Дауншифтер

Вот и все жители огромного участка тайги: я, Дима Новиков и Сарсембаев.

Чуть не забыл! Изредка в поле зрения кого-либо из нас появляется ещё один очень необычный человек — одинокий охотник-эвенк по имени Пётр, его я тоже давно не видел.

За вторым перекатом начинается, пожалуй, самая красивая часть реки — отвесные скалы появляются то слева, то справа, порой образуя настоящие каньоны. Дальше рыбаки из Каменных Крестов в эту сторону не ходят. И не от лени, а по вполне банальной причине — не хватает топлива. Любая моторка может взять лишь ограниченное число канистр, а экономичными четырёхтактными двигателями тут почти никто не пользуется. Да и дороговат бензин, добыча становится нерентабельной, рыбалка теряет смысл.

Илимка бодро шла против течения, я сидел на румпеле, внимательно следя за рекой, и лишь изредка поглядывал на неизменно пустые берега. Таймура — река почти без постоянного населения. Единственные напоминания о существовании людей — это изредка встречающиеся зимовья, обычно старые. В одном месте, где реку пересекает трасса зимника, идущего к Туре, лежит заиленная и побитая камнями кабина от грузового ЗИЛа. Ближе к Нижней Тунгуске есть заброшенное поселение Кербо — маленький посёлок, оставленный людьми еще в советские времена. Неподалёку от него можно заметить туристическую базу, куда забрасывают толстопузиков.

Но река живёт. В России всегда найдётся достаточное количество людей, вовсе не стремящихся жить в больших удобных городах, а желающих осваивать промыслы, упрямо цепляясь за любую возможность автономно жить в енисейской глуши. Активных людей, которым истинно нравятся эти края.

Встречный поток сдувал мошкару.

Начавшийся мелкий дождь двигался вместе с одиноким серым облаком в том же направлении и с той же скоростью, что и я. Дождю не удалось застать меня врасплох, каркас был собран, тент накинут. Рыбы здесь очень много. По берегам в основном щука, ленок и хариус, сижок вьётся у ручьёв, взять его на удочку или спиннинг непросто. У меня припасена десятиметровая сетка-кормилица, которой я пользуюсь только тогда, когда хочу ради нежного белого мяса добыть пяток сигов. В притоках и ленок покрупнее, и хариус. Клюет почти что под ногами.

А уж на порогах — Его Величество таймень, Царь. Из почти двадцати добытых мной тайменей самый маленький потянул на девять килограммов, а самый крупный на шестнадцать. Отпускать такую огромную рыбу — особое удовольствие. Да-да, всем гигантам я дарю свободу, забирая относительно небольших. Относительно. Мне кажется, что чем крупней таймень, тем грубей его мясо, да и для копчения это не самый лучший вариант. Субъективно, конечно.

За очередным поворотом на дальний от меня левый берег реки вышел косолапый — матёрый медведище с тёмной шкурой. Сейчас они уже стали поспокойнее, не то что в начале лета, когда съедобной зелени ещё маловато и зверь при каждом удобном случае готов войти в режим хищника. Утки на воде хватает и сейчас. А скоро стаи начнут перелетать с места на место, с презрительным молчанием над головой засвистят-зашелестят гусиные косяки. Касательно охоты: утка на убой годится не всякая, надо выбирать. Да я её и не особенно люблю.

Через полкилометра я заметил одинокого северного оленя, однако рука за ружьём не потянулась. Оленя лучше бить осенью, Новиков научил. Когда мы в конце прошлого лета на его зимовье жарили на решётке отбивные, оленина вдруг ароматно запахла грибами! Дегустация показала, что у мяса имеется и соответствующий лёгкий привкус. Как пояснил Дмитрий, прошлый год в тайге был грибной, вот олень сам и нафаршировался.

На зимовье Новикова было пусто. «Нива» промысловика отсутствовала, мотоцикла тоже не было видно. «Казанка» без мотора вытащена далеко на берег, мотор снят. Дом у Димы не такой капитальный, как у меня, и без крытого двора. Наверное, блокгауз или форт промысловику и не нужен, у Новикова есть ещё три маленькие избушки, каждая из которых зимой представляет собой центр плантации капканов всех видов и типов: петлевых, следовых, древесных и проходных-давящих. Некогда ему рассиживаться в зимовье.

Я несколько раз попытался вызвать соседа по рации, затем добросовестно проорал во всю глотку всякие дружелюбные слова. Никто не вышел, наверное, он в посёлке.

