синицей, приручить её. А что, разве нельзя? Пусть летает по комнате, садится на шкаф, поёт свои песни в тепле. Вот сейчас он погладит её, и синица поймёт, что это добрый друг. Он приоткрыл балконную дверь, осторожно протянул руку — птичка ехидно посмотрела: ишь чего захотел. И быстро перелетела на чужой балкон. Ей, наверное, всё равно, кому петь свои тонкие весенние песенки. А другие птицы сидели на чёрных мокрых ветках старой берёзы и согласно подпевали ей.