При проходе следующего каньона мне пришлось протаскивать лодку вручную, проливных дождей давно не было, и река немного обмелела. Вот в чём преимущество такого судна — голенища резиновых сапог поднял, спрыгнул в воду, и толкаешь вперёд между камнями, используя борт илимки, как надёжную опору.

И опять зашипел под килем водный путь.

Все посторонние мысли ушли в сторону, осталось только то, что затем навсегда отложится где-то в голове на отдельной полочке с восхитительными впечатлениями. Крик кедровки, запах свежей рыбы от воды, вкус хвои у набегающего воздуха и трудное для описания чувство радости от того, что ты занят простой мужской работой, в которой всё как-то спокойно и азартно одновременно. Наверное, это и есть счастье. Не хватало только удара поклёвки в руку. Чего не хотелось? Больше всего мне не хотелось услышать звук далекого выстрела в тайге, сейчас это лишнее.

Последний поворот к месту.

О-па! А место-то заповедное не пустует!

Едва увидев издали эту необычную лодку, я сразу понял, кто в ней находится, тихо озвучив это имя вслух:

— А вот и Пётр.

Обласок — уникальное плавсредство, древнее, как костёр или копьё. Это долблёнка, сделанная по особой технологии из осины, дерева очень податливого. При желании из неё можно вытянуть и длиннющую лодку, и плаху в метр шириной. Особенно важно правильно и качественно сделать нос и кормовую часть — наиглавнейшее дело. От этого будет зависеть устойчивость и ходкость обласка. Работать мастеру приходится чрезвычайно осторожно, выверяя каждое движение. Дерево — не глина. Позволишь топору лишнее, назад не прилепишь. Бортики и днище должны быть тонкими, чтобы обласок получился не тяжелей перышка, но и крепость природную не потерял.

Я не сильно удивился. Этот эвенк лет пятидесяти от роду вообще имеет удивительное качество появляться неожиданно, когда и где угодно.

Пётр мужик нормальный, иногда даже дружелюбный, однако достаточно скрытный. Никто не знает, где стоит его охотничье зимовье. Его, как рассказывают соседи, очень редко можно увидеть в Каменных Крестах. Кому эвенк сдаёт добычу, за счёт чего живёт… Как-то он сказал мне, что часто бывает на Угрюм-реке. Расстояние отсюда до места впадения Таймуры в Нижнюю Тунгуску приличное, при этом Пётр не был замечен в использовании подвесного мотора. Загадка решается, когда наблюдаешь за движением такой лодки со стороны… Тишина стоит. Ни скрипа, ни всплеска при умелой работе сидящего в ней человека. А суденышко будто под «Меркурием» идёт! Взмахнет эвенк пару раз веслом, и тут же обласок начинает легко скользить вдоль берега.

Подходя ближе, я увидел, как взметнулся в подсечке старый спиннинг, представил, как затрещала советская катушка с белой миллиметровой лесой. Взял! Пока я подкатывал к группе больших валунов, стоящих посреди реки, и пристраивался, охотник уже измотал тайменя и подтащил его к лодке. Резкий удар по чёрной голове рыбины короткой специальной дубинкой, и пудовая добыча затихла, уже спокойно переместившись в обласок в виде бесчувственного тела.

— Привет, Пётр!

Даже головой не кивнул. Вместо приветствия эвенк, заметив, как я мучаюсь в неудобном месте со швартовкой, легко выскочил на валун, забрав из лодки ветвистый олений рог. Зацепив отростки за угловатый камень, он сильно притянул илимку и тут же захватил борт отростками с другой стороны, достаточно надёжно фиксируя судно.

— Привет, Никита, привет. За тайменем пришёл? — поинтересовался он, протягивая руку. — Много надо?

Не помню, чтобы Пётр когда-либо интересовался моими делами, обычно у него всё строго по делу.

— Четыре хвоста. Закоптить хочу, чтобы хватило до поздней осени.

Правило брать от реки ровно столько, сколько тебе необходимо для пропитания, уже въелось в мою кровь. Не жадничаю. Ильяс с Дмитрием на рыбе бизнес не делают, потому и много её здесь.

— Тогда здесь и оставайся, пожалуй, тут и возьмёшь. Я своего забрал, сейчас уйду, мешать не буду… Вставай вот на этот камень и кидай по двум точкам, туда и правее, — он спиннингом показал мне точные места. — Под берегом канавы в русле и яма, как раз там они и полощут хвостами в засадах.